Лун подошел и сел рядом с ней. Она повела шипом и, повернув голову, посмотрела на него.

Он начал было говорить, но ему пришлось сначала откашляться, и лишь тогда он смог произнести:

– Прости за то, что я сказал тебе в колонии.

Малахита кивнула, принимая его извинения.

– Ты зол из-за того, что случилось. Ты еще долго будешь злиться. Как и я. Мы лишь можем стараться обуздать наш гнев. Или хорошенько скрывать его, когда он все же овладевает нами.

Лун подумал, что она, наверное, права. Он посмотрел наверх, щурясь против рассветного солнца.

– Я хочу остаться с Нефритой.

Он приободрился, когда Малахита в ответ лишь обреченно усмехнулась. Затем она сухо сказала:

– Это я уже поняла.

– Коралла, кажется, хорошая королева, но с ней я быть не хочу.

Шипы Малахиты недовольно всколыхнулись.

– Коралла слишком много о себе мнит. – Значит, кроме самой Кораллы никто за ее предложением не стоял. Это тоже обнадеживало. Малахита прибавила: – Я могу найти тебе королеву в любом дворе Пределов, в каком только пожелаешь.

Лун сказал:

– Я хочу королеву из Тумана Индиго. – Он знал, что Нефрита с самого начала внимательно подслушивает их разговор, и Малахита тоже это понимала. А теперь и Утес прогулочным шагом спустился с носа корабля и с напускным равнодушием уселся в нескольких шагах от них. Звон в рулевой рубке принял облик раксура, чтобы лучше их слышать.

Малахита полностью повернулась к Луну и с сомнением склонила голову набок.

– Потому что она позволяет тебе вытворять все, что ни вздумается?

– Она знает, что я смогу о себе позаботиться, даже когда ей не хочется, чтобы я что-то делал. Я не могу вести себя как обычные консорты; от меня будут одни лишь неприятности. Ты только посмотри, что я устроил в Опаловой Ночи, а ведь я даже не старался.

Малахита не стала спорить. Вместо этого она задала вопрос, которого Лун с ужасом ждал:

– Тогда почему вы до сих пор не завели выводок?

Нефрита вздрогнула, и Лун услышал, как загремели ее шипы. Он стиснул зубы, собираясь с духом. Если он признается, то Малахита поймет, что никакой иной двор его не примет. Нефрита, похоже, все еще хотела быть с ним, но что подумают об этом другие раксура из Тумана Индиго, Лун не знал. «Сначала нужно туда вернуться, тогда и узнаю». Он проговорил:

– Потому что я бесплоден.

Малахита сощурилась, недоверчиво глядя на него. Лун ждал от нее другой реакции. А еще ему показалось, что его слова впервые ее удивили.

– Ты не бесплоден.

– Конечно же, нет! – воскликнула Нефрита. Она спрыгнула с борта и, сев напротив него, ожесточенно зашипела. – Мы же королевы, мы это чувствуем.

– А я-то откуда мог знать? – Лун на несколько секунд растерялся. Ведь он был так в этом уверен. Наконец он выпалил: – Тогда почему у нас все еще нет выводка?

Нефрита сложила руки на груди и отвела взгляд.

– Я не знаю. – Вид у нее был такой, словно она многим жертвует, говоря это вслух. Однако едва слова были произнесены, ей как будто сразу же стало легче. Ее шипы дрогнули от волнения. – Я боялась, что в этом обвинят тебя; что двор решит, будто ты недостаточно стараешься.

Луну и в голову не приходило, что Нефрита может переживать не меньше него; что у нее были свои причины избегать разговора и что она точно так же боится.

– Но… – начал было он, однако запнулся и вскрикнул, когда Утес отвесил ему подзатыльник.

Взбешенный праотец остервенело прошипел:

– А меня ты спросить не догадался?

– Ты же улетел! – Лун рыча отшатнулся, чтобы Утес не мог его достать. Он увидел, как в рулевой рубке Звон хлопнул себя ладонью по лбу и прикрыл глаза. Селадонна, перед этим пришедшая с кормы и вставшая у борта, покачала головой. Лун запротестовал: – Я ждал, когда ты вернешься!

Утес воздел руки к небу, как бы говоря: «Видишь, с чем мне приходится мириться?» Затем он повернулся к Нефрите:

– А ты? У Жемчужины спросить не могла?

