Я в отчаянии провожу рукой по волосам, бессильно отступая назад и разваливаясь на части с каждым её словом.

Чёрт бы побрал эту женщину.

– Я люблю Истона Крауна, папа. Я никогда его разлюблю, и я д–думаю... – она склоняет голову, и её рыдания долетают до меня, разрушая меня полностью, по кусочкам, как и её следующее признание. – Я думаю, что уже слишком поздно. Я думаю... Я думаю, что потеряла его навсегда. Но я буду стараться изо всех сил, чтобы вернуть его. И если у меня получится... я буду ставить его на первое место.

Вся моя злость рассеивается, а разочарование вот–вот вырвется на свободу. Разрываемый её признаниями и тем, что я всё ещё к ней чувствую, я задыхаюсь от эмоций, пока слова, которые я никогда не надеялся услышать в своей жизни, продолжают литься с её губ.

– Я просто хотела сказать тебе, почему мне снова придётся разбить твоё сердце, папа. Несмотря на самую невообразимую насмешку судьбы, Истон – тот, кто наполняет моё сердце и душу, и для меня он будет на первом месте.

Я снова возношу краткую молитву, пока между нами висит короткая пауза, прежде чем она снова говорит:

– Я т–тоже тебя люблю, спасибо, папа. Я с–слишком расстроена, чтобы говорить. Мне нужно идти, хорошо? Я позв–воню, когда успокоюсь.

Пауза, всхлип, ещё один приглушённый рык в рукав моего пиджака.

– Х–хорошо. П–пока, папа. – Она заканчивает звонок, склоняет голову и рыдает, уткнувшись в ладони.

Уничтоженный этим зрелищем и не в силах вынести ещё секунды, я собираюсь подойти к ней, как вдруг она резко расправляет плечи, встаёт, отряхивается и поворачивается. Опустив глаза, она решительно устремляется к курорту, прямо на меня.

Ничто в жизни не радовало мой взор сильнее.

Сделав несколько шагов, она замирает, словно почувствовав меня, поднимает голову, и глаза её расширяются, увидев меня. Её осанка сникает, и она хрипло, с надломом произносит моё имя, прежде чем снова уткнуться лицом в ладони.

Глава 76. Натали

«I Don’t Want to Talk About It» – Rod Stewart

– Что–то знакомое, – хриплый голос Истона прорезает шум ветра в моих ушах, пока я даю себе ещё несколько секунд передышки в ладонях. Я смотрю на него: он стоит, залитый лунным светом, запрокинув голову, а глаза его полны непролитых слёз.

Я замечаю, что он весь в поту, правая сторона в песке, джинсы и ботинки покрыты им, грудь тяжело вздымается, словно он только что пробежал марафон.

– Что случилось? Что произошло?

– Что произошло? – он хрипло и с недоверием повторяет. – Ты не можешь быть серьёзной. – Он смотрит на меня в полном недоумении. – Боже, я думал, что это я должен быть главным действом, – произносит он хриплым шёпотом, – но сегодня ты определённо затмила меня.

– Истон, – я сглатываю, – я...

– Ты права. Ты всё ещё ты, а я всё ещё я, – продолжает он, слёзы катятся по его щекам. – И ты всё ещё кошмар... но ты должна знать... – его голос дрожит, – ты стала мастером аргументации.

– Мисти...

– О, ты прекрасно донесла до неё свою точку зрения и буквально отправила её в путь.

– Мне жаль, что я так поступила, что причинила ей боль. Но я, – я поднимаю подбородок, – я ни капли не сожалею о том, что сказала.

– О, я верю тебе, Красавица, – его плечи опускаются, и он делает шаг вперёд. – А теперь скажи мне, что ты собиралась сказать, когда нашла бы меня.

Мне нестерпимо хочется подойти к нему, к этому человеку в паре шагов, источающему эмоции и непрожитую боль, по лицу которого текут слёзы. Я опускаю руки по швам.

– Мы нарушили много обещаний, будучи молодыми, безрассудными и наивными, но, кажется, я поняла, где мы ошиблись, или, по крайней мере, где ошиблась я. – Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и продолжаю бой. – Любовь долго терпит, Истон, она должна, и мы оба нуждались в этом. Любовь милосердствует. У нас этого было в избытке, но мы растеряли это по пути. Нам обоим нужно было помнить об этом, мы... я, – я снова вытираю лицо рукавом его пиджака. – Те обещания, что мы давали, имели значение, но именно обеты могли удержать нас вместе – те обеты, которым я должна была уделить больше внимания. Ты всегда был защитником, но не я одна нуждалась в защите, а я не выполняла своей части, и об этом я вечно буду сожалеть.

