– Что думаете о «REVERB»?

Они внимательно изучают рисунок, пока я объясняю идею, стоящую за названием. – «R3V3RB» – сокращение от «reverberation» (эхо, отзвуки, реверберация). Раз мы планируем отдавать дань уважения музыке всех жанров во время тура, параллельно представляя наш собственный звук, я думаю, это подходит. Тройки вместо букв «e» – это кивок в сторону старых виниловых пластинок.

К моему удивлению, я не встречаю сопротивления: они поодиночке и с энтузиазмом соглашаются с названием. Мою грудь наполняет тепло, и мы чокаемся бутылками в честь этого решения, «а что, если» проплывает сквозь мое сознание, а дорога впереди расширяется за пределы ментального барьера, который я сам воздвиг.

Чокаясь горлышками бутылок с моей группой, я осознаю факт: наконец–то у меня есть та поддержка, на которую я надеялся и которую ждал с самого начала. Даже если мы не нашли друг друга каким–то судьбоносным образом, как я читал в бесчисленных историях, была причина выбрать каждого из них. Здесь есть место и для них, и для меня. Хотя переход от «я» к «мы» вызывает дискомфорт, результат отказа от контроля знаменует наше истинное начало.

В этот момент я понимаю, что есть лишь один человек, с кем я хочу поделиться своей эйфорией. И именно неотвеченные звонки за последний месяц удерживают меня от этой попытки.

Она возвела между нами баррикаду в тупике.

Победа тает с каждой секундой из–за ее откровенного отказа, и я наконец постигаю сокрушительную тяжесть поражения в слове, которое ненавижу больше всего, – «нельзя».

Я решаю ненавидеть ее за это чуть–чуть, потому что ее отказ сделал это слово частью моего лексикона. Попытки вернуться в то состояние эйфории, что мы создали, оказались тщетны. Чем тверже она придерживается своей позиции, тем сильнее мое разочарование. Это приводит меня к выводу, что в ней куда больше от злодейки, чем она сама верит.

День за днем она крадет мое душевное спокойствие своим жестоким безразличием и намеренным отсутствием. Как бы она ни старалась, я уверен, что не я один ощутил некое откровение, неоспоримый сдвиг за время, проведенное вместе, особенно в последние часы. Она может притворяться невеждой и безучастной сколько угодно, но я тоже чувствовал это слишком явно – и с ее стороны тоже, – чтобы верить иначе.

Что она предельно ясно дала понять, так это то, что я не могу конкурировать с ее любовью и преданностью к Нейту Батлеру. Над этим у меня абсолютно нет контроля.

Возможно, она тоже стервятник, обглодавший меня до костей и пожирающий мои мысли наяву. Допивая пиво, с гневом, кипящим из–за списка «нельзя», связанных с Натали Батлер, я делаю единственное, что могу, – притупляю впечатанные в память черты ее лица до размытости вместе с моей новой группой.

Глава

24.

Натали

«Here with Me» – Susie Suh, Robot Koch

– Натали, Земля вызывает Натали! – Холли нетерпеливо щёлкает пальцами у меня перед лицом, и я понимаю, что снова выпала из реальности. Летнее солнце припекает плечи, и я опускаю вилку, которую только что поднесла ко рту.

Секунду назад я была в грузовике Истона, ветер трепал мои волосы, а он посмотрел на меня, и наши взгляды встретились, вызвав знакомый трепет. Вернувшись в настоящий момент, я смотрю на Холли, готовясь извиниться. – Прости, что ты говорила?

– Это уже третий раз за пятнадцать минут, когда ты уплываешь. Я не буду пересказывать всё заново, – сухо говорит она, хмурясь. – Что с тобой в последнее время?

Истон звонил. Снова. И я не ответила. Снова.

– Каждый раз, когда я дохожу до самого интересного, ты выпадаешь.

– Извини, – слабо оправдываюсь я. – Я же говорила, что много работаю. Я просто устала.

– Да, но ты не одна такая. Или ты забыла, что я только что окончила университет?

– Я знаю. Я была там, – улыбаюсь я. – И я так тобой горжусь.

Кажется, на время она успокаивается, проводит ухоженным пальцем по глянцевитому темно–каштановому хвосту, и ее глаза, такого же оттенка, смотрят на меня умоляюще.

– Нам нужно развлечься. У меня стажировка начинается только через несколько недель. Хочешь куда–нибудь махнуть на выходные?

– У меня много работы. Сейчас не лучшее время.

– Ты всегда много работаешь, – ноет она. – Давай уже! Если я вовлеку Деймона, мы сможем махнуть в Нолу и снять дурацкий дорогой номер за его счет.

– Возможно, – я избегаю смотреть на телефон, который лежит на столе экраном вниз. Истон звонил мне два раза в неделю последние два месяца. Каждый раз, когда я не отвечаю, он позволяет телефону звонить до голосовой почты. Каждый раз, когда я проверяю, сообщение состоит из тишины и фоновых шумов, словно он хочет что–то сказать, но останавливается.

Никаких смс, только два еженедельных звонка без сообщений, что я считаю справедливым наказанием, ведь я жажду услышать любое его слово, но не могу заставить себя ответить.

К тому времени, как я приземлилась в Остине, Истон уже выпустил свой первый сингл. Мне никогда не забыть шок, когда я услышала эту новость по дороге домой и лихорадочно начала переключать радиостанции, чтобы поймать его песню. И это была не просто какая–то песня, а та самая, под которую мы занимались безумным, меняющим жизнь сексом всего несколько часов назад. Казалось, он зовет меня обратно к себе.

Как только сингл Истона попал в эфир, он стал вирусным на всех форумах и в СМИ. Даже ESPN прокомментировали это в спортивных новостях.

В итоге отсутствие продвижения оказалось лучшим из возможных маркетинговых ходов, обеспечив ему постоянное вещание и уважительные кивки от других артистов. И его музыка, и новости о его внезапном и неожиданном релизе распространились в СМИ как дикий огонь. Рози была в ярости, что ее опередил не кто иной, как сам артист. Факт, который до сих пор вызывает у меня тайную улыбку – ежедневно.

Меньше чем через неделю он опубликовал весь свой альбом вместе со статьей, которую я набрала в самолете и отправила ему сообщением. Он переработал некоторые ее части и превратил ее в нечто вроде универсального пресс–релиза, сохранив при этом мою анонимность.

Увидев это, я бросилась в ванную, меня вырвало завтраком, по лицу текли слезы, а в руке я сжимала телефон, отчаянно желая позвонить ему. Это, в сочетании с тем, что я не могла смотреть в глаза отцу, заставило меня уйти с работы раньше в тот день. Это был единственный день, когда я позволила себе утонуть в своем горе, словно одержимый похотью подросток, и позволила боли полностью поглотить себя.

– Ладно, – говорит Холли, ее пальцы быстро летают по экрану телефона. – Я только что написала нашему мальчику, чтобы узнать, сможет ли он сорваться в спонтанную поездку.

– Он, может, и наш мальчик, но он твой мужчина, помнишь? Так когда ты планируешь сказать ему?

Она замирает, нахмурив идеальные брови.

– Как насчет никогда. Я перерастаю эту влюбленность.

– Думаешь, восемь лет – это влюбленность?

– Да, если я так решу, – дерзко отвечает она.

– Ты вообще понимаешь, какая ты красивая? – Я подпираю подбородок рукой, скользя взглядом по облегающему платью–холтеру, которое она носит с такой легкостью. Она замирает с вилкой куриного салата на полпути ко рту, ее выражение лица озадаченное.

– Он дурак, Холли, – подчеркиваю я. – Потому что я говорю не только о твоей внешности. В тебе есть то сердце, которое ему нужно.

– Он ничего не ищет. Он слишком занят, пробиваясь к карьере и трахаясь ради спортивного интереса.

Знакомые слова резко возвращают меня в тот ресторан отеля.

«Ты трахаешься типа в качестве спорта?»

«Женщины для меня – не спорт, поэтому я трахаюсь, потому что это приятно.»

Боже, и было ли что–нибудь приятнее этого.

Настолько чертовски хорош, что у меня начались эротические сны, а я клялась, что это миф, вот насколько хорош. В сознании мелькает образ Истона: надо мной, внутри меня, его карие глаза полны решимости, челюсть расслаблена. Образ, который я прокрутила в голове унизительное количество раз. В раздражении я швыряю вилку и тяжело вздыхаю, а Холли отшатывается.