Он моргнул.

– Наши корабли?

– Да. Первым управляет Ниран, и он показал Почке, как управлять вторым. – Цветика отбросила волосы с его лба. – Когда Утес очнулся и смог перевоплотиться, он решил, что лучше поскорее увезти двор подальше от колонии. Мы погрузили всех на корабли и взяли с собой столько припасов, сколько смогли спасти. К счастью, арборы уже начали готовиться к переезду, когда напали Скверны. Большая часть самых необходимых инструментов и вещей была сложена в корзины и хранилась в нижней части колонии. Утес и я полетели сюда вперед них, чтобы посмотреть, нашли ли вы украденных арборов.

Лун слышал снаружи завывания ветра, проносившегося промеж руин.

– А что двеи? Я думал, они хотели напасть на нас.

– Утес убедил их этого не делать, – с улыбкой в голосе сказала Цветика.

Где-то за спиной Луна раздался голос Звона:

– Вообще-то он сказал им, что они могут оставить нас в покое и мы уйдем сами через пару дней, или он разрушит то, что осталось от их улья, и перебьет их всех. – Звон встал перед Луном, оглядывая комнату. Его одежда запылилась, а по щеке была размазана грязь. – Мы готовы выдвигаться?

– Готовы, как никогда, – сказала ему Цветика. Она поставила себе на колени кожаную сумку и стала что-то в ней перебирать. – Нефрита уже идет?

Лун глубоко вдохнул и перекатился на здоровую руку. Спине это не понравилось – ее пронзила такая острая боль, что у Луна перехватило дыхание. Когда его зрение снова сфокусировалось, он услышал, как Цветика раздраженно говорит:

– Лун, что ты делаешь?

– Я сажусь. – Стиснув зубы, он здоровой рукой привел себя в сидячее положение. «Ой, как же больно». Его кости терлись друг о друга так, как не должны были, в его глазах потемнело, а желудок чуть не вывернуло наизнанку. Через несколько мгновений боль отошла, и он покачнулся, но смог удержаться в сидячем положении. Он осторожно выдохнул, стараясь поменьше давить на ребра. Сев, Лун почувствовал себя странно и вспомнил, что Цветика говорила что-то о трех днях. Комната оказалась больше, чем он думал, с арочным проемом, который вел в открытый двор, засыпанный обломками руин. Ветер кружил, поднимая песчаные вихри.

Звон взволнованно навис над ним:

– Просто не шевелись! Нефрита вот-вот подойдет.

В том-то и было все дело. Лун хотел доказать, что может сам дойти до кораблей, даже если ему и понадобится помощь, чтобы попасть на палубу. Он лишь надеялся, что корабли находятся где-нибудь совсем-совсем близко.

Затем Нефрита приземлилась во дворе вместе с Вьюном, Флорой и Песней. Она сложила крылья, остановилась в дверях, чтобы стряхнуть песок с чешуи, и лишь затем вошла в комнату. Взглянув на Луна, она недовольно спросила:

– Почему он сидит?

Цветика выразительно ответила:

– Потому что он еще слишком слаб, и я не могу заставить его лечь, не навредив. – Она вытащила из походного мешка покрывало и протянула его Нефрите.

– Я собирался дойти до кораблей, – сказал Лун. Ему казалось, что все вокруг происходит слишком быстро. Он уже не мог разглядеть на руках и груди Нефриты царапины, которые оставила Ранея.

– Ну конечно. – Она встала на колени, встряхнула покрывало и осторожно накинула его Луну на плечи. Оно было мягким, и от его складок пахло сладковатыми травами. – Обхвати мою шею рукой.

Он послушался, стараясь не задеть ее шипы. Нефрита поддела одну руку ему под ноги, другой осторожно прижала к себе и встала. Затем она вынесла его во двор и негромко сказала:

– Держись.

Лун покрепче обхватил ее за шею и стиснул зубы. Когда она взмыла в воздух, его тряхнуло так, что он втянул воздух сквозь зубы, но полет длился недолго, и от несильного толчка при приземлении ему было совсем не больно. Он мельком увидел веера парусов, сложенные к мачте, и толпу арборов, шатавшихся по палубе. Их когти заскрежетали по дереву, когда они поспешили уступить дорогу Нефрите. Пока она несла Луна по узкой лестнице вниз в трюм, он слышал командные выкрики Нирана, приказывавшего отчалить.

