Прерывать работу на ночь они не стали.

Лун внезапно пробудился. Он лежал на полу в кают-компании. В его голове впервые за два дня прояснилось, и боль в висках почти стихла. Сумрак и Лоза лежали, растянувшись поблизости; они зашевелились, просыпаясь. Шафрана сидела у двери, привалившись к стене – казалось, будто воительница все это время была на страже, но она вдруг выпрямилась и заморгала, словно только что очнулась. Чутье подсказывало, что утро уже почти сменилось днем.

Лун принюхался; воздух стал заметно свежее, хотя запах Сквернов никуда не делся.

– Наверное, они открыли мешок, – вслух сказал он.

Шафрана неуклюже поднялась на ноги.

– Мы все еще движемся.

Может быть, дакти начали дохнуть пачками, и владыки наконец решили впустить свежий воздух. «Или мы уже почти на месте, и они открыли его, чтобы дать разведчикам вылететь наружу». В воздухе не пахло солью, и понять, далеко ли море, было невозможно.

Лун с трудом встал – одна его нога затекла, и ее стало покалывать, когда кровь снова побежала по венам. Хромая, он прошел в кормовой трюм. Сумрак и Лоза последовали за ним. Верхняя палуба заскрипела над их головами, когда кетель беспокойно перевернулся.

Едва они вошли в трюм, Звон и Флора сели. Они оба были в земном облике, и сонно, недоуменно моргали.

– Мы заснули. – Звон зевнул. – Кажется, воздух стал свежее?

– Скверны открыли мешок. – Лун присел рядом с квадратом и потрогал его, чтобы понять, сколько еще предстояло работать. Они уже закончили две стороны, а в третьей осталось пропилить еще примерно шаг. Лун уперся в квадрат обеими руками и навалился на него всем земным весом – тот немного поддался, но отваливаться или ломаться, похоже, не собирался. Впрочем, они и не хотели выпиливать весь периметр – трех сторон было вполне достаточно, чтобы открыть квадрат, как люк. Если придется, они всегда могут вылить из него масло, но Луну казалось, что лучше пробить дырки в бочонках и швырнуть их вниз – так будет быстрее, да и Скверны не смогут потушить пламя, пока не станет слишком поздно.

Вдруг в трюм нырнула Шафрана. Ее шипы были взъерошены.

– На палубу только что приземлились Скверны. Владыка говорил с нами через люк, сказал, что они хотят видеть Сумрака.

Лун выругался. У них закончилось время. Все посмотрели на молодого консорта. Тот, обмерев, таращился на них в ответ. Затем его шипы дрогнули, и он неохотно проговорил:

– Они могут спуститься сюда и увидеть, что мы делаем. Рисковать нельзя. Мне придется выйти к ним.

– Я пойду с тобой, – заявил Лун. Звон встрепенулся, словно собираясь возразить, но промолчал.

Сумрак сделал глубокий вдох.

– Не нужно.

Нет, нужно. Лун сказал:

– Они будут ждать, что я выйду, потому что так было в прошлый раз.

Консорты оставили остальных с тревогой ждать их возвращения и пошли по коридору.

У лестницы Сумрак остановился и беспокойно повел шипами. Он зажмурился, собираясь с духом.

– Как думаешь, они заставят меня снова… как в тот раз?

В тот раз Скверны поняли, что Сумрак пойдет на все, чтобы защитить других раксура, и теперь наверняка этим воспользуются. Лгать было бессмысленно.

– Скорее всего.

Молодой консорт не то зашипел, не то застонал от отчаяния.

– Хорошо, что земные обитатели уже мертвы и им не больно.

Скверны любили свежеубитую добычу. Где-нибудь в гнезде могли быть живые авентерцы, которых приберегли для следующего пира. Но Лун не собирался говорить об этом Сумраку.

Они поднялись на палубу, и Лун закрыл за собой люк. Отверстия в мешке нигде не было видно. Через мембрану пробивался блеклый, неяркий свет, а воздухом, хотя тот и не был свежим, можно было дышать.

Когда они осторожно вышли из-за рулевой рубки, Лун увидел их стража – кетель отдыхал, свернувшись вокруг мачты и закинув руки с ногами на борт. Его рогатая голова лежала на палубе. Глаза твари сузились до щелочек, и он с любопытством смотрел на них. Тедей стоял рядом, а дакти примостились на борту, похожие на уродливых крылатых падальщиков.

