– Прости, что я вчера немного перебрала, – выкрикиваю я в приоткрытую дверь. – Я давно не расслаблялась.

– Да ты была просто зверь. Все еще в постели без пятнадцати два, – говорит он неразличимым тоном.

Я смотрю на время на телефоне, лежащем на стойке.

– Все уже меня ждут?

– Нет. Выезжаем через тридцать минут. Я был уверен, что ты проспишь.

Именно в этот момент срабатывает мой будильник. Я выношу руку с телефоном из–за двери ванной, чтобы он это увидел, вместе с средним пальцем, и в ответ слышу его усмешку.

– Так, а этот эммм.. головной убор к чему? – спрашивает он из–за двери.

– Если тебе так уж надо знать…

– Надо.

– Он помогает моим кудрям сохранять форму.

– А я думал, ты их ненавидишь, – подкалывает он.

– Недавно я их заново приняла.

С чистым лицом и чувствуя себя немного увереннее в своей внешности, я открываю дверь и вижу его сидящим на краю моей слегка помятой кровати. Острая шутка замирает у меня на языке, когда я полностью его осматриваю. На его шее висит черный титановый крест, выглядывая из–под воротника темно–синей футболки, которая сидит на нем безупречно, подчеркивая статную фигуру. Светлые джинсы облегают его мускулистые бедра, сужаясь к поношенным темным кожаным ботинкам.

И, как будто этого было мало, на его запястьях – массивные кожаные браслеты в дюйм толщиной с крупными серебряными заклепками, а еще титановое кольцо на большом пальце и кольцо с глазом тигра на мизинце, которые были на нем в день нашей встречи. Весь его вид кричал о том, что он настоящая рок–звезда. Я чувствую его взгляд на себе, пока беру с кровати планшет и начинаю листать.

– Ну, хочешь сначала хорошие новости или плохие?

– Никаких новостей, – отрезает он, делая глоток кофе.

– Твои проблемы, а новости вроде как все хорошие. – Я прокашливаюсь. – И цитирую: «Вчера в «Сивик–центре» REVERB привели фанатов в восторг за 83–минутный сет, утвердившись в качестве шоу, которое обязательно нужно посетить этим летом, и закрепив за собой место среди лучших исполнителей года. Я здесь для того, чтобы сказать вам: верьте ажиотажу, потому что одно только присутствие Крауна на сцене и его подача стоят цены билета. – Согласна, – заявляю я, продолжая поиски и взглянув на него поверх планшета. Он совершенно невозмутим.

– А, вот еще. «REVERB, и в частности Истон Краун, в одиночку делают искусственное дыхание жанру, который, казалось, был давно забыт, возрождая рок–н–ролл по одному шоу за раз.

– Пожалуйста, хватит, – говорит он, прежде чем я снова опускаю планшет.

– Почему?

– Потому что примерно через час моя мать позвонит и попытается зачитать мне те же рецензии.

– Правда? – я ухмыляюсь. – Стелла так делает? Обожаю!

– Да, и я терпеть не могу, когда она это делает, так что не принимай на свой счет.

Я делаю глоток кофе и давлюсь, а он усмехается моей реакции.

– Что за дрянь тут налита, нитроглицерин?

– Пей и говори спасибо.

– Божечки, спасибо. – Я сажусь рядом с ним на край кровати и толкаю его плечом. – С чего ты таким брюзгой с утра притащился? Это у меня в ушах литавры бьют.

– Ах да, – он встаёт, и я тут же пользуюсь случаем полюбоваться видом: мой взгляд задерживается на выпуклости в его промежности, а затем скользит вверх к тёмным волосам, частично скрывающим его лицо, пока он, засунув руку в карман, достаёт упаковку Адвила. – Это я тоже для тебя внизу взял.

– О, да ты просто в прямом смысле слова рокер, – не могу сдержать смех, видя, как он закатывает глаза, пытаясь вскрыть упаковку. – Тебе правда плевать на рецензии?

– Не в этом дело.

– Скажи.

– Просто... для меня это личное.

– Ладно, я понимаю, – я качаю головой. – Хотя, возможно, и нет. Ты же понимаешь, что это похвала?

– По–настоящему это имеет значение, только когда она исходит от людей, которые для меня важнее всего, – его взгляд скользнул по мне, заставив дрожь пробежать по спине, – И от тех, кого я уважаю.

