— Конечно, идите, дядя Алехандро. Спасибо, что подразогнали тучи.
— А ты, если что, не стесняйся, делись наболевшим. Мы же тут все и живём рядом, чтобы друг друга поддерживать и помогать…
Он встал из-за стола и направился к двери. Я провожала его взглядом, зная уже, как проведу сегодняшний день. Я найду работу!
Приободрившись, я поднялась в свою комнату, взяла с тумбочки глиняную копилку-барашка и, аккуратно сняв донышко, вытряхнула содержимое на деревянную поверхность. Отсчитав нужную сумму, бросила монеты в карман и сунула в ухо нейротранслятор. Вообще-то, за те месяцы, что я провела на Пиросе, я неплохо овладела разговорным испанским, которым пользовалось большинство жителей провинции, но мало ли что…
Наконец, я выпорхнула из дома. Ползущее в сторону зенита светило пригревало, тёплый ветерок ласкал лицо, за углом дядя Алехандро с треском завёл мотор своего трактора. Бодро и жизнерадостно поскрипывал деревянный ветряк, лопасти его вращались, а колесо указывало на юго-восток, в направлении Олиналы. Улыбнувшись ветряку, я полной грудью вдохнула свежий ветер жизни, прекрасной в своей простоте, и зашагала по грунтовке вдоль невысокого деревянного забора, за которым колосилась сочная жёлтая пшеница.
На перекрёстке долго ждать не пришлось – буквально через несколько минут из-за холма выполз большой зелёный автобус. Я вскинула руку, и водитель остановил машину. В салоне я насчитала полдюжины пассажиров – в это время дня большинство людей уже были на работе или в школе – очередной учебный год только начался. Расплатившись, я прошла между рядов, заняла свободное место и прильнула к окну. Вокруг, насколько хватало глаз, жёлтым морем колосилась пшеница, и только где-то вдали возвышалась одинокая рощица деревьев, обрамлявшая наш дом, прочь от которого, поднимая пыль, следом за трактором дяди Алехандро полз старенький беспилотный комбайн.
Автобус мягко тронулся, а я глазела в окно на проплывающие мимо поля. Тут и там лежали большие стога сена, а из-за зарослей кукурузы и пшеницы в небо вьющимися лентами вздымались столбики пыли – жатва была в самом разгаре…
* * *
Спустя сонные полчаса однообразные поля остались позади, за стеклом поползли небольшие домики, мотель, мост через речку, желтоватая роща и снова домики…
Бирюзовым пятном мелькнул большой прямоугольный указатель, и мы въехали в Олигалу. Её городской ландшафт пестрил красками – невысокие, максимум двухэтажные домики здесь красили кто во что горазд. Оттенки всех цветов били в глаза – от ярко-жёлтого до ядовито-пурпурного, от белоснежного до тёмно-коричневого – не создавая при этом аляповатости и вдоль улиц плавно переходя из одной цветовой гаммы в другую. Жизнь в городке с населением чуть за пять тысяч человек текла неспешно и размеренно, людей в это время дня на улице практически не было…
Автобус степенно причалил к остановке рядом с центральной площадью, дверь со свистом отворилась, и пассажиры потянулись к выходу. Дождавшись, пока все выйдут, я покинула автобус последней. Машина стояла с открытыми дверьми в ожидании обратного рейса, словно старый пёс, высунувший язык на жаре, а я размышляла, куда бы мне пойти первым делом.
В стороне шумел фонтан, брызги свежести разносило по площади, откуда-то раздавались весёлые детские крики. Сердце трепыхалось в груди – я наконец ощущала радость жизни. Выбрав направление и бодро зашагав вдоль улицы, я твёрдо решила заглядывать во все лавчонки, которые встретятся мне на пути. Редкие встречные прохожие с настороженностью поглядывали на меня, обходя по дуге, а то и переходя на другую сторону дороги, но я старалась не обращать на это внимание – слухи и сплетни, которыми полнился городок, не испортят моего настроения…
Впереди показался угол пекарни. Пройдя мимо яркого витражного окна, я звякнула колокольчиком входной двери и очутилась внутри. В прохладном помещении приятно пахло душистым свежим хлебом, за стойкой никого не было, а в глубине технического закутка в белом халате и колпаке возле печи трудился хлебник, насвистывая какую-то мелодию. Я подошла к стойке и застыла в вежливом ожидании. Увлечённый своим делом, пекарь ловко орудовал лопаткой, заготовки исчезали в жерле раскалённой печи, а свежие румяные булки выскакивали наружу, готовые занять своё место на полке. Наконец пекарь обернулся, увидел меня и поинтересовался:
— Что угодно, девушка? Хлеба, печенья, конфет? Есть свежайшие утренние пирожные и сдобы. — Он широким жестом указал на витрину.
— Спасибо, но я ищу работу. Вам не нужен помощник?
Он поглядел на мои протезы, помялся пару секунд и, почесывая затылок, протянул:
— Рабочих рук хватает… Вот вторая печь бы не помешала, тогда бы, может быть, и люди понадобились… А так нет, прости… Будешь что-нибудь покупать?
— Нет, спасибо. — Я развернулась и вышла на улицу.
Сотня шагов вдоль тротуара привела меня к парикмахерской, увенчанной яркой розово-фиолетовой вывеской. Я толкнула дверь, и мне навстречу, резиново улыбаясь, тут же выплыла крашенная в блондинку немолодая полная женщина. Из-за её спины показалась вторая парикмахерша помоложе. Всё также фальшиво улыбаясь одними губами, старшая смерила меня взглядом и вопросила:
— Будете краситься или подровняем чёлку, юная особа?
— Вообще-то, мне нужна работа, — сказала я. — Вы не обращайте внимания на протезы – я хорошо с ними управляюсь.
Улыбка сползла с лица волосничей, она тут же повернулась в сторону своей коллеги и приглушённо пробормотала:
— Синтия, это же та разбойница, которая твоего малыша избила?
— Она самая. — Вторая переменилась в лице и, глядя исподлобья, грозно вопросила: — Ты же Волкова, падчерица Сантино? Ты знаешь, девочка, что мой сын теперь носит протез вместо нижней челюсти?
Я попыталась вспомнить, о ком речь, но не смогла, хоть и была уверена, что её сыночек попал под раздачу за дело. Я никогда не начинала драку первой.
— Он хороший, добрый мальчик, но его жизнь превратилась в ад, и всё это благодаря тебе! — Распаляясь, женщина тем временем стала надвигаться на меня. — Неужели ты думаешь, что тех крох, что мы получаем, хватит ему на хороший протез?!
— Я не понимаю, о ком речь, — смутилась я и начала отступать назад.
— Да неужели?! — Женщина упёрла руки в бока. — Так ты, значит, постоянно этим промышляешь, и уже не помнишь своих жертв?! Имя Винсент Лопес тебе о чём-нибудь говорит?
Лопес… Да, я вспомнила…
На дворе стояло начало тёплой зимы, если вообще можно было назвать зимой сотню дней, когда ночная температура опускается до пятнадцати по Цельсию. Темнело в это время года довольно быстро – по большей части из-за стоящих над регионом плотных туч.
Я вышла из гимназии после продлёнки – большинство детей уже давно были дома, а мне нужно было дождаться Марка, который обещал забрать меня после службы с прилегающей к учебному заведению улочки. Пересекая пустое футбольное поле по пути к выходу со школьного двора, я увидела группу ребят, которые что-то обсуждали и громко ржали на той стороне поля, возле турников. Стайку хулиганов возглавлял Винсент Лопес – задиристый паренёк из параллельного класса с очень крупным телосложением. Винсент не давал прохода более слабым одноклассникам, унижал и частенько бил их, поэтому его либо боялись, либо пресмыкались перед ним. Вот и сейчас вокруг него крутилась стая заискивающих шакалов.
У родителей Винсента была собака – охотничий доберман, которого Винсент периодически выгуливал, и теперь тот, помахивая хвостом, копошился в траве чуть в отдалении. Завидев меня, ребята перестали галдеть, а жирдяй Винсент свистом подозвал к себе собаку. Затем, очевидно, чтобы было слышно и мне, громко проквакал:
— А давайте-ка устроим охоту, а, ребят?
Компания одобрительно загугукала, а толстяк указал пальцем в мою сторону:
— Посмотрим, как калека будет улепётывать от Энцо! Спорим, что у неё нет шансов? Энцо, давай, мальчик! Взять её!
Собака сорвалась с места и кинулась в мою сторону. У меня были считанные секунды на то, чтобы среагировать – я сбросила рюкзак на траву и достала пенал, из которого посыпались ручки и карандаши. Дрожащим протезом сжала синюю ручку, поднялась, и в тот же момент подоспевшая собака совершила прыжок. Я успела лишь выставить перед собой металлический протез руки, а пёс вцепился в него и стал бешено дергать головой, так и норовя сорвать механизм с кости.