Тедей улыбнулся Сумраку.

– Мы хотим еще раз поговорить с тобой.

Сумрак вздрогнул. Видимо, до этой секунды он надеялся, что владыке нужно что-то другое.

– А если я не пойду, вы убьете остальных. Знаю.

– Ты говоришь так, будто мы жестоки, – с укором сказал Тедей.

– Жестоки? – прошипел Сумрак. – Почему вы всегда делаете вид, будто мы сами виноваты во всем, что вы с нами вытворяете?

На это Тедей не ответил. Он сказал:

– Сегодня второй консорт останется здесь.

Лун испытал облегчение, а затем укол совести. Скверны понимали, что он может повлиять на Сумрака, и не хотели, чтобы старший консорт был рядом и пресек их попытки переманить его.

– Сумрак… – Он не мог вслух произнести: «Не делай того, что они просят», – вдруг Скверны убьют остальных, если консорты откажутся сотрудничать. Вместо этого Луну больше хотелось сказать: «Помни, что ты раксура», – но это звучало глупо и могло пошатнуть решимость Сумрака, а не укрепить ее.

– Все хорошо, – ответил молодой консорт, перебарывая страх. Он посмотрел Луну прямо в глаза. – Я знаю, кто я такой.

Он отвернулся и пошел за Тедеем к борту.

Оттуда они прыгнули на первую распорку, затем на следующую, и исчезли в полутьме в направлении гнезда.

Кетель издал басистый смешок. Лун рыкнул на него и вернулся в трюм, не забыв запереть за собой люк.

Остальные, взволнованные, собрались в коридоре. Он отвел их глубже в недра корабля, опасаясь, что кетель может подслушать.

– Они сказали, чего хотят? – прошептала Лоза.

– Нет. – Лун напомнил себе, что это ничего не меняло. – Нужно продолжать работу. Когда вернется Сумрак, задействуем оружие.

Но Сумрак не вернулся.

Они закончили пропиливать третью сторону квадрата, и теперь его удерживал на месте лишь тонкий наружный слой. Бочонки с маслом и трубка с огненными зарядами стояли рядом наготове. День уже перешел в вечер, а они все сидели в трюме и ждали.

Лоза прикрыла веки.

– Что они с ним делают?

Никто не хотел отвечать на этот вопрос. Лун лишь предположил:

– Если мы не ошиблись насчет того, чего хотят Скверны, то он нужен им живым. – Лун сомневался, что они убьют Сумрака после того, как десятки циклов пытались найти или создать консорта-полукровку. Но он боялся думать о том, что хотел от него загадочный проводник и что Скверны будут делать с ним, пока не доберутся до места.

Звон поежился.

– Может быть, они пытаются… переманить его. Они ведь считают, что он – один из них…

– Он не один из них, – рявкнула Шафрана.

Все удивленно уставились на нее, и она зашипела.

– Мы вместе росли в яслях. С ним, Лозой и остальными. С полукровками. Мы играли, ели вместе, спали вместе. Они ничем от нас не отличаются, только внешне чуть-чуть другие.

Тронутая, Лоза сдавленно произнесла:

– Шафрана, все хорошо.

– Нет, не хорошо. – Воительница поникла. – Он – консорт моего двора. Я должна была защитить его. Оникса, Малахита… и Коралла… Что бы они мне сказали?

Шафрана была в таком отчаянии, что Луну захотелось как-то ее утешить, но он промолчал. Вряд ли воительница оценила бы его попытки.

Флора устало спросила:

– Лун, что нам делать? Вдруг он не вернется? Если Скверны придут сюда и перебьют нас прежде, чем мы успеем уничтожить мешок…

Лун негромко застонал. Он понимал, что совершает ошибку, но не мог заставить себя поступить иначе. Смысла ждать не было, ведь какая разница, умрут они вместе или поодиночке. Но разница все же была. И поэтому он решил дать Сумраку больше времени.

– Подождем до утра.

Спали все мало, время тянулось медленно, и Лун даже пожалел, что воздух перестал быть ядовитым и больше не мог погрузить их в беспамятство. Настало утро, и когда за стенками мешка начало подниматься солнце, он понял, что больше ждать нельзя. Он сказал: