Натали благодарит её и поворачивается ко мне.

– Ты заказал для меня?

– Ага. Если не хочешь – ничего страшного. Скоро кухня закрывается.

– Нет, спасибо, я хочу, – говорит она, оглядываясь. – Мне было интересно, почему здесь кроме нас никого нет.

– Здесь никого нет, потому что твой близкий друг чертовски постарался и закрыл это место для тебя, – вмешивается Так, а я бросаю на него суровый взгляд. Он встаёт и показывает набитым татуировками большим пальцем через плечо. – Пойду возьму нам шотов, пока не закрылись. Закажешь мне французский дип?

Я киваю, а Натали поворачивается ко мне.

– Ты закрыл ресторан?

– Это преувеличение. Здесь и так было мало посетителей. Всё под контролем, – повторяю я, – так что хватит переживать.

Она изучает меня, пока я просматриваю меню. Больше всего я хочу, чтобы она расслабилась, как раньше. Проклятая ирония в том, что время тикает – точно так же, как в прошлый раз. Часы, которые я решил запустить в тот миг, когда она захлопнула передо мной дверь в Сиэтле. И, к сожалению, именно её собственные страхи помогли мне принять это решение. Я не хочу умирать с сожалениями – в любом грёбаном возрасте – и уж точно не собираюсь позволить этой безумной химии и неоспоримой связи пропасть зря, если это хоть немного зависит от меня. Я никогда ещё не чувствовал такого притяжения к другому человеку, и будь я проклят, если сдамся без боя. Даже если она планирует провести эти выходные, мягко меня отвергая, к её отъезду она будет точно знать, как много для меня значили эти дни.

Если мои усилия окажутся тщетными и это ни к чему не приведёт – что кажется неизбежным, – я, чёрт возьми, не могу заставить себя перестать хотеть исследовать это, исследовать её.

Какими бы сумасшедшими ни были последние два месяца в профессиональном плане, я провёл большую часть всех этих моментов – и тихих, и шумных – поглощённый мыслями о ней.

– В чём дело? – спрашиваю я, когда она проводит пальцем по подставке под стакан.

– Ничего, всё в порядке.

– Ты говорила с отцом, – заключаю я, её сопротивление слишком знакомо, его слишком легко читать.

– Да, – её взгляд скользит по столу, прежде чем подняться на меня. Фиолетовый ободок вокруг её радужки бьёт, как грёбаная молния в грудь, и воспоминания о нас – без малейшего следа Нейта Батлера – выходят на передний план. Я хватаю её руку под столом, но она мягко высвобождает её.

– Уже?

– Нет, не «уже». Так было всегда. Факты есть факты. – Она повышает голос, когда Так возвращается, во всеоружии. – А факт в том, что сегодня вы все покорили эту сцену, и я хочу это отпраздновать. – Она стукает горлышком своей бутылки о мою.

– Я присоединюсь, – добавляет Так, выкладывая на стол пригоршню шотов. Мы берём по одному, чокаемся и опрокидываем.

Словно из ниоткуда, появляется Сид с бокалом, полным виски, и клубами пара от вейпа вокруг него. Этот мужчина – настоящий танк и, кажется, его ничем не проймёшь. Хотя мы уже достаточно познакомились, он для меня до сих пор остаётся загадкой. Его любовь к роскоши – пока что единственная его ярко выраженная черта. Ну, и ещё то, что он зверь на бас–гитаре.

– Ещё по одной? – спрашивает Так за столом.

Я качаю головой, а Натали кивает, и Так уводит Сида от стола составить ему компанию.

– ...чувствую себя лишним, – говорит Так, пока они ещё в пределах слышимости, и я на мгновение зажмуриваюсь, пытаясь собрать побольше терпения. У меня не было никакого плана, кроме как поймать Натали и потребовать разговора. Но дискомфорт – из–за необходимости объяснять, кто мы друг другу, а кто нет – делает эту простую тактику гораздо сложнее в исполнении.

– Он думает, что мы вместе, – произносит Натали.

– Все они подписали самые строгие соглашения о неразглашении. Если они хоть слово проболтаются о чём–то личном, касающемся меня или группы, помимо обычного интервьюерского бреда, они дорого заплатят.

– Прости, – шепчет она, – я не хочу создавать неловкости. Просто... ты понимаешь.