– Просто вот эти их слова... – я смотрю на его непоколебимое лицо и отбрасываю планшет на кровать. – Ладно. С тобой скучно.

– Прости.

– Нет, не простишь, – я ухмыляюсь, пока он вскрывает упаковку и протягивает таблетки.

– Спасибо, – я говорю, забрасывая таблетки и делая глоток моего кофе. – За прошлую ночь, за то что приютил меня. За все это. Я честно не могу ждать шоу сегодня вечером.

– Я прочитал твою статью, – он полностью выбивает меня из колеи, – про ту пару из Хьюстона, которая заблудилась в отпуске в Австралии.

Я раскрываю рот, глядя на него, пока он прислоняется к комоду напротив кровати.

– Ты прочитал мою статью?

Он кивает.

– Да, и честно, я испытываю облегчение. Ты пишешь настолько чертовски лучше, чем ты говоришь.

Я хмуро смотрю на него.

– Многие писатели такие, придурок, и я не знаю шлепнуть тебя или . . .

Он поднимает бровь из–за варианта два, который я решаю не озвучивать.

– Я мог чувствовать их отчаяние, – добавляет он задумчиво, – из–за того, как ты это написала. Это довольно чудесно, как после двух дней паники и споров, они сказали «нахуй» и адаптировались к своему окружению, чтобы выжить, пока их не спасли.

– А они были на грани развода, – я ухмыляюсь. – С ума сойти, как это не оттолкнуло их, а снова соединило.

– Это моя любимая часть, – тихо передает Истон.

– Может, об этом есть песня?

Он кивает.

– Что ж, я польщена, мистер Рок–звезда.

– Хватит этой хрени. Я позволю тебе принять душ. – Он подходит к двери, и я выкрикиваю.

– Эй, тебя сегодня утром сложно понять. У нас все нормально?

– Конечно, – он открывает дверь.

– Истон, – протягиваю я его имя. – Ты злишься на меня? Ты кажешься... раздраженным.

Он бросает на меня взгляд, с легкой улыбкой на губах.

– Кажется, с тобой это мое постоянное состояние.

– Я сказала или сделала... что–то, да? Что именно?

Он закрывает дверь, делает шаг ко мне и замирает рядом. Его взгляд скользит по моей обнаженной коже, пока мои предательские соски напрягаются под майкой. Игнорируя вечное притяжение, я на мгновение отбрасываю его и настаиваю:

– Что? О чем ты думаешь?

Он качает головой.

– Ни о чем. Что скажешь о том, чтобы, когда доберемся до Далласа, потеряться на некоторое время? Только мы двое?

– Я скажу, что это звучит прекрасно. – Я внутренне вздыхаю, борясь с желанием приблизиться. Он пахнет так чертовски хорошо, смесью бергамота... и древесной дымки.

– Хорошо, – он наклоняется и внезапно останавливается, отдаляясь, а на его губах играет таинственная ухмылка.

– Ладно, с меня хватит. Тонкие намеки – это даже отдаленно не твоя черта. Что, черт возьми, творится тут внутри? – Я стучу пальцем по его виску, и он мягко хватает мои пальцы, опускает их, прежде чем отпустить.

– Ничего, что ты хотела бы услышать. – Его ухмылка расплывается в полноценную улыбку.

– Ты так уверен.

Он усмехается, открывая дверь.

– Абсолютно.

Без лишних слов он выскальзывает наружу. Раздраженная, я хватаю планшет с кровати, открываю дверь и кричу ему вслед:

– «Легенда в самом ее становлении» – это прямая цитата из «the Oklahoman». Ты – звезда, мистер Краун, признай... – слова замирают у меня на языке, когда он подходит к своей двери, к двери комнаты по соседству с моей. Его улыбка становится ослепительной, когда он видит, как я мысленно начинаю пересматривать свои жизненные выборы прошлым вечером, после чего он скрывается внутри.

♬♬♬

Двадцать минут спустя я выхожу из отеля и застаю парней, толпящихся вокруг двух фургонов. Первый фургон умело забит оборудованием под завязку, и Джоэл уже за рулем, готовый тронуться в путь. Ухмыляясь, я машу ему и получаю ответный жест, как вдруг Сид замечает меня у открытой двери второго фургона и кивает в знак приветствия, выпуская изо рта клуб пара от вейпа. Затем меня замечает Истон, и его взгляд бесстыже скользит по мне, пока он открывает передо мной пассажирскую дверь.