– Если ты решил участвовать в засаде, то остальным островитянам и правда лучше побыть здесь… Но мне бы хотелось, чтобы и ты собой не рисковал.

– Я уже стар, – серьезно произнес Делин, – и не могу упускать возможности узнать чуточку больше о наших мирах.

Нефрита пыталась отговорить его, но Делин оставался непреклонен. Лун наконец махнул рукой, разрешил старику остаться, чтобы срисовать резные рельефы в опочивальнях и чертоге консортов, а сам свернулся на шкурах и уснул.

Позже он проснулся, чувствуя себя посвежевшим и страшно голодным. Он откинул одеяло, которым укрыл голову, и сел, потирая глаза.

– Мне нужно поесть.

Звон сказал:

– Э-э-э, к тебе кое-кто пришел.

Лун поднял голову. У входа на подушке сидел Сумрак. Звон при этом сидел у очага и беспокойно сверлил гостя взглядом. Больше в комнате никого не было, и вид у обоих был смущенный. Лун сообразил, что Звон не боялся Лозу, потому что она на вид ничем не отличалась от других молодых арбор, но вот Сумрак своей бледной кожей уж очень напоминал бывшему наставнику земной облик владык. Лун сказал:

– Звон, пойди и попроси, чтобы мне принесли что-нибудь поесть. Какого-нибудь травоеда.

Звон обеспокоенно покосился на него.

– Ты уверен?

Лун зашипел. Он умирал от голода.

– Да, иди.

Звон неохотно поднялся на ноги.

– Хочешь, я сначала позову Утеса?

– Только если он принесет с собой травоеда.

Звон, явно недовольный, вышел из опочивальни. Судя по запахам и звукам, Лун и Сумрак остались здесь одни. Бдительные наставники перестали донимать Луна еще днем, когда убедились, что он достаточно быстро идет на поправку. Нефрита вернулась на летучий корабль на закате, когда Селадонна дипломатично намекнула, что если она останется в опочивальне Луна на ночь, то сильно взбесит Малахиту. А куда подевался Утес, Лун вообще не знал.

Сумрак спросил:

– Ты в порядке? – Он выглядел встревоженным. – Мне рассказали, что случилось. Я хотел зайти еще прошлой ночью, но меня попросили подождать.

– Я в порядке. – Лун провел рукой по волосам и яростно почесал голову. Сейчас он чувствовал себя лучше, чем за весь день, если не считать того, что умирал с голоду. – Если бы ты пришел вчера, то я бы об этом даже не узнал.

Сумрак кивнул, а затем осторожно коснулся неудобной темы, о которой хотели поговорить все, кто приходил в опочивальню:

– Гнедая… Я не понимаю, как такое вообще могло произойти.

Лун открыл было рот, помедлил, а затем решил, что нет смысла что-либо скрывать.

– Скверны заставили ее совершить страшные деяния, и она не смогла с этим жить. Прежней Гнедой не стало, и она превратилась в кого-то совершенно другого.

Сумрак молча обдумал сказанное. Через несколько секунд он произнес:

– Твой воин меня испугался.

– Он уже сталкивался с полукровками, и они были совсем не похожи на тебя.

Молодой консорт повел плечами, словно пытаясь что-то стряхнуть со спины.

– Я иногда думаю об этом. Каким бы я стал, если бы Малахита нас не спасла. Они ведь не просто живут иначе. Без преданий, без книг, без скульптур и рисунков. Наставники говорят, что у них нет даже чувств, как у нас. А я постоянно что-то чувствую. Все время. И я не… – Слова вылетали одно за другим, словно Сумрак очень давно их сдерживал. – Я не представляю себя среди них. Нет, я знаю, что я все равно отчасти такой, что это не ошибка и что я не обычный раксура, который просто таким уродился, но…

– У них есть чувства, – поправил его Лун. Он многое повидал и знал, что это так. – Они злятся. Они испытывают привязанность. По крайней мере, владыки. Может быть, кетели и дакти тоже что-то чувствуют, просто нам их не понять. Но ко всем остальным они равнодушны. Они – хищники, мы – добыча. Все остальное для них неважно.

Сумрак устало сказал:

– Мне даже не нравится смотреть, как охотятся арборы. – Он помедлил, а затем собрался с духом и заявил: – Я хочу отправиться в земной город и стать приманкой для Сквернов.

