– Точно... нет... – протестую я, пока он проводит лёгким как перо пальчиком по клитору, заставляя меня изнывать от желания.

– Вчера вечером ты была так чертовски красива, что аж больно, – его дыхание прерывисто, – но сегодня в этом бикини ты хотела меня ранить. У меня чуть не случился грёбаный инфаркт, когда я увидел ту цепочку на твоей талии. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не возбудиться. Это было жестоко, детка.

– Прости.

– Не думаю, что ты сожалеешь, – дразнит он, ускоряя движения пальцев. Я слышу влажность своего возбуждения, его прикосновения выводят меня на грань. – Боже... Истон, я сейчас кончу.

– Не без меня внутри. – Он убирает пальцы, но я одной рукой хватаю его за запястье, возвращая на место, а другой крепко сжимаю его челюсть. – Истон, я люблю тебя, и если ты захочешь наказать меня позже, я только за, но прошло уже слишком много времени, так что тебе придётся пропустить прелюдию и взяться за дело по–настоящему.

Короткая пауза, а затем он разражается смехом. Я бросаю на него сердитый взгляд.

– Пожалуйста, Истон, – хныкаю я, – ты мне нужен.

– Я с тобой, Красавица, – бормочет он, опускаясь на колени, чтобы развязать мои сандалии. Поднявшись, он стаскивает моё платье через голову, оставляя меня лишь в белом стринге.

Прикусывая губу, он отступает на шаг, оглядывая меня, пока я впиваюсь пальцами в его шею.

– Пуговицы, мне нужно, чтобы ты сосредоточился на пуговицах. Истон, соберись, – сквозь зубы требую я, клитор пульсирует, тело пылает от желания.

– Ладно, Красавица, ладно, – с улыбкой в голосе бормочет он, подхватывает меня на руки и мягко ставит рядом с кроватью. Пока он сбрасывает ботинки, я окидываю взглядом огромную двуспальную кровать и вижу, что она застелена по–свежему. Я проглатываю ревнивый укол при виде этого, закусывая вопрос. Истон встаёт и начинает расстёгивать рубашку, но замирает, заметив моё колебание. – Нет, детка, чёрт возьми, нет. Я не смог бы, – искренне признаётся он. – Особенно после того, как увидел тебя прошлой ночью. Я не смог бы, Натали. С моей стороны тебе ничего не угрожает.

С облегчением я киваю:

– Мы причинили ей боль, Истон.

– Мы причинили боль многим, но единственные, о ком нам стоит беспокоиться сейчас, находятся в этой комнате.

– Верно, – соглашаюсь я, на мгновение отпуская чувство вины и сцепив руки на его шее. – Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Красавица, – его глаза сияют, глядя на меня, – так чертовски сильно. А теперь, – он скользит ладонью по моему животу и погружает пальцы в мои трусики, в то время как его большой палец начинает медленно массировать клитор, – насчёт этих пуговиц.

Он целует меня, и все посторонние мысли исчезают, как и остальная наша одежда. Едва Истон понимает, что я готова, он поворачивает меня на живот и притягивает к краю кровати. Схватив меня за шею, он приподнимает мою ногу, ставя согнутое колено на матрас. Его дыхание опаляет ухо, а слова зажигают моё тело.

– Чтобы ты знала, я так сильно скучал по этому. И я планирую много сверхурочных занятий. – С этими словами он погружается в меня до конца. Растянутая смесью боли и наслаждения, я вскрикиваю, а из его губ вырывается стон. Не теряя времени, он меняет угол и входит ещё глубже. Он вгоняет в меня каждый сантиметр, сжимая мою шею, и с его губ слетают властные слова: – Моя.

– Навсегда, – выдыхаю я, пока он замирает в самой глубине. Наклоняя таз, он с экспертной точностью входит в меня, попадая точно в нужную точку. Вскоре я содрогаюсь в оргазме, а из моих губ льются пропитанные экстазом слова и хлипы. Он выжимает из меня всю страсть, пока я не обмякаю, шепча слова любви. Сдерживая собственную разрядку, он медленно переворачивает меня на спину. Его лицо искажает похоть, когда он отводит бёдра и снова медленно входит в меня, его глаза темнеют, наблюдая, как я принимаю его. Его внимание приковано к месту нашего соединения, прежде чем его взгляд прожигает огненный след по моему телу, встречаясь с моим. Мы тонем в друг друге, и именно здесь мы преодолеваем всё время разлуки за последний год, нашу борьбу за этот момент – такую болезненную, такую душераздирающую, но такую невероятно...

– ...стоящую, – заканчивает он, потому что думает о том же.

Мой лучший друг.

Моя любовь.

Мое навсегда.

♬♬♬

Всё ещё покрытый лёгкой испариной, Истон не отпускает мою ногу, закинутую ему на бедро, и продолжает входить в меня, меняя угол, чтобы достичь нужного места. За считанные секунды я уже на грани.

– Дай же мне это, Красавица, – тяжело дышит он, и моё тело тут же повинуется. Сердце грохочет в ушах, а волны наслаждения пульсируют во мне. С глухим стоном он достигает пика, пульсируя внутри, и целует меня до потери дыхания.

Он падает на спину, притягивая меня к себе, и поворачивается к свету, пробивающемуся сквозь шторы. На его губах играет улыбка.

– Что? – спрашиваю я.

– Рассвет это или закат?

– Утро... определённо утро.

На самом деле мы оба уже давно потеряли счёт времени. Мы не покидали номер и не раздвигали плотные шторы, а провели его, навёрстывая упущенное, пока окончательно не запутались во времени.

В чём я уверена, так это в том, что не хочу возвращаться в реальный мир – и не хочу делить мужчину, которого держу в заложниках ровно в той же степени, что и он меня.

Разница лишь в том, что теперь я не боюсь этого возвращения – совсем нет, – а просто оттягиваю его. Истон проводит пальцем по моей коже, затем касается едва заметного розового шрама на груди.

– Откуда это?

Я приподнимаюсь и с лёгкой тревогой смотрю на него, не желая нарушать умиротворение в его глазах. Садясь, я кладу подушку на обнажённые колени.

– Если я скажу, ты не должен пугаться, не должен... ну, вести себя как типичный ты или использовать это в будущем, чтобы подпитывать свою паранойю.

– Многовато условий, – его улыбка исчезает, а взгляд становится чуть жёстче. – Кто–то причинил тебе боль? Если да, то все ебаные договорённости отменяются.

Я качаю головой.

– А вот и он, тот самый неандерталец, за которого я вышла замуж.

– И за которого выйду снова в самом ближайшем будущем.

– Назови дату и время, и я готова.

Он снова проводит подушечкой пальца по шраму.

– Ответь мне. Кто–то причинил тебе боль?

– Как раз наоборот, кто–то спас меня. – Я ласкаю его линию подбородка, пока он хмурится. – Вообще–то, это были чёртовы «динь–динь–динь» от моего принца Филиппа.

– Детка, ты в порядке? – он внимательно изучает меня. – Я слишком жёстко тебя трахнул? Ты ударилась головой о спинку кровати?

О, эта чертовски сексуальная полуулыбка Истона. Боже, как же я по тебе скучала.

– И кто, чёрт возьми, этот принц Филипп? – выдёргивает он. – Покойный муж английской королевы является тебе?

– Нет, болван. Принц Филипп – это диснеевский принц, который поцелуем разбудил Спящую красавицу. – Не в силах сдержаться, я наклоняюсь и целую его искривлённые губы. – Это был ты, Истон. Это ты спас меня своими постоянными напоминаниями пристегнуться. Твоё бурчание в итоге привело к тому, что каждый раз, когда раздавался этот звук, я слышала только, как ты споришь со мной, требуя надеть ремень. – Я беру его руку и переворачиваю её на подушке у меня на коленях, проводя пальцами по его ладони. – В тот день ты выиграл спор, который спас мне жизнь.

Любые следы его улыбки исчезают.

– Ты попала в аварию?

Я киваю.

– Мой Prius не выжил, но офицер сказал, что и меня бы не было, если бы я не была пристёгнута. Шёл сильный дождь, а я очень спешила.

– Куда?

– Это самая ужасная часть.

– Выкладывай, Натали.

– Ну, я мчалась в аэропорт, потому что снова исчерпала лимит на своей AmEx. Я летела в Стокгольм.

Он смотрит на меня в полном недоумении.

– На мой последний концерт?

Я киваю.

– Детка... – он опускает голову, и в его тоне слышны и скорбь, и раздражение. – Почему, почему, блять, почему ты не позвонила мне?