Собрав оставшиеся силы, я продолжаю наступать.

– Я оставила тебя одного в этой буре, я не хотела, но так вышло. Я позволила прошлому наших отцов и своему чувству вины разорвать нас. Я позволила своим отношениям с отцом затмить самую главную любовь в моей жизни – тебя. Я воспринимала твоё терпение и любовь как должное, Истон, потому что верила в тебя – в каждое твоё слово, в то, как ты смотрел на нас и что чувствовал, потому что сама чувствовала и верила в это. Но я не лелеяла наши отношения так, как должна была, когда ты больше всего нуждался во мне, потому что до ужаса боялась потерять своё будущее. Но я всё равно потеряла его, когда потеряла тебя... и ты мне так нужен. Мне не хватает нас. Больше всего я сожалею о том, что не извинилась за свои ошибки, когда у меня был шанс. – Я делаю шаг к нему, а он остаётся на месте. – Женаты мы или нет, я хочу вернуть тот шанс – сдержать те обеты. Я хочу возможность стать той парой, которую ты заслуживаешь. Я хочу, ч–чтобы ты в–взял меня обратно. – Неконтролируемая икота прерывает меня, и я вздрагиваю. Грудь Истона тяжело вздымается.

– Е–если ты с–сможешь найти в своём сердце силы простить меня за эту ошибку. Если ты с–сможешь дать мне шанс...

– Ты просто невероятна, знаешь ли? – укоряет он, и я опускаю взгляд, полный вины.

– Посмотри на меня, Красавица, – лёгкий приказ в его словах заставляет моё сердце бешено колотиться.

Наконец он делает шаг вперёд, зажимая моё лицо в ладонях, и его глаза впиваются в меня.

– Почему ты так, блять, долго?!

– Прости, – я облизываю соль с губ. – Я заблудилась.

– Но я говорил, где меня найти. Говорил, что буду прямо здесь, где ты меня оставила, – напоминает он, а я дрожу в его объятиях, и надежда озаряет всё моё существо.

– Ещё не поздно, Красавица, – бормочет он, – а с тобой это самое поздно бы не наступило никогда.

Он резко притягивает меня к себе, стирая всё расстояние между нами. Я обвиваю его руками, и облегчённые рыдания вырываются из меня, пока я вдыхаю его запах. Осыпая поцелуями его шею и губы, я встречаю его страстный поцелуй, и мы растворяемся в нём. Моё дыхание продолжает прерываться, пока он жадно касается меня языком, и из него вырывается стон боли, пока мы плачем от облегчения в рот друг другу. Мы растягиваем это на несколько блаженных минут, и наша связь становится бальзамом для израненных душ. Истон нежно отстраняется, его глаза полны заботы, и он яростно начинает вытирать мои слёзы нежными большими пальцами.

– Пожалуйста, не плачь больше, детка. Прости, что был таким ублюдком, – шепчет он. – Я позволил тому озлобленному мудаку взять верх, но сейчас я вышвыриваю его самодовольную задницу, потому что ненавижу видеть тебя такой.

Он проводит костяшками пальцев по моему лицу, и я приникаю к его прикосновению.

– Так... я была права... ты не хотел развода в тот день.

Он качает головой.

– Боже, нет.

– Но ты подписал, – я всхлипываю.

– Ты меня не остановила, – хрипит он, не переставая нежно проводить большими пальцами по моей коже. – А я так надеялся, что ты остановишь меня, Натали. Я не выдержал, когда ты попросила остаться друзьями – мне показалось, что я потерял тебя навсегда. Я разлетался на хреновы осколки, потому что понимал: я обязан отпустить тебя, даже если ты никогда не вернёшься.

– Почему?

– Я был чертовски эгоистичен в своей боли. Мне было плевать, кому ещё я причиняю боль. Я знал, что если у нас и есть шанс, то ты должна прийти ко мне сама. Книга моей матери перевернула моё восприятие. Из истории наших родителей я вынес чёткий ответ. После нашего развала я взял пример с отца и решил дать тебе время выбрать свой путь – буду я его частью или нет, – как он поступил с матерью. В первый раз я практически принудил тебя к отношениям.