Когда Корень метнулся вон из комнаты, Утес сел на кровать. Он коснулся безвольно лежащей руки Цветики, но та не пошевелилась.

– Что случилось? – спросил Лун. Все, похоже, бездействовали. – Что с ней не так?

Елея мягко сказала:

– Ничего. Все дело в ее возрасте – пришел ее час.

Лун не мог поверить тому, что они просто стояли и ничего не делали. Возможно, какой-нибудь очередной идиотский обычай раксура запрещал им действовать, или же дело было в том, что рядом не оказалось другого наставника, который мог бы ей помочь. Хотя Звон и мог чувствовать изменения в левиафане или магию Ардана, у него не осталось целительских способностей. Лун сказал:

– Карсис – целительница. Я ее позову.

Нефрита немного нетерпеливо ответила:

– Лун, это бесполезно. Ее час настал. Цветика уходит.

Лун сдержал первый пришедший на ум гневный ответ. Он должен был убедить их, что земная целительница – это все же лучше, чем ничего, а выйдя из себя он ничего не сможет добиться.

– Ей вовсе не обязательно уходить.

Цветика едва слышным шепотом произнесла:

– Лун не знает.

Нефрита нахмурилась и непонимающе помотала головой. Звон поднял голову и, моргая, удивленно посмотрел на Луна. Остальные воины растерянно уставились на него. Утес нахмурился, но не отвел взгляд от Цветики. Лун раздраженно спросил:

– Чего я не знаю?

Звон медленно сказал:

– Она все это время умирала. Мы знали об этом большую часть цикла. Это началось еще до того, как ты пришел.

Лун потрясенно посмотрел на остальных, на выражения их лиц. Это не стало неожиданностью ни для кого, кроме него. Он бессильно опустился на край кровати.

– Как вы это поняли?

– Когда кожа и чешуя раксура утрачивает цвет – это знак. Он говорит о том, что наше время подходит к концу… – сказала Нефрита, а затем, кое-что осознав, зашипела. – Но ты об этом не знал.

Лун не мог ей ответить. Конечно же, он не знал. Все раксура, которых он знал до Тумана Индиго, умерли не от старости, а от того, что их разорвали на части тэты.

Все остальные молчали, даже Потоку с Дрейфом хватило такта не вмешиваться. Звон беспокойно завозился и сложил руки. Он сказал:

– Она должна была умереть дома.

Утес негромко, чуть насмешливо хмыкнул.

– Если бы она не отправилась с нами, у нас бы не было дома.

С сухой хрипотцой, все еще не открывая глаз, Цветика прибавила:

– Вот и не забывайте об этом. А теперь вот что: каждый из вас сейчас подойдет и поговорит со мной.

Все по очереди садились рядом с Цветикой, чтобы поговорить с ней в последний раз. Когда подошла очередь Луна, Утес подтолкнул его, и Лун взял Цветику за руку. Она казалось тонкой и хрупкой, а кожа на ощупь была сухой, как старый пергамент. Наставница сказала:

– Не отворачивайся от нас. Пообещай, что дашь нам шанс.

Лун не знал, что это: может быть, Цветике явилось видение, а может быть, она просто заметила его сомнения, или же и то и другое. Он машинально сказал:

– Я обещаю.

После прошло совсем немного времени, словно Цветика только и держалась для того, чтобы попрощаться. Вьюн ушел, вернувшись на пост на первом этаже. Лун и остальные остались. Дыхание Цветики становилось все слабее, и медленнее, и поверхностнее, а затем, наконец, и вовсе остановилось.

Лун отвернулся и, ничего не видя перед собой, вышел в общий зал, затем в коридор. Он не мог смотреть на то, как другие оплакивают Цветику, их горе казалось ему слишком личным. Они знали Цветику всю свою жизнь, она качала их на руках, когда они еще были птенцами. А Утес, наверное, видел маленькой ее саму. Чувства Луна не могли с этим сравниться.

Когда он вышел в выставочный зал, то увидел у подножия лестницы Негала, Эсома и еще троих земных обитателей из их команды. Эсом выглядел заспанным, словно его только что вытащили из постели, чтобы поговорить с опасными раксура, хотя больше всего ему хотелось еще немного поспать. Он позвал Луна:

– Лун, что происходит? Вы уже придумали, как нам выбраться из…

– Цветика умерла, – сказал Лун.

