Он оставляет меня одну, с промокшими трусиками, с головой в тумане, с телом, которое кричит и требует удовлетворения, и с сердцем, готовым вырваться на орбиту.

– Готова, милая? – внезапно спрашивает Джоэл, оказываясь рядом и выводя меня из ступора. Я сужаю глаза, глядя на него, а он сжимает губы, пытаясь скрыть улыбку.

– Ты правда не говорил ему?

– Мне правда не пришлось, – отвечает он без дальнейших объяснений и направляет меня к выходу.

Оглянувшись, я бросаю взгляд на Истона: он убирает гитару в чехол, а затем его взгляд скользит к группе ждущих женщин. Уверения Истона тихо звучат в моей голове, пока я провожу пальцами по своим покалывающим губам.

Я в такой жопе.

♬♬♬

– Привет, папочка, – говорю я, забрасывая свой перегруженный чемодан на кровать кинг–сайз в отеле. Он сразу же переходит к сути.

– Что значит твоё невнятное сообщение и внезапное исчезновение?

– Застряла из–за одного материала. Ты же знаешь, как это бывает.

– Знаю, но мама в ярости. Она готовила всего.

– Извинись за меня.

– Ты на громкой связи, сорванец, – раздаётся голос мамы, пока я расстёгиваю чемодан и начинаю разбирать вещи в комод.

– Простите, простите, – умоляю я, ощущая приступ вины от того, что снова лгу им обоим – и с пугающей лёгкостью.

– Переносим, – вступает папа. – Как насчёт ужина в воскресенье?

– Не могу. Вам придётся развлекать себя самим эти выходные. У меня планы.

– С кем? – без обиняков спрашивает мама.

– Эдди, – одёргивает её папа. – Это её выходные и её дело. Если захочет – сама расскажет.

– Ладно, – легко сдаётся мама. – Перенесём ужин на понедельник.

– Я буду. Я так вас люблю... очень–очень.

– Мы тоже тебя любим, – говорят они в унисон.

– А, пап, если хочешь проверить макет для этого недельного выпуска – я загрузила его перед уходом из офиса. Не знаю, точно ли это то, что ты хотел, но он там.

– Я доверяю тебе, – с гордостью бормочет он, и у меня сердце обрывается. – Уверен, всё в порядке.

– Хорошо, тогда... спокойной ночи.

Они отвечают пожеланием спокойной ночи, я завершаю звонок и падаю на кровать, чувствуя себя абсолютным ничтожеством. Я знаю, что они безоговорочно мне доверяют, но после всего совершённого я больше не чувствую себя этого достойной. С губами, которые ещё хранят тепло поцелуев Истона и при этом лгали родителям, я в очередной раз напоминаю себе, что эти выходные – всё, что я могу ему дать, потому что всё моё будущее зависит от того, останется ли эта тайна тайной.

Хотя тесная связь с семьёй – неотъемлемая часть моей будущей жизни, я пытаюсь напомнить себе, что я взрослая женщина. Взрослая женщина, которая не должна отчитываться перед родителями за каждый свой шаг, особенно когда дело касается личной жизни.

Чувство вины не отпускает, и я принимаю быстрый душ, пытаясь смыть стыд, и думаю, как буду скрываться следующие несколько дней.

Поскольку папарацци получают огромные деньги за личные кадры Истона, ставки теперь гораздо выше, чем в Сиэтле. Вероятность того, что нас поймают в объектив, намного больше, поэтому меня нельзя видеть с ним – в любом качестве – на публике. Сегодняшнее нахождение за кулисами – даже между занавесами – было безрассудным и опасным. Мало того, Истон достаточно часто бросал взгляды в мою сторону, и любой внимательный наблюдатель, особенно внимательный, мог это заметить.

Заметили ли? Уверена, никто не смог сделать хороший кадр. Я была слишком далеко, практически горела между этими занавесами. И всё же тревога накрывает меня, и я отправляю быстрое сообщение.

Я: Не думаю, что ужин – хорошая идея.

Истон: Всё под контролем.

Я: Что ты имеешь в виду? Я даже не сказала почему.

Истон: Не нужно. Я всё уладил. Доверься мне и спускайся вниз.

Я: Какой требовательный.

Индикатор набора сообщения появляется и исчезает, прежде чем приходит ответ.

Истон: Я скучаю по тебе. Это то, что я хотел сказать в первый раз.

Сердце бешено колотится, но мне удаётся написать ответ.

Я: А во второй?

Истон: Может, расскажу, когда ты сядешь за стол.

Глава

30.

Истон

«Through the Glass» – Stone Sour

Заметив Натали у входа в отель, я киваю ей, когда она, осмотревшись, находит меня. Так продолжает болтать рядом со мной. Он всё ещё не может успокоиться после выхода со сцены, как, впрочем, и я. Кайф от выступления оказался сильнее, чем я мог представить. А присутствие женщины за кулисами умножило это ощущение в разы. Её реакция была именно такой, на какую я надеялся, как и она сама. Она – всё, что я помнил, но каким–то образом стала ещё прекраснее, ещё притягательнее. Проще говоря, она стала чертовски значительнее.

Серьезно значительнее. Я уверен, она намерена свести меня с ума в этих узких джинсах, облегающих её длинные подтянутые ноги, простой белой футболке и тонком, очень тонком бюстгальтере. Мы с Таком встаём, когда она приближается к столу. И в тот момент, когда я замечаю напряжение в её позе, все мои надежды на остаток вечера погружаются в туманную неизвестность.

Между поцелуем за кулисами, который оставил меня возбуждённым и не в своей тарелке, пока мы собирали аппаратуру, и этим моментом что–то изменилось, и она снова в том самом скованном состоянии, в которое запирает себя с момента, как я забрал её в Остине. Понимая, что имею дело с основательными ментальными баррикадами, я позволяю ей выбрать место, в то время как Так отодвигает стул рядом со мной, приглашая её.

Я киваю ему в безмолвной благодарности. Мы с Таком легко подружились с начала тура, во многом благодаря тому, что он, по сути, лучше большинства музыкантов, которых я встречал. На его плече нет горькой занозы из–за лет неудач с предыдущими группами. Как и я, он играет только из любви к музыке, и один этот факт вызывает у меня к нему огромное уважение.

Натали садится, свежевымытая, с почти незаметным макияжем, её кудри ещё сохнут, и до меня доносится лёгкий цветочный аромат. Тот самый аромат, что окутал меня и заставил тосковать после того, как она открылась мне. Сейчас она излучает противоположное: поза закрыта, она избегает зрительного контакта, прежде чем тихо выдыхает:

– Привет.

– Привет, – отвечаю я, перекидывая руку через спинку её стула.

– У меня хороший номер, уютный, спасибо, – говорит она, оглядывая ресторан. – А где ЭлЭл и Сид?

– Заняты, – легко отвечает Так.

Мне не нравится, что она сразу понимает, чем заняты мои ребята. Она бросает на меня взгляд, и я чувствую её беспокойство, прежде чем она обращается к Таку.

– А ты не захотел быть «занятым»?

– Мне и здесь хорошо, – говорит он. – Нужна передышка, да и у нас завтра вечером то самое мероприятие.

Она смотрит на меня.

– Какое мероприятие?

– Афтерпати в Далласе, – поясняет Так.

– Да?

– Да, но мы, вероятно, не пойдём, – сообщаю я ей.

– Какого чёрта? – спрашивает Так, а я смотрю на него с предупреждением в глазах.

– Что я опять упускаю? – Натали обращается напрямую ко мне, но я не отвечаю, потому что ответ на каждый из её вопросов разный, и мне не хочется сейчас в это углубляться, учитывая её напряжённое состояние.

– Ничего. Что хочешь заказать? – я наклоняюсь, касаясь её руки своей, стараясь помочь ей расслабиться. – Вряд ли здесь подают крабовые ножки.

Её губы постепенно растягиваются в улыбке, когда к нашему столику подходит официантка, ставя перед нами тёмное пиво и воду.

– Даю вам минутку подумать.