Истон усмехается, отпуская фото, пока на экране разворачиваются новые снимки моей жизни. Осмотрев чемодан, я решаю надеть под юбку белые шорты, а потом снимаю её.

– Каблуки оставь, – напряженно говорит Истон, бросая на меня взгляд. Я поворачиваю голову, и наши взгляды сталкиваются.

Воздух наэлектризован, пока я поднимаю бровь.

– Пожалуйста, – добавляет он сухо, словно это слово уже оставляет горький привкус на его языке.

– А я думала, ты здесь не для этого, – я язвлю.

– Я здесь ради тебя. Но мы никуда не уедем, если ты, чёрт возьми, не поторопишься.

Я натягиваю свои потрёпанные  вансы в клетку и решаю бросить любимые каблуки в чемодан перед тем, как застегнуть его.

Без лишних слов он подходит, поднимает чемодан с кровати, проводит пальцами по моему стёганному одеялу с заплатками, словно не может удержаться, чтобы не почувствовать его текстуру, затем протягивает руку ко мне. От этого привычного жеста между нами всплывает всё невысказанное, и я делаю то, что чувствую естественным. Беру его руку.

Глава 28. Натали

«Steal Away» – Robbie Dupree

Я уставилась на видео на телефоне, потом перевела взгляд на Джейсона Гарретта по прозвищу Так, нанятого ударника Истона, который ухмылялся мне с первого ряда сидений фургона. В шоке я посмотрела на Истона, который предпочёл сесть за руль, пока я устроилась на пассажирском сиденье.

– Вы что, обогнали настоящий торнадо? – отчитала я его тоном, каким мать говорит с ребёнком, доставая бинт и пластырь.

– Мы были на безопасном расстоянии, – слабо защитился Истон, на его губах играла улыбка.

– Это сильно сказано. Гляди–ка, – Так протянул мне телефон с фотографией градин размером с мячик для гольфа, лежащих на его покрытой татуировками руке.

– Господи, Истон, – упрекнула я, от чего его улыбка стала только шире.

– Безумие, да? – Так покачал головой, потом достал пиво из холодильника на полу и протянул его мне. – Хочешь, Нат?

– Нет, спасибо, я быстро пьянею, – призналась я. – Подожду до концерта.

Тут мне в голову пришёл вопрос.

– Истон?

– А?

– Мы же не будем спать в фургоне, да?

– Я не стал бы тебя этим мучить, – он усмехнулся.

– Мы попробовали пару ночей на первой неделе, – с явным раздражением сказал Так, кивнув в сторону Истона. – Этот чудак настоял, но это был кошмар.

– Блядь, точно, – поддержал его Сид, сидевший рядом.

– Прости, что ты остался без утреннего чая, дорогой, – без тени сожаления сказал Истон.

– На что я надеялся, – язвительно парировал Сид с его британским акцентом.

Истон пожал плечами.

– Я пытался. Но голосование было три против одного.

– Только наша победа мало что дала. После бесконечных часов в этом грязном фургоне мы теперь торчим в самых дешёвых отелях, – добавил Сид, его яркий акцент делал ворчание немного комичным. – Я провёл черту, отказавшись спать с этими вонючими болванами, а болонья – это не настоящая еда.

– А–а! – повернулась я к Истону. – Вот что здесь витает! Не могла понять, что за запах!

Истон усмехнулся и взглянул на меня. К моему ужасу, при входе в фургон мне пришлось сдерживать рвотные позывы. Оценка Истона про «запах голубого сыра» была куда мягче реальности. Я бы сказала, что фургон пахнет носком из спортзала, обильно покрытым голубым сыром и только что испечённым на солнце.

Истон истерически смеялся над моей реакцией, когда я тут же опустила окно, пытаясь скрыть позывы.

Потребовалась добрая часть первого часа пути, чтобы я смогла с этим смириться. И всё же, я ни за что не хотела бы оказаться где–либо ещё. Группа встретила меня неожиданно радушно, и я сразу поняла, что имел в виду Истон, предупреждая об «эклектичности».

Так вырос на Среднем Западе. Его мощное телосложение, привыкшее к мясо–картофельной диете, выдавало в нём типичного американца. С его тёмно–каштановыми волосами и ещё более тёмными глазами он определённо соответствовал рокерскому образу. Его несочетающаяся одежда как–то работала, а татуировок было больше, чем видимой кожи. Пока что он оказался самым разговорчивым из троих.