– Пока что меня устраивает быть твоим грязным маленьким секретом, даже если ты отказываешься быть моим.

Она сильно щиплет меня за бедро под столом, и я усмехаюсь. Спустя секунды она резко меняет тему.

– Ты настоящая рок–звезда. – Её хриплое заявление заставляет меня повернуть голову, и, увидев выражение её глаз, я ощущаю ту самую интенсивность, по которой начал тосковать. – Ты она и есть, Истон. Сегодня вечером ты был невероятен.

Мы смотрим друг на друга, и этот момент навсегда отпечатывается у меня в груди.

– Вы все просто невероятно талантливы. – Она повышает голос, давая понять, что время побыть наедине закончилось. – Это был лучший концерт, на котором я когда–либо была.

– Да? – переспрашивает Так, ставя на стол ещё шоты, в то время как Сид остаётся у стойки бара, без сомнения, опустошая их полки с элитным алкоголем.

– Правда? – я ухмыляюсь, глядя на Натали, и подталкиваю её. – Лучший, значит? И с чем же сравниваешь?

Она прикусывает губу.

Попалась.

– На чьих ещё концертах ты была? – не унимаюсь я, пока Так садится на своё место, его взгляд заинтересованно перебегает между нами.

– Не скажу, – отвечает Натали, отбрасывая волосы назад и делая вид, что изучает меню.

– Да ладно, Нат. Теперь я просто обязан узнать, – подначивает Так.

– Жди, – беззвучно говорю я Таку, поднимаю руку и указываю на макушку Натали.

– Ладно... Disney на льду, – выпаливает она, хватаясь за лоб, пока мы с Таком заходимся в истерическом смехе.

– А ну заткнитесь, – ворчит она между нашими хохотами. – Оба.

– Всё в порядке, детка, – усмехается Так. – Я польщён, что обогнал Disney на льду.

– Футбол, – вставляет Натали, и её шея краснеет. – Вот что я понимаю. У нас с отцом абонементы, и мы регулярно ходим на игры UT. Это традиция семьи Батлеров. Возможно, я не сильно разбираюсь в музыке, но в футболе я знаток.

– Вот это уже ближе к делу, – говорит Так, смотрит на меня и одобрительно кивает. Его печать одобрения, хотя она мне и не нужна. И всё же приятно, что он будет присматривать за ней.

– А ты, – резко говорит она, и я перевожу на неё внимание. – Прими уже наконец от меня чёртов комплимент, – сквозь зубы бросает она, пока Сид подходит к столу с грёбаным подносом, полным шотов.

– Я бы предпочёл заткнуть тебя по–другому, пока ты пытаешься это сделать, – шепчу в ответ.

– Прости, что упомянула отца, – тихо говорит она мне.

– У меня нет ничего против твоего отца, Натали.

Она сужает глаза.

– Кстати, где твой номер?

– Ладно, теперь, возможно, у меня кое–что против твоего отца есть, – шучу я.

– Не смешно, – улыбается она.

– На том же этаже, что и твой, – ухмыляюсь я в ответ. – Думаешь, справишься, или мне запереть дверь на засов?

– А ты... планируешь быть «занятым»?

Я вцепляюсь в край стола, потому что знаю – не я один был вовлечён в то, что происходило между теми занавесами. А она уже отмахивается от того поцелуя – если это можно так назвать. Это было скорее страстное общение, пока мы прятались у всех на виду. Хотя я наслаждался каждой секундой, она, кажется, полностью это вычеркнула, будто ничего и не было. Она считывает моё раздражение и напрягается на стуле рядом со мной.

– Я всего лишь прошу: не принимай меня за дуру. Я знаю, какова на самом деле эта атмосфера, и твоя попытка оградить меня от неё не изменит моё восприятие.

Моя грудь вздымается от усмешки.

– Так ты думаешь, это то, что я делаю?

– Да, – без колебаний отвечает она. – Не защищай меня. Если какая–то сумасшедшая фанатка ворвётся сюда с голой грудью и фломастером в руке – я готова к этому. – Она выдаёт самую искреннюю улыбку, на какую способна, и я снова разражаюсь смехом. Я отодвигаю слегка влажный локон с её щеки, ненавидя тот факт, что могу простить её так легко. К её несчастью, я не забуду.

– Что? – она ухмыляется.

– Ты прекрасна.

– Но тебе меня жаль?