– Это неправда. Я тоже этого хотела.

– Я знаю... но я выбрал неверный путь. Я игнорировал твои постоянные предостережения, потому что слишком отчаянно хотел, чтобы у нас всё получилось. Даже когда ты умоляла меня, я не слушал. Я тоже виноват, Натали. Эта  ответственность не только на тебе.

– Так ты ждал меня?

– Сначала – да... пока ожидание не стало для меня разрушительным. Я был... оно буквально съедало меня. Физически и морально. Так что, скорее, я надеялся. В тот день в Остине, даже спустя шесть недель, мы всё ещё были слишком изранены после всего, через что прошли, после того, чему подвергли наших родителей. Из–за тех слов, что я сказал, из–за той боли, что причинил, я понимал – не могу силой вернуть нас вместе. Я просто не знал, сколько времени потребуется, или... – ещё одна слеза скатывается по его щеке, и мне ненавистно видеть его страдание, – ...или случится ли это вообще. В поездке по Европе я тщетно надеялся увидеть тебя в толпе, что ты придёшь ко мне. Вернувшись домой, я решил, что больше не могу этого выносить. Поэтому заставил себя попытаться жить дальше. Я и так знал, что это безнадёжная затея, но прошлой ночью, в ту секунду, когда я увидел тебя... – он качает головой. – Ты права. Я ушёл в полное отрицание, озлобился – потому что наконец–то сделал шаг, чтобы попытаться двигаться вперёд, а ты появилась.

– Я не виню тебя, Истон. Не виню. Ты прав. У меня был твой номер, но я им не воспользовалась. Но когда я приехала сюда – на самом деле задолго до этого – я уже без сомнений знала, что пришла за тобой...

– Это ещё не всё, – перебивает он. – Как бы эгоистично это ни звучало... – он резко выдыхает, – ...думаю, мне было необходимо увидеть, как ты сражаешься за нас.

Я упираю руку в бок и вызывающе выставляю бедро.

– Ну что, я устроила достаточно драмы для тебя?

Он усмехается и отводит мои кудри от заплаканных щёк.

– Кажется, пол–Мексики услышало, как ты скучала по моему члену.

– А по такому члену и скучать не грех, – всхлипываю я.

– Боже, как же я по тебе скучал, – бормочет он, не отпуская моего лица. – Ты действительно ни с кем не была?

– Нет. Не смогла бы. И мне всё равно, можешь ли ты сказать то же самое, – заявляю я и тут же осекаюсь. – То есть мне не всё равно, очень даже не всё равно, но я не позволю этому встать между нами. У тебя было полное право...

– Я люблю тебя, – шепчет он, и слеза скатывается по его скуле. – Всецело, безоговорочно и навсегда, Натали. И никакая другая женщина в мире не сможет тебя заменить, Красавица. Я был круглым идиотом, что даже попытался.

– Я никогда не отпущу тебя без боя, – обещаю я.

– Господи, – он усмехается, – после того, что ты только что устроила, тебе и не придётся. Мне всего этого хватит надолго.

– Мне была нужна моя душа обратно, – заявляю я. Облегчение накатывает волной, и я обвиваю руками его талию. – И отныне и навсегда я буду держаться обеими руками за своего мужчину, который перевернул мою жизнь.

– Можно мне... – он сглатывает, и в его чертах мелькает тревога. – Можно спросить, что Нейт сказал перед тем, как повесить трубку?

– Сколько ты из этого слышал?

– Всё, – без тени раскаяния отвечает он.

– Ого, – всхлипываю я, – наверное, у тебя сейчас мозг взорвётся.

– Я так рад, что услышал это. Я был так зол на тебя за этот удар ниже пояса и за то, что ты исчезла. Я шёл, чтобы устроить тебе взбучку, но, услышав это... Боже, детка, это значило для меня всё.

– Мне так жаль...

– Больше никаких извинений, – говорит он. – Клянусь Богом, Красавица, я отпускаю всё это, прямо сейчас, чёрт возьми, и надеюсь, ты тоже. Я твой, – он прячет лицо у меня в шее, подталкивая к ответу, – пожалуйста, скажи, что он сказал.

Я сияю, глядя на него.

– Он сказал, что был бы очень рад встретить мужчину, в которого я влюбилась в Сиэтле.