Лун уставился на него.

– Как ты об этом узнал?

– Лоза рассказала. Можно я полечу с вами?

Какой простой вопрос.

– Нет, нельзя.

– Почему? Я же консорт, из меня приманка получится лучше, чем из Лозы. – Затем он прибавил так, словно это было очевидно: – К тому же она наставница. Ее нельзя подвергать опасности.

– Консортов тоже нельзя подвергать опасности. – Лун почувствовал себя последним лицемером, когда это сказал, но с точки зрения обычаев раксура он был прав.

– Нельзя подвергать опасности тех консортов, которые могут приносить потомство, – поправил его Сумрак. – А я не могу. Зато Лоза – очень хорошая наставница.

Лун решил, что он слишком голоден, чтобы спорить.

– Даже если Малахита даст добро на этот план, она никогда не позволит тебе стать приманкой.

– Позволит. – Сумрак с надеждой подался вперед. – Если ты попросишь.

Убедить Малахиту в чем-либо и так будет непросто, даже без дополнительных трудностей.

– И не подумаю. Ты это придумал, ты и спрашивай.

Сумрак собрался было и дальше уговаривать Луна, но в опочивальню вернулся Звон. Вместе с двумя арборами он принес ножки свежеубитого травоеда, и Лун перевел все свое внимание на них. Он принял крылатый облик, чтобы было легче раздирать мясо, и с упоением вгрызся в него.

Когда он закончил, Сумрак уже ушел, а Утес вернулся. Звон, глядя на то, как Лун снова ложится на одеяла, сказал:

– Я поговорил с Каштаном. Он считает, что меня не пустят в библиотеку, потому что я не наставник. Но он попросит молодых наставников поискать летописи о том, как арборы превращались в воинов.

– Хорошо. – Впрочем, Лун сомневался, что в этом было что-то хорошее. Или что они найдут сведения, которые успокоят Звона. – Как думаешь, что там написано?

– Ничего важного. – Звон рассеянно запустил пальцы в мех. – Я просто подумал, мне стоит разузнать все, что можно, ведь этот двор такой древний. – Он запнулся, и Луну показалось, что на самом деле Звон хочет поговорить о чем-то другом. Воин сказал: – Так это и правда был твой…

– Единокровный брат, – подсказал Лун. Похоже, Звон действительно испугался Сумрака.

Воин потер руки, чувствуя себя неловко.

– Ты ему доверяешь?

Утес, уже растянувшийся на одеялах по другую сторону очага, пренебрежительно фыркнул. Было неясно, что именно он хотел этим выразить – не то свое отношение к полукровкам, не то мнение о способности Луна доверять кому-либо. Лун не обратил на него внимания и сказал Звону:

– Я не знаю. Наверное. Но Сумрак ведь просто жил тут и пока не попадал в ситуации, где… – Он задумался, как лучше выразиться. – Где ему нужно было бы доверять.

Звон, похоже, остался недоволен ответом. Он подтащил к себе одеяло и соорудил из него гнездо рядом с Луном.

– Но ведь Малахита не разрешит ему стать приманкой, правда?

– Нет. Не разрешит. – В этом Лун почти не сомневался. Но вот получится ли у них вообще убедить ее согласиться на план – этого он не знал.

Рано утром Лун спросил Утеса, как правильно назначить встречу королеве раксура. После этого он послал Звона к Высоте, чтобы та спросила Малахиту, не согласится ли она поговорить с Луном наедине в ее опочивальне. На всякий случай Лун хотел встретиться без свидетелей – вдруг наставники ошиблись, и кто-то при дворе все же был околдован Сквернами. А еще он подумал, что им будет проще говорить с глазу на глаз.

Высота и Звон вернулись почти сразу, сказав, что Малахита готова его принять. Лун попытался подавить волнение и весь накопившийся гнев, после чего пошел за Высотой.

Личная опочивальня Малахиты находилась сразу за королевским чертогом. Она была большой, свод ее потолка сходился в одну остроконечную точку, а по стенам тянулись резные изображения королев. Очаг, как и в некоторых других комнатах Опаловой Ночи, стоял на невысоком каменном постаменте. В воздухе витал запах водопада, и, судя по столпу естественного света, где-то наверху, над балконами, было окно, которое вело в центральный колодец. Вместо светильников в нишах среди рельефов росли зачарованные клубки переплетенных лиан.