– Да, я устал. Завтра за руль, так что я спать. Доброй ночи, спи хорошо, Красавица, – говорю я, наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку, и задерживаюсь, чувствуя, как она напрягается, когда я отдаляюсь. Она вцепляется в косяк двери, пока я сдерживаю усмешку и направляюсь в свою комнату.

– Эй, м–м, Истон?

– Да?

– Какая вторая... ну знаешь, причина, по которой ты... позвонил во второй раз?

– Не–а. Ты захлопнула это окно, когда улетела с Грей Гус.

– Я не плохой человек, – повторяет она защищаясь.

– Хорошо.

– Ты мне не безразличен, очень.

Я молча киваю в ответ.

– Почему ты не хочешь со мной говорить? Я ведь искренна!

– Ну, только не перенапрягись.

Она бросает на меня сердитый взгляд.

– Я тоже скучала по тебе, когда уехала.

Несмотря на ее состояние, ее шея слегка краснеет от этого признания, и я изо всех сил стараюсь не притянуть ее к себе.

– Мы можем поговорить об этом завтра.

– Почему?

– Потому что я не буду сейчас это с тобой обсуждать. – Я делаю два шага прочь, как она снова заговаривает.

– Ты правда скучал по мне? Несмотря на все, что у тебя происходит?

Я останавливаюсь и оглядываюсь через плечо.

– Нет, я звонил тебе всего два раза в неделю – каждую неделю – с тех пор как ты уехала, потому что я о тебе вообще не думал.

– О чем ты думал?

– Не надо, – предупреждаю я, доставая ключ–карту из джинсов.

– Скажи мне.

– Поговорим утром, – отрезаю я, и борьба за сохранение той дистанции, которую она от меня требует, с каждой секундой ослабевает.

– Ладно! – хлопает она дверью, а я прикладываю ключ–карту к замку и запираюсь в комнате по соседству с ее.

Раздражение из–за нашей ситуации начинает разъедать меня изнутри, я бьюсь головой о дверь, сжимая кулаки по сторонам. Она чертовски бесит, но как бы я ни старался, я не могу перестать хотеть ее.

– Я думала о твоих руках, – слышу я приглушенное признание из–за соседней двери. – Твоих прекрасных руках.

За три шага я оказываюсь прижатым к ней, как сталкер, жаждущий ее откровений, вызванных алкоголем, потому что это единственный способ узнать от нее хоть какую–то правду сейчас. Больше всего меня бесит ее искаженное представление, будто между нами идет какая–то погоня, в то время как ее чувства настолько, блять, очевидны, что это просто смешно.

– ... то, как ты смотрел на меня в отеле в тот день, когда пел для меня... будто проклятые тучи разошлись специально для тебя, и, раз уж это ты, так, наверное, и было. – Длинный, усталый выдох, а потом слышны шаркающие шаги. Могу лишь предположить, что она с трудом стаскивает свои узкие джинсы.

– Я думаю о том дне, когда уехала, – ясно слышу я это признание и начинаю серьезно сомневаться в звукоизоляции нашего отеля, улавливая слабые звуки за дверью – лязг браслетов, брошенных на комод, расстегивание сумки. – Лучший секс... в жизни, – провозглашает она.

– Не могу не согласиться, – бормочу я, упираясь лбом в деревянную дверь, что разделяют нас.

– Я думаю о твоем члене. Боже, просто подожди, пока какая–нибудь группи не разболтает размер этого конкретного дара, – язвительно бросает она. – Тебе придется запастись электрошокерами.

Я кусаю кулак, чтобы подавить смех, когда очередной удар сопровождается возгласом:

– Ай, ай, ай, черт!

Усмехаясь при звуке последовавшей за этим небольшой катастрофы, я смиряюсь с очередной бессонной ночью. Я обычно не занимаюсь этим несчастным хождением вокруг да около, но почему–то она заставила меня участвовать в ее выдуманной погоне. Правда в том, что эта битва была проиграна для нас обоих в тот день, когда она впустила меня в свою жизнь. И если я уже принял поражение, то она, похоже, хочет умереть на этой горе.

– Снова тебя видеть – для меня это снова всё испортит, – почти кричит она шёпотом, подтверждая это, словно зная, что я в пределах слышимости. Мне удаётся собрать какую–то нечеловеческую силу и остаться на месте, удерживая себя от того, чтобы пойти к ней, оказаться с ней в одном пространстве, даже если я не могу быть с ней так, как хочу.

– Я ни душе не сказала, ни единой душе, и всё потому, что я хотела оставить тебя... только для себя.

– Это чувство взаимно, – вздыхаю я.

– Ну, я рассказала Перси, но он надежно хранит нашу тайну. Я чувствую... потребность защищать тебя. Я послала тебе то, что написала, потому что я так сильно хочу тебя защитить.

– Ты защитила, – шепчу я, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, и изо всех сил сдерживая стон. – Пожалуйста, Красавица, иди спать.

– Ты даже не понимаешь, что ты слишком хорош для всех нас, для меня.

– Господи, – я вцепляюсь в дверную коробку, мои костяшки белеют. Я отбрасываю все мысли о том, чтобы сдаться, пока девушка, которую я искал, говорит со мной через дверь.

– Я рыдала, – её скорбный голос становится четче, словно она в паре шагов, – всю дорогу до аэропорта.

– Я знаю, детка, – шепчу я.

Я тогда открыл дверь студии после того, как она захлопнула её, положив конец нашему разговору, и увидел, как она дала трещину как раз перед тем, как Джоэл затолкал её в внедорожник. Я десять минут боролся с собой в своей тачке, чтобы не позвонить и не велеть ему остановиться, чтобы я мог догнать её, но я знал, что это бессмысленно.

– Кто так поступает? Я чувствовала себя сумасшедшей.

– Ты все еще не сумасшедшая, – бормочу я, отступая назад и срывая с себя футболку, прежде чем расстегнуть джинсы. – Потому что если ты сумасшедшая, то и я тоже.

Я скольжу в прохладные простыни и сжимаю себя в руке. Разочарование и похоть сражаются во мне, я ускоряю движения при воспоминании о том, как она лежала передо мной после оргазма, с покрасневшей кожей, тянулась ко мне. Она бормочет мое имя несколькими минутами позже, и нужда в ее голосе сбивает меня с толку, я напрягаюсь и разлетаюсь на осколки, сдерживая стон, пока сперма стекает по моему кулаку.

– Я не могу влюбляться в тебя, Истон, – хрипло шепчет она. – Я потеряю все, ради чего работала... вся моя жизнь в Остине, мое будущее.

– Ты уже моя, – заявляю я, зная, что это правда для нас обоих.

Глава

32

. Натали

I Want You – Concrete Blonde

Стук в дверь моего гостиничного номера вырывает меня из сна, и я резко сажусь на матрасе. Вытирая слюну с лица, я опускаю взгляд и вижу, что на мне лишь майка, а трусики валяются неподалеку на полу, причем одна штанина почему–то все еще болтается на щиколотке.

Какого хрена?

Как это вообще возможно?

– Э–э, секундочку.

Натянув джинсы и поправив майку, я безуспешно ищу зеркало, а стук в дверь возобновляется. Морщась от нарастающей пульсации в голове, я сдаюсь и открываю дверь.

На пороге стоит Истон, вид у него крайне соблазнительный: волосы темнее, вероятно, после недавнего душа, в руках он держит два кофе. Его губы расплываются в улыбке, и он протягивает один стаканчик мне.

– Спасибо, и ничего даже не говори. Уверена, я выгляжу как только что утопленная крыса.

– Вообще–то, я хотел спросить, не планируешь ли ты сегодня пропустить свой завтрак, мисс Маффет (примечание: отсылка к известному английскому детскому стишку «Little Miss Muffet»).

– Что? – морщусь я, не понимая его слов, пока он окидывает взглядом мою комнату, и его взгляд задерживается на брошенных на полу трусиках, а затем приковывается ко мне.

– И поесть творога со сливками. – Он слегка поднимает подбородок, и тут–то я понимаю, что, возможно, раздевалась я не лучшим образом, но надеть шелковый чепчик я все же умудрилась.

Хренов Грей Гус.

– Ха–ха, – бурчу я, прежде чем юркнуть в ванную и обнаружить, что я еще и умудрилась снять ровно половину макияжа салфеткой. Отчаянно пытаясь привести себя в порядок, я чищу зубы и начинаю счищать остатки косметики со второй половины лица, бегло прокручивая в голове вчерашние события и горько сожалея о лишней водке.