– Благодарю, любезный сэр, – говорю я, пока он задерживает взгляд между моим пассажирским сиденьем и дверью фургона. – Прошлой ночью ничего не произошло. Я не была настолько пьяна, – уверенно заявляю я, – так что раскрой карты.

– Приятно слышать, – он усмехается.

– Что, Истон, что именно? Я ведь тоже помню наш разговор.

Он смотрит на меня равнодушным напускным взглядом, и только тут до меня доходит.

– Да ради всего святого, – говорю я, резко пристегиваясь ремнем. – Я взрослая женщина, вообще–то.

Он захлопывает дверь, пока я закатываю глаза, и я замечаю ЭлЭла, уже сидящего во втором ряду и неподвижно смотрящего в окно. Хотя он выглядит недоступным, я всё равно решаю поздороваться.

– Доброе утро, ЭлЭл.

– Доброе, – рассеянно отвечает он.

Я смотрю на Истона с нахмуренными бровями, пока он садится за руль. Он встревает моим глазам в зеркале заднего вида и лишь пожимает плечами.

Так заканчивает разговор по телефону в задней части фургона, заходит внутрь и дарит мне теплую улыбку.

– Доброе утро, Красавица. Как самочувствие?

– Неплохо, учитывая, что я выпила больше, чем вес моего собственного тела.

– Ты выпила четыре шота, слабачка.

– И два пива, – напоминаю я.

– А, точно, – он подмигивает.

– Ты читал рецензии?

Его улыбка становится шире.

– Кое–что просмотрел.

Так и я легко общаемся, пока Истон выезжает, следуя за Джоэлом. Наша беседа затихает в первый час короткой поездки в Даллас, пока мы ждем, когда кофеин начнет действовать. Большинство парней сидят в телефонах, а ЭлЭл продолжает смотреть в свое окно.

Я наклоняюсь к Истону и шепчу:

– С ЭлЭлом все в порядке?

– Понятия не имею, – отвечает он. – Он не из тех, кто ходит с душой нараспашку.

Я прикусываю губу и отвожу взгляд, как раз когда взгляд Истона переключается на меня. Вчера он казался в прекрасном расположении духа и был разговорчив. Сегодня он больше похож на того задумчивого интроверта, с которым я познакомилась.

Прежде чем мои навязчивые мысли успевают взять верх в попытках понять, почему он ведет себя так странно, раздается обещанный звонок от Стеллы.

Тревога уже зашкаливала, когда Истон ответил на звонок. Так потребовал, чтобы он включил громкую связь. Мои страхи немного поутихли, когда Стелла первые пять минут разговора зачитывала рецензии на Истона и группу. Это было так в ее характере, и я несколько раз сдерживала смех, особенно из–за их легкой перепалки с Истоном, которая сильно напоминала мне мои разговоры с отцом.

Пока она беззастенчиво читала ему хвалебные отзывы, я внимательно следила за его выражением лица в поисках признаков удовлетворения, но находила их только тогда, когда отзыв исходил непосредственно от нее. Это лишь подтвердило, что он был на все сто честен со мной, когда говорил, что для него важны только мнения самых близких людей. Еще одна черта, которую можно в нем ценить, словно мне их и так было мало.

Так включился в разговор, общаясь со Стеллой так, словно они лучшие друзья, явно уже хорошо знакомые. Даже Сид поздоровался и немного поддержал беседу, в то время как ЭлЭл оставался безмолвным, его взгляд был прикован к мелькающим за окном пейзажам.

Я сосредоточилась на ЭлЭле и его сгорбленной позе, пока до меня дошли слова Така.

– ...подобрали нашу подругу в Остине прошлой ночью перед концертом.

Истон вырывает телефон из рук Така и отключает громкую связь, а я яростно трясу головой в сторону Така, прижимая палец к губам. В ужасе я смотрю на Истона, пока он ловко сглаживает эту неловкость со Стеллой, заканчивает разговор и поворачивается ко мне с извиняющимся выражением лица. Не прошло и секунды, как неизбежный вопрос Така повис в воздухе.

– В чем дело, Нат? Ты не хочешь, чтобы Стелла знала, что ты с нами?