Эсом пораженно уставился на него.

– Ох. Я… Мне жаль. Я и не знал, что ее ранили.

Лун покачал головой – сейчас он был не готов объяснять.

– Просто дайте нам немного времени. – Он не стал дожидаться ответа, а перевоплотился и запрыгнул на галерею, не обращая внимания на удивленные возгласы других земных обитателей.

Там он стал мерить зал шагами, проходя мимо разлагающегося тэта и других существ и вполуха слушая, как Эсом убеждает Негала и остальных вернуться наверх и подождать. Ему было трудно поверить в то, что это действительно случилось, что Цветики не стало. Он никогда прежде не видел, чтобы кто-то умирал от старости. Все прошло так тихо.

В конце концов Лун остановился перед нишей с женщиной из морского царства. Он гадал, что с ней будет, когда в башне поселится кто-то другой, что земные обитатели сделают с ее телом, были ли в этих чучелах заточены духи, как в обитателе вод, или же со смертью Ардана они все обрели свободу. Через некоторое время он услышал шорохи и, подняв голову, увидел Нефриту. Она медленно шла по залу, глядя на коллекцию Ардана. Она была в облике арборы, и ее шипы были скорбно опущены.

Когда она подошла к нише, Лун принял земной облик и спросил:

– Ты в порядке?

– Да, просто… – Нефрита потерла висок и хмуро посмотрела на обитательницу морей. – Мне придется свыкнуться с мыслью о том, что ее больше нет. – Она посмотрела на него и виновато нахмурилась. – Лун, мне так жаль. Мне даже в голову не пришло, что ты об этом не знаешь.

Лун покачал головой. Он не хотел, чтобы она извинялась перед ним за то, в чем никто не был виноват.

– Она мне не сказала. – Лун как-то спросил Цветику, как рождаются раксура – живьем или из яйца, – так что наставница наверняка понимала, что он не знает и о том, как они умирают в старости.

– Возможно, ей хотелось иметь возможность поговорить с кем-то, кто об этом не знал. – Нефрита коснулась локона волос морской обитательницы, но затем отдернула руку, словно только сейчас поняла, что это настоящее тело, а не просто очень правдоподобная скульптура. – Когда чья-нибудь чешуя начинает терять цвет – это всегда большое потрясение. Со временем к этому привыкаешь. Никто об этом не говорит, но ты не можешь забыть.

В Изумрудных Сумерках тоже никто ничего не сказал, но они видели Цветику и наверняка понимали, что она умирает. Лун подумал, не потому ли Зима согласилась позволить наставникам помочь им, ради Цветики. «Зима, – внезапно подумал он. – Ее чешуя почти белая». Королевы жили дольше арборов, но ее жизнь, должно быть, близилась к завершению. Лун подумал, кто же ее заменит – Буря или кто-то другой, сохранит ли Вечер свое влияние или станет просто одним из консортов. Ему придется спросить об этом у Нефриты и Утеса. Их союз с Изумрудными Сумерками мог оказаться более хрупким, чем думалось. «Но об этом будем беспокоиться позже, – подумал он. – Сначала нам нужно вернуться домой».

Луну внезапно расхотелось и дальше оставаться здесь, среди мертвецов. Он взял Нефриту за запястье и рассеянно провел большим пальцем по мягкой чешуе на тыльной стороне ее ладони.

– Нам нужно поговорить с Негалом об их корабле и решить, как нам до него добраться.

Нефрита сделала глубокий вдох.

– Ты прав. Сейчас же этим и займемся.

Они вернулись в общую комнату слуг. Елея, Звон и Утес все еще были в спальне с Цветикой, но остальные расселись по полу, на подушках и диванах. Все выглядели уставшими и опечаленными. Раскол стоял у дальней стены, в стороне от остальных, и смотрел на них все еще настороженно. Флора заставила себя выпрямиться и сказала:

– Что мы будем делать теперь?

– Теперь мы покинем этого проклятого левиафана. – Нефрита села на одну из мягких скамей и потянула Луна за собой, чтобы он сел рядом. Она сказала Песне: – Иди найди земных обитателей. Попроси их прийти сюда.

Песня поспешила прочь, и вскоре из коридора донеслись голоса. Дрейф принял облик раксура. Поток зашипел на него прежде, чем это успели сделать Нефрита или Лун, и Дрейф тут же перевоплотился обратно. Он сказал: