Лун, не обращая ни на кого внимания, обошел их и направился к выходу.

Двое арборов вскочили на ноги, а Гнедая поспешно сказала:

– Куда ты собрался? То есть я хотела сказать: тебе что-то нужно? Мы все можем принести.

Лун остановился и неспешно оглядел комнату. Некоторые арборы отвели взгляд.

– Я что, пленник?

Будь это так, они бы не дали ему опочивальню с окном. Но арборы этого не сказали; они не то были слишком взволнованы и не догадались так ответить, не то им просто не позволила вежливость. Некоторые замотали головами, другие зароптали, а Гнедая воскликнула:

– Нет, конечно же, нет!

Лун вышел из гостиной, на миг понадеявшись, что они его отпустят. Но затем половина арборов, в том числе и Гнедая, встали и пошли за ним.

Кипя от злости, Лун пошел по коридору, который вел в глубь древа.

Гнедая сказала:

– Здесь рядом есть выход на дно центрального колодца. Если хочешь, можем пойти туда.

Что ж, они хотя бы не стали уговаривать его остаться. Лун кивнул, и Гнедая с облегчением повела его вперед.

Коридор сначала ушел вниз, а затем вывел их к арке, за которой открывалась необъятная пустота колодца.

Лун вышел на просторную платформу, покрытую густым травяным ковром и цветами, голубыми и лиловыми. Сверху, из трещин в стволе, лился солнечный свет, в потоках которого, как искры, сверкали капли водопада. По одну сторону от платформы поднимались высокие каменные ступени, которые вели на край водохранилища. Лун направился туда и забрался наверх, желая пройтись вдоль бассейна. Арборы не пошли за ним, а уселись на траву и продолжили заниматься своими делами.

Вода была прозрачной, и Лун увидел, что водохранилище кишит моллюсками, зелеными рачками и большими улитками. Хрупкие, блестящие насекомые жужжали в камышовых зарослях, а прямо под поверхностью плавали красные округлые плоды какого-то растения с вьющимися побегами.

Лун пошел по гладкому холодному краю бассейна. У воды местами стояли большие валуны, на которые можно было сесть или приземлиться. За многие циклы они сплошь покрылись царапинами от когтей. На противоположной стороне Лун видел нижнюю часть колодца, где располагались широкие садовые террасы. По ним ходили арборы, которые пропалывали грядки или проверяли, как приживаются растения. На платформе неподалеку от водохранилища стояли папоротниковые деревья с длинными широкими ветками; на таких обычно росли орехи, которые перемалывали, чтобы получить специи.

А еще там прогуливались раксура – но не арборы. Высокие и худые, в темных одеждах и в земном облике. Семеро воинов-мужчин сидели или стояли под деревом и разговаривали. Разглядывая их, Лун заметил, как поблескивает что-то металлическое. На нескольких мужчинах он увидел браслеты, на одном – плоскую пектораль, у другого в ушах сверкали золотые серьги. Воины редко надевали подобные украшения, разве что когда прихорашивались для особых случаев. «Это консорты».

Лун понимал, что будет невежливо перевоплотиться и спикировать на них, как на добычу. Поэтому он направился к ближайшему спуску с борта водохранилища и пошел вниз по лестнице из плоских камней, выложенных красивыми рядами. По ним он добрался до изогнутой садовой платформы, которая нависала над деревьями. Терраса была всего в шести шагах под ним, и Лун мог запросто спрыгнуть на нее даже в земном облике.

Он как раз дошел до края садовой платформы, когда один из консортов заметил его и зашипел, предупреждая остальных. Лун остановился. Он уже подошел довольно близко и видел, что все они были одного с ним возраста или моложе. Почти все мускулистые, как Умбра, с рыжевато-коричневыми волосами и светлой, золотистой кожей; и лишь трое из них были темноволосыми и бронзовокожими, с острыми чертами лица, худые и долговязые. Увидев их всех в одном месте, рядом, Лун внезапно понял, как другие раксура догадывались, что он родом не из Тумана Индиго. Они видели едва заметные различия в окрасе и телосложении, видели, что он не похож на них лицом. И точно так же королева вроде Зимы из Изумрудных Сумерек могла сложить все эти детали вместе и понять, из какого он рода.

Консорты, явно не ожидавшие его появления, уставились на Луна. Все молчали. Решив, что заговорить первым придется ему, Лун сделал вдох.

Почти одновременно консорты переменились, и внезапный порыв ветра оттолкнул Луна назад. Взмыв в воздух, они полетели на верхние этажи древа, к широкому балкону и прочь от него.

Лун, потрясенный, остался стоять на месте. Горькая обида постепенно окутывала его, как одеяло.

Он поднял голову и посмотрел на верхние террасы – все случилось на виду у арборов, которые там работали. Теперь они старательно гнули спины, внимательно изучали грядки, корзины или землю – все, что было под рукой. Вид у них при этом был настолько смущенный, что стало ясно – они все видели.

Лун отвернулся, медленно вскарабкался обратно на борт водохранилища и уселся на один из множества камней, расставленных у кромки воды. Он даже не мог сказать, почему так сильно расстроился; все-таки раксура не в первый раз отворачивались от него, лишь раз взглянув в его сторону. Что там, даже королева этой колонии отказалась говорить с ним. «Но ведь они – твоя родня, и наверняка знают об этом». А еще они наверняка слышали о его жизни, знали, что Лун не по своей воле стал одиночкой.

Он долго сидел, глядя на то, как по воде бегают похожие на палочки насекомые, пока наконец не услышал топот. На противоположной стороне водохранилища кто-то прыжками взбирался по ступеням.

Лун поднял глаза и увидел зеленую арбору, которая как раз показалась из-за борта водохранилища. Она заметила его и приняла земной облик. Арбора была примерно одного возраста с Гнедой, с такой же темно-бронзовой кожей, но с коричневыми волосами, которые вились и были перевязаны шарфом с бусинами. Одета она была в светло-голубое платье с закатанными рукавами и подвязанным подолом, чтобы тот не опускался ниже колен. Она бросилась к Луну, шлепая босыми ногами по каменному мощению.

Озадаченный, Лун встал. Арбора, спотыкаясь, остановилась в нескольких шагах от него и выдохнула:

– Я только что услышала… Мне сказали, что с тобой были двое маленьких арборов, которых убили тэты… Листок и Веточка?

– Ой. – Лун ощутил, как у него внутри все сжимается. – У Листка была желто-коричневая чешуя, а у Веточки темно-зеленая…

– Да, это они. – Она сделала резкий вдох. – Они были из моего последнего выводка.

Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. У Луна пересохло во рту. Арбора рассеянно откинула со лба вьющиеся волосы.

– А как звали еще двоих? Я не…

– Покой и Свет.

Она кивнула.

– Их маму звали Русая. Она погибла в старой колонии. Как и Лепесток, отец Веточки и Листка. До них у нас с ним не было общих выводков. Кто был отцом Покоя и Света, я не знаю, нужно поспрашивать. Из солдат и охотников мало кто выжил. – Она заморгала и внезапно села прямо на мощение.

Лун несколько секунд еще стоял, не зная, что и сказать. Слова как будто застревали у него в горле. Затем он медленно опустился рядом с арборой. От нее пахло сладкими травами, птенцами и малышами. Наверное, она была учительницей. Лун надеялся, что она его не прогонит. В ней он видел живую ниточку, связывающую его с той семьей, которую он считал настоящей.

– Как тебя зовут?

Она потерла лицо, словно прогоняя прочь воспоминания.

– Прости, я Пушинка. – Она рассеянно похлопала его по колену. – Я заботилась о тебе в яслях, когда ты был еще такой маленький, что помещался у меня под мышкой. – Пока Лун пытался прийти в себя от этих слов, она прибавила: – Еще говорили, что с вами была воительница? Я что-то не припомню имя.

– Скорбь. Ее чешуя была темно-медной. А в земном облике… она была похожа на меня, кожа такая же и волосы. Только глаза у нее были карие. – Он понимал, что говорит не очень вразумительно, но изъясняться лучше у него сейчас не получалось.

– Наверное, она поменяла имя. – Пушинка нахмурилась и задумчиво прикусила губу. – Судя по описанию, она из прямых потомков Малахиты. Их было не так много. Я спрошу у сверстников, что они помнят. Наверное… – Ее голос стал сдавленным. – Она просто схватила столько детей, сколько могла унести, да?