Мы расстались с Карсоном, с которым встречались в колледже, сразу после выпуска в мае. Карсон устроился на работу в Нью–Йорке, зная, что я не уеду из Техаса. Он сделал свой выбор – и этим выбором была не я. Смириться с этим оказалось на удивление легко. Знакомства после этого казались мне рутиной, так что я просто отказалась от них и сосредоточилась на газете.

– Ты не ответил на мой вопрос.

Он усмехается, сжимая антистрессовый мячик, который, кажется, навсегда прирос к его руке.

– В первую очередь – журналистка.

– Всегда. Так вот, серьёзно, пап, сколько раз ты был влюблён?

Я внимательно изучаю его выражение лица, его расслабленную позу, пока он легко отвечает:

– Несколько раз.

– То есть больше одного?

Его ухмылка растёт.

– Да, «несколько» обычно подразумевает больше одного.

– А... ты... – я прикусываю губу, – кто–нибудь из них... я–я...

– Так, ты хочешь поговорить со мной об этом? Потому что не похоже.

– Может, в другой раз. – Я отвечаю ему улыбкой, искренне благодарная за возможность отступить, в которой так очевидно нуждаюсь. – После пары кружек пива. Прости, я сегодня вся в своих мыслях.

Он задерживается на мгновение, затем обходит стол и целует меня в висок.

– Ладно, отложим. Но для тебя я – открытая книга. Ты это знаешь, так что просто спроси.

Спроси его, Натали, иначе это съест тебя заживо.

Я открываю рот, чтобы спросить, и проклинаю трусиху внутри, которая отказывается вымолвить слово.

– Как–нибудь в другой раз.

– Договорились. Люблю тебя, – шепчет он.

– Я тоже тебя люблю, папа, – сиплю я, и в голосе слышна дрожь. Дрожь, которую он не пропускает.

Чёрт.

Он задерживается в дверях.

– Натали, ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё что угодно, правда?

Слёзы наворачиваются на глаза, пока я смотрю на него. Возможно, я необъективна, но Нейт Батлер – величайший человек из всех, кого я знаю. Ни один мужчина не мог сравниться с ним, и, полагаю, никогда не сможет. Дело не только в том, кем он является как журналист, и не в его достижениях, но и в его личных качествах. В его теплоте, врождённой эмпатии, в том, как он относится к людям, особенно ко мне и моей маме.

Как Стелла могла уйти от него?

Из их переписки ясно, что это был её выбор – покинуть Техас, покинуть моего отца, чтобы всего через несколько месяцев после случайной встречи в Сиэтле выйти замуж за Рида. Здесь кроется история, но я не уверена, что выдержу узнать больше, хотя всё во мне отказывается отпускать это.

Был ли Рид выбором? Был ли этот выбор легче для Стеллы, потому что Рид – рок–звезда? Пока эта мысль крутится в голове, моё преклонение перед Стеллой Эмерсон Краун меркнет.

Мне следует быть благодарной за то, что она поступила именно так. Если бы не это, меня бы не было на свете.

– Поверишь, если я скажу, что сегодня какая–то сентиментальная? – я вновь лгу отцу – что бывает редкостью – зная, что тревога на его лице вызвана тем, что внешние проявления эмоций для меня нетипичны.

Хотя его выражение лица кричит «чушь», он всё же направляется к двери, давая мне необходимое пространство, чтобы подойти к нему, если и когда я буду готова. Таковы наши отношения. Он останавливается на пороге и в последний раз оглядывается через плечо.

– Дай себе ещё немного времени, если нужно.

Он думает, что я всё ещё переживаю из–за расставания с Карсоном, тогда как, как ни странно, я скорблю о его утрате.

– Время лечит все раны, верно? – осторожно подначиваю я.

Морщинка между его бровей углубляется.

– Верно.

– Но, по твоему опыту, действительно ли это так?

Он ненадолго замирает и усмехается. «Единственная правда о времени – оно летит. Кажется, только вчера ты ворчала, что я неправильно заплетаю тебе косички, потому что ты, – он делает пальцами воздушные кавычки, – «хочешь, чтобы они были такие же красивые, как у Мэйси МакКаллистер».

– Я была такой занозой?

– Ты была и остаёшься идеальным ребёнком. Поэтому ты и одна. – Он стучит по косяку. – Я пошёл. До завтра.

– Спокойной ночи, папа.

Он выходит, заходит в свой кабинет, хватает пиджак со спинки стула и гасит свет. Едва он скрывается в вестибюле, я перевожу внимание на экран, где осталась закреплённая папка с деталями личного прошлого моего отца.

Внутренняя борьба начинается снова, и в голове крутятся безответные вопросы.

Что, чёрт возьми, произошло между моим отцом и Стеллой Эмерсон Краун?

Внутренний голос подсказывает, что даже если я спрошу его напрямую, он не станет достоверным источником, чтобы узнать всю историю целиком. Если я хочу всей правды, мне придётся открыть файл и продолжить вторгаться в его личную жизнь... или найти другой источник.

Спустя двадцать минут я прекращаю спор с собой и вновь открываю архив, перед этим опасно убедив себя: «Всего несколько писем».

Глава

2. Натали

«Anytime» – Brian McKnight

В раздражении я сбрасываю с себя одеяло и выключаю плазменный телевизор, когда на экране начинаются финальные титры «Драйва» – сценария, написанного Стеллой более двадцати лет назад о её начале и становлении как журналиста. Фильм также охватывает параллельный путь её мужа Рида как барабанщика The Dead Sergeants и историю группы на пути к вершине славы.

Хотя история любви Стеллы и Рида заняла в фильме важное место, мой отец не был упомянут, а газета была бегло обойдена вниманием. Однако одно остаётся очевидным – Рид и Стелла познакомились примерно в то время, когда Стелла начала работать в «Austin Speak».

Более того, именно материал Стеллы в «Speak» о The Dead Sergeants привлёк внимание представителя Sony, что в итоге привело к контракту с группой. Ирония в том, что незадолго до этого поворота судьбы Рид оставил Стеллу, разорвав их зарождающиеся отношения, чтобы вернуться домой и заботиться о своих родителях–алкоголиках. Таким образом, он предстал в образе отчаявшегося, бедствующего художника, готового отказаться от своей мечты.

Даже когда Рид разбил ей сердце, Стелла заставила его пообещать не сдаваться. Она даже зашла так далеко, что дорогую барабанную установку, которую она выиграла случайно, отправила ему туда, куда он уехал, чтобы поддержать в нём веру. Спустя несколько месяцев после их расставания представитель Sony посетил один из концертов, и The Dead Sergeants, включая Рида, получили контракт. Вскоре после этого Рид отправился в турне с группой, что привело к многолетней разлуке между ним и Стеллой. Годы, в течение которых, как я заключаю, она встречалась с моим отцом.

В конце фильма Стелла и Рид воссоединяются после невероятнейшего совпадения в Сиэтле – за полстраны от того места, где их история началась, здесь, в Остине. Стелла как раз искала дом – как она и писала отцу в электронном письме – и случайно наткнулась на Рида на показе. Рид как раз сопровождал своего соло–гитариста Рая Уилера, который был заинтересован в том самом ныне знаменитом доме А–образной формы, где Стелла и Рид впоследствии поселились.

Вскоре после ошеломляющего, и, казалось бы, судьбоносного воссоединения, Стелла и Рид поженились, а отец разорвал с ней все связи.

Фильм сильно романтизирует веру Стеллы в судьбу и предопределение и ту роль, которую они сыграли в отношениях Стеллы и Рида на протяжении всего времени, без единого намёка на последствия – моего отца и его разбитое сердце.

Охваченная желанием узнать больше, я хватаю телефон, чтобы начать поиск в Google, и моё сердце пропускает удар, когда я замечаю время, отображаемое крупными цифрами на экране.

11:11

На мгновение ошеломлённая видом времени, так часто упоминавшегося в фильме – времени, в течение которого суеверная Стелла загадывала желания в эти шестьдесят секунд, я изо всех сил стараюсь отогнать возникшую странную мысль.