– Ну, думаю, можно сказать, что это из уважения к нашей общей профессии. Мы обе журналистки, и раз уж мы не знакомы, я не хочу, чтобы она подумала, будто я пытаюсь использовать свою дружбу с Истоном для статьи, понимаешь? Я бы на ее месте подумала именно так.

Ложь. А я уже становлюсь в этом слишком хороша. Истон избавляет меня от необходимости продолжать, вступая в разговор.

– А может, это потому, что моей матери не нужно знать, кто, блять, залезает в этот фургон и вылезает из него, или в мой гостиничный номер, или любые другие, блять, личные подробности, касающиеся меня, – отрезает Истон с неприятной предупреждающей ноткой.

– Черт, я понимаю, – Так потирает шею. – Прости, чувак. Наверное, уже и так достаточно вмешательства отца, да?

Истон коротко кивает в подтверждение, а та часть его общего заявления про гостиничный номер гложет меня изнутри.

Не твой. Он не твой.

– Так когда Рид возвращается, кстати? – быстро меняет тему Так.

– Не раньше следующей недели, – отрезает Истон, закрывая тему.

Оставшуюся часть короткой поездки я чувствую скрытое напряжение, нарастающее между мной и Истоном, и знаю – в полном соответствии с его натурой – что вопрос лишь во времени, когда он все это выведет на разговор: и напряжение, и нас, и всё остальное.

Несмотря на его конфликтный и прямолинейный характер, сегодня утром он вел себя странно уклончиво, и я ломала голову над тем, почему. Сначала я думала, он просто хочет вывести меня из себя. Но, заново проигрывая в голове его скупые действия этим утром, я поняла, что он определенно что–то скрывает. Зная, что он неизбежно раскроет карты, когда будет готов, я использую оставшееся время с группой по максимуму, чтобы погрузиться в историю каждого из них.

Я выяснила, что отец Сида был музыкантом, как и почти вся его семья, и сам Сид начал играть в самом раннем возрасте, с пяти лет, начав с фортепиано, прежде чем нашел свою любовь к бас–гитаре. В своей предыдущей группе он играл пять лет, пока двое его участников не вступили в романтические отношения и, по его словам, не «просрали все к чертям».

Так годами играл в школьной рок–группе, которая была на волосок от контракта, но развалилась. Затем он перешел в другую группу, которая распалась, когда солист просто не явился на выступление и устроился на постоянную работу по настоянию жены. Тогда Так забросил барабанные палочки и на полную ставку устроился в UPS, где проработал полтора года, пока не получил звонок от Истона и Рида. Эта история лишний раз подтвердила слова Истона о том, что успех не приходит за одну ночь.

Из–за откровенного нежелания ЭлЭла идти на контакт я не стала выведывать его историю, но похоже, что у каждого из них был свой уникальный путь. Из воспоминаний Така и рассказа Сида стало ясно, что их цель едина – зарабатывать на жизнь музыкой. А подспудное отчаяние выдавало, что они чувствуют: это, возможно, их последний шанс. Я слушала их внимательно, и в душе загорелась надежда за каждого из них.

Едва мы подъехали к концертному залу, группа мгновенно разошлась. Выйдя из фургона, я успела остановить ЭлЭла, прежде чем он успел дойти до второй машины, у багажника которой Истон о чем–то разговаривал с Джоэлом.

– Лейф? – тихо окликнула я его в спину.

Он обернулся, и по его лицу было ничего не прочитать.

– Я–я… знаю, что не имею права, но просто хотела спросить... с тобой все в порядке?

Он стоял на целую голову выше, и его бледно–голубые глаза опустились, прежде чем встретиться с моими. Только тут я заметила тонкую испарину на его лбу, а его кожа казалась почти прозрачной в свете раннего утра. Он молчал, пока я стояла перед ним, чувствуя себя полной дурой.

– Прости, это не мое дело. – Я сделала движение, чтобы обойти его, но он мягко взял меня за руку, останавливая.

– Прости, дорогая, ты застала меня врасплох. По правде говоря... прошло очень много времени с тех пор, как кто–либо задавал мне этот вопрос.

– Мне жаль это слышать, правда. Так как... ты хорошо себя чувствуешь?

– Если честно, сегодня утром я немного вымотан, но со мной все будет в порядке.

– Ну, если тебе что–нибудь понадобится, не бойся попросить, хорошо?