– Конечно же, нет, – ответила Нефрита так, словно она в жизни не слышала предложения глупее. – Я ни о чем не могу с ней поговорить.

Утес продолжал сверлить ее взглядом.

– Не можешь или не хочешь?

Малахита зашипела, и все резко замолкли.

Старая королева постучала когтями по палубе. Было непохоже, будто ее терпение на исходе; впрочем, она бы этого и не показала. Она спросила Нефриту:

– Ты когда-нибудь подавляла свою способность к зачатию?

Нефрита стиснула зубы.

– Да.

Малахита склонила голову набок.

– С другими консортами?

– Нет! – Нефрита на миг оскалилась. – Кроме Луна, у меня никого не было. – Немного помолчав, она объяснила: – На нашу старую колонию напали Скверны. Случайно оказаться с выводком было бы безрассудно.

Малахита вздохнула, но осталась такой же напряженной. Затем она заговорила, подчеркивая каждое слово:

– Мы не можем заводить детей по щелчку пальцев, когда захотим. Даже в твоем возрасте. А если ты хочешь завести от консорта потомство, но в первую же ночь с ним подавляешь зачатие, то способность к нему вернется не сразу. Особенно когда двор в опасности.

Нефрита нахмурилась, постепенно опуская шипы.

– Но ведь уже сменилось три месяца.

Утес закрыл лицо руками и зарычал.

Малахита ответила:

– Праотец прав. Три месяца – это совсем немного. Особенно в таких обстоятельствах.

– Вот как. – Нефрита посмотрела на Луна. Он посмотрел на нее. Она сказала: – В следующий раз, когда решишь, что ты бесплоден, спроси сначала меня.

– Хорошо, – согласился он. – А ты в следующий раз спроси Жемчужину, долго ли делаются дети.

Нефрита зашипела на него.

Утес перешел к главному. Он спросил Малахиту:

– Ну так что? Мы можем его забрать?

Королева встала. Затем молвила:

– Я подумаю над этим, – и ушла на корму, забрав по пути Селадонну.

Нефрита испустила долгий вздох. Глядя Малахите вслед, она пробормотала:

– Уже лучше.

Утес с облегчением зашипел.

– Теперь вы двое просто не мозольте ей глаза. Сидите тихо и ждите, пока она сама не сделает первый шаг. Тогда и поговорите обо всем.

– О, то есть теперь ты нам помогаешь? – спросила Нефрита, приподняв брови. – До этого ты что-то помалкивал.

Утес мрачно на нее посмотрел.

– Сунь я нос в ваши разборки, стало бы только хуже. С тех пор как ты прилетела, они касались только тебя и Малахиты. – Он мотнул головой в сторону Луна. – К тому же она ничем не лучше него. Для нее нападение на восточную колонию было все равно что вчера. Нам еще повезло, что мы так легко отделались.

Утес ушел. Лун и Нефрита задумчиво переглянулись. Лун спросил:

– «Легко отделались»?

– Пожалуй, все могло сложиться и хуже, – признала Нефрита.

Луну хотелось прояснить кое-что еще.

– А что насчет Уголька? – Если Нефрита спросит: «Кого?», как это сделал Утес…

– Я не знала, что они его приведут. – Нефрита посмотрела Луну прямо в глаза. – Я же тебе говорила, Изумрудные Сумерки прислали его в качестве извинения. И я не приняла его вместо тебя. Я с ним и поговорить-то не успела перед отлетом – была слишком занята тем, что не давала всяким тварям сожрать наших охотников. – Ее голос смягчился, и она прибавила: – Обещаю, если я когда-нибудь захочу принять второго консорта, то сделаю это только с твоего разрешения.

Луну сразу же стало совестно. Он не хотел, чтобы Нефрита менялась в угоду ему, и не хотел задеть чувства Уголька. Но это могло подождать, пока они не вернутся в Туман Индиго. Он заявил:

– Второй консорт должен быть не таким молодым и красивым, как я.

Нефрита улыбнулась.

– Посмотрим.

Лун решил задать еще один вопрос:

– В Тумане Индиго я видел, как Смешок и Злата делают какой-то браслет. С маленькими фигурками окрыленных. Они… вели себя как-то дергано, словно я не должен был об этом знать.

– А ты и не должен был. Консорту на зачатие его первого выводка полагается подарок.

– Вот как. – Похоже, Утес все это время не ошибался – Лун был идиотом.