Нефрита отнесла его в ближайшую кабину и осторожно положила на постель с шелковыми одеялами и подушками. Та была изумительно мягкой, хотя и не такой теплой, как песок в руинах. Потолок и стены были обшиты темным деревом, отшлифованным до самого рисунка волокон. В прозрачную стеклянную лампу, предназначавшуюся для свечи, был забит светящийся мох, а у стен, занимая большую часть пространства, стояли корзины с вещами из колонии. Нефрита присела рядом с Луном, поправляя одеяла. Он сказал:

– Ты ведь знаешь, что Скверны пришли в Туман Индиго из-за меня.

Нефрита покачала головой:

– Не переживай из-за этого.

Лун рассчитывал не на такой ответ и попытался собраться с силами, чтобы сказать что-то еще, но в кабину вошла Цветика и сказала Нефрите:

– Все на борту, и бочонки с водой заполнены. – Корабль задрожал и покачнулся, и она ухватилась за одну из корзин, чтобы не упасть.

Нефрита гневно оскалилась:

– Если это двеи, я оторву им…

Звон нырнул в кабину и бросил груду кожаных сумок на корзину.

– Это был Утес. Он пытался приземлиться на корабль так, чтобы не снести мачту.

– Мне нужно подняться наверх. – Нефрита коснулась лица Луна: – Отдыхай.

Как будто у него был выбор. Пока Нефрита не покинула кабину, одним прыжком поднявшись по лестнице на палубу, Лун смотрел ей вслед. Два коротких усилия – чтобы сесть и чтобы удержаться, когда она несла его сюда, – вымотали его, и Лун ощутил себя так, словно снова запутался в тяжелых сетях и те тянут его под воду. Он смог выдавить:

– Корабли полетят в новую колонию?

– Да, наконец-то! – Звон всплеснул руками в радостном возбуждении. – Ждем не дождемся, когда ее увидим.

Он пригнулся, чтобы выскочить из комнаты, и Лун провалился глубже в подушки, бормоча:

– Хорошо вам.

Цветика села рядом с ним и подперла голову рукой:

– Лун, ты будешь снова летать.

Он помедлил:

– Ты уверена?

– Да. – Она положила ладонь ему на лоб. – А теперь отдыхай.

Было неважно, вложила ли Цветика в это слово какую-то магию или нет. Бодрствование требовало слишком много усилий. Было куда проще просто расслабиться и уснуть.

Лун проснулся несколько позже и обнаружил склонившегося над ним маленького темноволосого земного мальчишку. Тот пристально смотрел на него. На миг растерявшись, Лун затем узнал в нем Шипа, старшего из консортов Медного Неба.

Где-то поблизости Утес произнес:

– Видите? Никуда он не делся. – Шип потрогал Луна за нос. – Полегче. Помни, что я говорил.

Лун осторожно повернул голову. Утес сидел на полу в нескольких шагах от него. Он выглядел гораздо лучше, чем в прошлый раз, когда Лун его видел. Синяки исчезли. Край раны от когтей, видневшийся над воротником его рубахи, утратил свой красный устрашающий вид и превратился в шрам.

– Мы тебе не поверили, – уведомила Утеса Стужа с таким видом, словно ей пришлось уступить в страшно важном споре. Юная королева сидела, прислонившись к боку Утеса, а младший консорт – Горький – сидел у него на коленях. Одежды обоих мальчишек были им чересчур велики, а на Стуже было лишь ожерелье из ярко-голубых и золотых бусин. – Все остальные куда-то подевались.

– Я знаю, что вы мне не поверили. – Утес приподнял Горького с коленей и сказал Луну: – Они хотели быть рядом с тобой, но мы боялись, что они не дадут тебе уснуть или станут толкаться. Учителя заботились о них вместе с остальными выводками.

Горький забрался на постель рядом с Луном и свернулся у него под боком. Лун машинально обнял его здоровой рукой. Он заметил, что кто-то снял с него грязные одежды и заменил их мягким, тяжелым халатом, а еще поменял перевязь на сломанной руке. О нем никто не заботился с тех пор, как умерла Скорбь, и ощущения были… странными. Он не привык зависеть от других хоть в чем-нибудь.

– Горький говорит, что теперь мы – твой выводок, – сказал Шип Луну. – Даже если у тебя нет королевы. – Уткнувшийся в его бок Горький согласно кивнул.