Глава 77. Натали

«This Love» – Taylor Swift

– Я никогда тебя не отпущу, – бормочет Истон у моих губ, пронося меня через бар мимо Джерри, который улыбается нам и одобрительно кивает. Истон проходит мимо лобби, направляясь прямиком к лифту.

Израненные и полные эмоций, мы ждём, казалось бы, целую вечность, пока этажи медленно сменяют друг друга; его сердце бешено колотится о моё в такт нашему слиянию.

– Это самый медленный лифт на свете, – стону я. – Можешь опустить меня, – целую его в шею.

– Ничего подобного, ты не выберешься из моих объятий, – рычит он, когда двери наконец открываются. Моя спина прижимается к стене лифта, пока он ключ–картой открывает доступ на свой этаж, а затем прижимает меня к себе, придерживая моё лицо; его взгляд полон решимости. – Мне нужно быть внутри тебя, Красавица, прямо сейчас, блять.

Моё тело мгновенно откликается, сжимаясь от нетерпения, пока мы поднимаемся. Я вцепляюсь в него, пока он продолжает свои заявления, его рука сжимает моё обнажённое бедро под платьем.

– Отныне и до самого конца, чёрт возьми, – он страстно шепчет, – мы будем писать нашу историю, а не их.

Полностью отдавшись ощущениям, его прикосновениям, ему, я провожу языком по его шее в ответ.

– Идёт.

Облегчение отражается на его лице, пока я осыпаю поцелуями его линию челюсти, повторяя это слово между ними. Словно мои чувства ломают последние преграды его самоконтроля, он погружает в мой рот свой властный язык, сначала позволяя мне ощутить его вкус, а затем я сама присасываюсь к нему, пока он приподнимает меня выше, прижимая к стене лифта. Мы взрываемся в движении, его поцелуй отправляет меня прямиком на орбиту. Время и пространство между нами исчезают, когда двери лифта открываются, а я всё ещё обвиваю его, пытаясь одной рукой достать из кармана телефон и написать быстрые сообщения, не отрывая губ от его шеи.

Я: С Истоном. Президентский люкс. Никуда не выхожу. Уезжайте без меня.

Холли: Ясно. 🍆

Озадаченная её ответом и лёгким согласием, я хмурюсь, глядя на телефон.

– Странно…

– Что?

– Холли просто отпустила меня, не потребовав объяснений. Ни намёка на материнскую заботу.

– Не могу поверить, что ты сейчас, блять, переписываешься, – рычит он, продолжая нести меня по коридору.

Я провожу языком по его шее, а затем слизываю влажный след губами.

– Освобождаю график для своего главного приоритета. – Я беру его мочку уха в рот и слегка покусываю.

– Ну, если ты так это называешь, тогда ладно, но быстрее, – приказывает он с горячей требовательностью.

– Быстрее? – смеюсь я, когда он врывается в свой номер, всё ещё крепко держа меня на руках.

– Это от моей мамы, – признаётся он с усмешкой, прежде чем ставить меня на ноги. Его глаза мгновенно наполняются желанием, прежде чем он прижимает меня бёдрами к стене. Он начинает своё развратное наступление, пока я пытаюсь написать последнее короткое сообщение.

– Мне просто нужно, – поцелуй, – написать, – поцелуй, – отцу, – заканчиваю я, пока он стаскивает пиджак с моих плеч, а затем проводит влажным поцелуем от впадинки на шее до моих губ. Я двигаю руками, чтобы уступить ему место, пытаясь печатать за его спиной.

С стоном раздражения он прижимает меня к стене ещё сильнее, сжимая в кулаке ткань моего платья на бедре и подбирая её, пока другой рукой пробирается за резинку моих трусиков. Схватив меня за голую попку, он резко притягивает к себе мою нижнюю часть тела, с силой проводя вздувшейся длиной своего члена, прикрытого джинсами, о тонкую ткань моих трусиков.

– Ах... – вырывается у меня, и я отправляю единственное сообщение, которое успеваю набрать, прежде чем выпускаю телефон. Он с глухим стуком падает куда–то на пол. Я провожу языком по его кадыку, как раз когда он отодвигает мои трусики в сторону и вводит в меня толстые пальцы. Содрогаясь вокруг него, я кричу от наслаждения.

– Может, мне стоит наказать тебя? – произносит он с похотливой угрозой.