– А вот это была офигенная ночь, – с теплотой сказал Так, показывая фотографию ЭлЭлу, то есть Лейфу Гаррисону, гитаристу Истона, который сидел спиной к окну, вытянув руку на сиденье второго ряда. Хотя он скандинавского происхождения, с белокурыми волосами и ярко–голубыми глазами, его акцент, приобретённый в Сассексе, был неуловимым. Внешность ЭлЭла поражала в контрасте с тёмными и задумчивыми образами остальных троих.

Сид Патель, старший из них (двадцать девять лет), бас–гитарист Истона, родившийся в Великобритании. Его кожа, благодаря индийскому происхождению, имела прекраснейший тёмно–коричневый оттенок. Самый тихий из троих – в основном потому, что с моего прихода в фургон он не прекращал вейпить и пить. Но он был достаточно открыт, чтобы я чувствовала себя среди них как дома.

– Эта команда, – тихо говорит мне Истон, – словно готовый набор для анекдота.

Пока я их разглядываю, ЭлЭл дольше всех задерживает на мне заинтересованный взгляд, сжимая в руке банку «Гиннесса».

– Возможно, – поворачиваюсь я к Истону, – но это всё по–настоящему. Ты делаешь это. Прямо сейчас ты едешь на очередной концерт.

– Да, это потрясающе. Но чего–то не хватало. – Он бросает на меня взгляд. – В Оклахоме до меня вдруг дошло, что мне нужно забрать мой любимый инструмент.

Пользуясь дерзким и слегка раздражающим заявлением Истона, зная, что он не всерьёз имеет в виду этот мизогинистский намёк, я отстёгиваю ремень безопасности и встаю на колени, ухватившись за подголовник. Истон немедленно возражает, шлёпнув меня по заднице.

– Всего на секундочку! – отмахиваюсь я от него.

– Пристегнись обратно, сию же минуту! – рычит он.

– Не заводись. Итак... – я бросаю каждому из них оценивающий взгляд. – Расскажите про дамочек. Как насчёт «успехов»?

ЭлЭл улыбается первым, и я указываю на него:

– Ах ха!

Я вовремя успеваю заметить, как у Истона раздуваются ноздри, пока Так говорит, а Сид усмехается, глядя в окно.

– Что ты хочешь знать? – спрашивает Так.

– Ну, есть ли у кого–нибудь из вас дама сердца, ожидающая дома?

– Чёрта с два, – отвечает Так, – и это к лучшему, потому что...

– Не смей заканчивать мысль! – предупреждает Истон, прекрасно понимая, к чему я клоню. Сейчас это моя единственная линия защиты, так что я настаиваю.

– О, но, Так, я думаю, тебе стоит продолжить.

– Я разведён, – вступает Сид, постукивая по голому пальцу, – сейчас ни одной птички в наличии, что я тоже считаю к лучшему.

– А вы, сэр? – обращаюсь я к ЭлЭлу, чья внешность способна испарить нижнее бельё по всему миру. Он потрясающе красив, хотя и не сравнится с Истоном Крауном.

Губы ЭлЭла изгибаются в плутовской улыбке:

– Я джентльмен.

Даже Истон возмущается, громко вздыхая:

– Чушь собачья! – и тут различный мусор, подобранный с пола, летит в голову ЭлЭлу.

Пока вокруг царит хаос, пальцы Истона незаметно скользят вверх по моему бедру. Я тут же поворачиваюсь к нему и вижу совсем не то, чего ожидала. Он смотрит на меня с предупреждением во взгляде, а его выражение лица говорит «пленных не брать».

– Пристегнись, сейчас же, или я, чёрт возьми, останавливаюсь.

– Боже, – поворачиваюсь я и щёлкаю ремнём.

Секундой позже из плейлиста Истона играет «Only You Know» Dion – редкое повторение. Истон делает громче, не отрывая взгляда от шоссе, пока сзади в фургоне разрастается новая волна анархии.

– Что это ещё за золотые старушки? – морщится Так.

– Именно, классика. Слушай внимательно, может, чему–нибудь научишься. И ещё: если ты не за рулём, твоего мнения никто не спрашивает, – рычит Истон своим невозмутимым тоном.

Видимо, такое правило в фургоне.

Вскоре после этого я погружаюсь в мелодию, в воспоминание о тех минутах, когда он играл для меня в отеле. Несколько секунд я мысленно провожу взглядом по его профилю. Хотя он не смотрит на меня, я знаю – он здесь, со мной. Когда песня заканчивается, его взгляд наконец скользит ко мне.