«Всё хорошо, спасибо!» – кричу я, бросаясь в ванную, чтобы посмотреть на своё отражение. Даже плотный слой корректора под глазами плохо скрывает темнеющие круги. Решив не мыть голову, я сбрызгиваю её сухим шампунем, и удача на моей стороне – мои кудри оживают и пружинят. Приняв эту маленькую победу, я собираю их резинкой. Отчасти успокоившись насчёт своего вида – хоть и собранного на скорую руку, – я борюсь с мыслью провести ещё один день в обмане.

Часть решения очевидна. В какой–то момент мне придётся во всём признаться Истону, хотя бы чтобы развеять его опасения насчёт того, как я распоряжусь его откровениями. Он проявлял ко мне особую заботу всё время моего пребывания здесь, и именно это стало моим главным препятствием. Я боюсь, что, как только я во всём признаюсь, он развернётся и убежит. Если я скрываю правду, то на все сто процентов потому, что хочу его общества и теперь начинаю жаждать его тепла.

Напевая «Honest» Kyndal Inskeep – песню, которая идеально подходит моему настроению и стала одной из моих любимых в быстро растущем плейлисте, – я слегка сбрызгиваю свой самый тёплый свитер любимыми духами Black Orchid. Выходя из ванной, я замечаю куртку Истона, перекинутую через спинку моей кровати. Эгоистично решаю не надевать её, чтобы сохранить его запах подольше. Не в силах удержаться, я прикасаюсь к воротнику и вдыхаю его аромат, который окутывает меня, а в это время телефон в руке вибрирует от нового сообщения.

ИК: Буду через пять.

Бабочки, в существовании которых я пытаюсь себе отказать, бодрят меня куда эффективнее, чем остывший кофе, который я залпом выпиваю, прежде чем поставить чашку рядом с нетронутым завтраком. Хватаю свою маленькую дорожную сумочку, бросаю последний взгляд на своё отражение и выставляю поднос с едой за дверь. В лифте я устраиваю себе основательную взбучку.

«Сегодня ты будешь профессиональной журналисткой, какой тебя учили быть, Натали Батлер», – приказываю я себе, когда двери открываются. Полная решимости взять ситуацию под контроль, несмотря на моё неуклонное ухудшение в простых, повседневных функциях, – я замираю в ожидании рёва двигателя грузовика Истона, и вот он раздаётся, и он появляется.

Проскальзываю на сиденье, захлопываю дверь и поворачиваюсь к нему с тихим «Привет», прежде чем меня ослепляет его вид. Его чистый, свежий запах заполняет салон, пока я пью его глазами.

Его сегодняшний вид... просто съедобный. На нём глубокая чёрная кепка, козырёк заломлен назад, прикрывая его влажные волосы цвета воронова крыла, кончики которых естественно завиваются вокруг ушей. С головы до ног он в чёрном – майка под V–образным джемпером, джинсы и высокие вансы. Его губы растягиваются в приветственной улыбке, в ответ на моё тихое «Привет» он так же тихо бросает «Хей», переключает передачу, а на его лице появляется лёгкая складка недовольства, пока он изучает моё выражение.

– Всё в порядке?

И тут я чувствую прилив предательских эмоций, и вина поглощает меня.

– У меня нет любимой песни, и я слишком много, блядь, работаю, – признаюсь я, в секунды развеивая все благие ожидания, которые я сама на себя возложила.

Он смеётся, прямо–таки заливается смехом надо мной, пока я отвожу взгляд и пристёгиваюсь. Я чувствую его взгляд на себе, пока я изо всех сил стараюсь сдержать слёзы вины, а признания так и норовят сорваться с моего языка.

Истон снова ставит грузовик на парковку, мягко берёт меня за подбородок и поворачивает мою голову, его взгляд задерживается на кругах под моими глазами.

– Это то, что не давало тебе спать всю ночь?

– Отчасти, – признаю я. – Не думаю, что сегодня буду хорошей компанией.

– Это с учётом того, что ты вообще на это способна?

Я сужаю глаза, а он издаёт очередной раздражающий усмешку. Отпуская меня, он наклоняется вперёд и смотрит через лобовое стекло на ясное голубое небо.

– Уверен, сегодня оно не рухнет, так что с тобой всё в порядке. – Он бросает на меня взгляд. – Доверяешь мне?

Я киваю, потому что слишком близка к тому, чтобы позволить эмоциям взять верх, и единственное, в чём я уверена, – это что я не хочу сокращать наше время, поэтому беру себя в руки.

– Я с тобой, Натали, – мягко уверяет он, прежде чем тронуться с места. Минуту спустя лёгкая мелодия льётся из динамиков, и слова песни обволакивают моё сердце утешением. Даже когда он не сводит глаз с дороги, я чувствую его нежное, успокаивающее прикосновение на расстоянии.

Глава

14

. Натали

«Feel Like Making Love» – Bad Company

– О мой Боог, Истоон, – бормочу я с набитым ртом сочным белым крабом, пока масло стекает по подбородку, а глаза закатываются от удовольствия.

Его губы растягиваются в улыбке.

– Да? Настолько понравилось, что уже к высшим силам взываешь?

– Ещё как, спасибо, и тебе, – счастливо отвечаю я нашей официантке, когда она приносит ещё полфунта снежного краба. Она и Истон обмениваются заговорщицкими ухмылками, оба развлекаясь моим восторгом, пока я своими руками, вымазанными в масле, поднимаю тёмное пиво, жадно глотая холодную пену, прежде чем небрежно вытереть лицо.

Очевидно, я достигла стадии «мне–по–барабану» в своём почти четвертьом кризисе.

Но по мере того как пиво смягчает горечь, а краб исчезает во рту, я чувствую, как постепенно выкарабкиваюсь из недельной хандры, благодарная за эту передышку – даже если она окажется недолгой.

И мой соблазнительный собутыльник напротив, который смеётся, наслаждаясь тем, какую я из себя дуру выставляю, тоже не помешал.

После долгой–долгой поездки, наполненной музыкой, Истон решил положить конец моей жалости к себе, вовлекая меня в разговор. Вскоре после этого он настоял, чтобы мы поели в The Crab Pot, расположенном на Miner’s Pier на самом берегу Пьюджет–Саунд.

Поскольку обеденный час уже прошёл, нам удалось занять столик на закрытой веранде, вдали от других, с видом на воду. Стоя спиной к любопытным взглядам, Истон остаётся практически неузнаваемым для большинства.

Пока что нам удавалось избегать папарацци, но я не могу отделаться от ощущения, что наша удача может иссякнуть, чем дольше мы остаёмся на публике. Хотя он давно не появлялся на публике из–за постепенного ухода «Сержантов» со сцены, он по–прежнему представляет интерес для прессы, особенно если его заметят в компании женщины, которая уплетает морепродукты.

Сейчас мне просто плевать, пока я поглощаю щедрость, раскинувшуюся передо мной.

– В Техасе тебя вообще кормят? – подкалывает Истон.

– Я сама себя кормлю, – парирую я, emphatically, используя молоточек, чтобы раздробить клешню.

– Но морепродукты не ешь?

– Креветки, – пожимаю я плечами. – У моей мамы aversion к морепродуктам, особенно к ракообразным, так что у нас их никогда не бывает, даже когда мы путешествуем. Поверь, если бы я ела это раньше, я бы помнила.

– О, я верю тебе, – снова усмехается он.

Игнорируя его, я разламываю треснувшую клешню, чтобы извлечь кусок мяса, и отправляю его в рот.

– Истон, – выдыхаю я, хватая вилку и вонзая зубцы в более мягкую сторону ноги, прежде чем разорвать её так, как он меня научил. Он наклоняется вперёд, упираясь предплечьями в стол, пока я опускаю своё заветное мясо в один из четырёх видов растопленного масла. – Я абсолютно серьёзно... тебе, возможно, придётся меня остановить.

– Не думаю, что смогу. Это слишком забавно. На самом деле, я гарантирую, что буду тебе потворствовать. Псс, – он шепчет, подзывая меня пальцем и притягивая ближе. Наши взгляды скрещиваются, он соблазнительно скалит зубы, снимая кусочек краба с моей щеки и бросая его в гору скорлупы, что я накопила.

Временно отвлечённая им, я безуспешно пытаюсь отогнать все непрошеные мысли – включая его пухлые губы, – прежде чем вернуться к своей миссии.