— При всём уважении… Я могу получить подтверждение от моего непосредственного руководства? — поинтересовалась девушка.
Ещё один мужской бас был по-отечески тёплым, но непреклонным:
— Считай, что это мой приказ, Софья. Мы давно хотели проверить сверхсолдат в настоящем бою. Теперь у нас есть такая возможность.
— Сколько у нас времени, генерал Матвеев? — спросила она.
— Его нет. Через пятнадцать минут твои питомцы должны сесть в поезд, а через полчаса – прикрывать все гражданские убежища и контролировать в заданном районе каждую щель. Эвакуация уже объявлена.
— Сделаю, — коротко ответила она, и шум оборвался. Я услышала глубокий вдох, а затем девушка властно распорядилась: — Ной, режим администратора, вход в систему…
— Вход успешен. София Толедо, администратор первого уровня, — произнёс бесцветный тенор сразу отовсюду. — Ожидаю команду.
— Приказ – расконсервировать контейнеры с «богомолами» на всех периметрах. Раствор хранения – на переработку. Адреналин внутривенно на полтора веса, внешние модули распределить с хранения…
— Расконсервация запущена, — с готовностью ответил робот.
— По готовности всех на магнитный лифт, — продолжала девушка. — Отбытие на подвижном состав на второй глубине через пятнадцать минут. Сценарий – осаждённая крепость, подчинённый алгоритм – приоритетная защита гражданских. При малейшем сбое докладывать мне.
— Приступаю к выполнению, — отозвался механизм, и стало тихо.
Загудела механика, по закрытым векам полоснул яркий, нестерпимый свет. Почувствовав тепло мягкой кожи на щеке, я отдёрнулась, словно от удара.
— Знаешь, иногда ты напоминаешь мне дикое животное, — вкрадчиво произнесла кареглазая черноволосая девушка. — Каждый день – всё по новой, по нескольку раз. Я ежедневно знакомлюсь с тобой заново. Приручаю тебя по утрам. Одно моё неловкое движение – и ты пугаешься, как лесной зверь…
Тёмные очи блеснули прямо передо мной, в них отразился многосложный коктейль из эмоций, сдерживаемый холодной стужей. Минул краткий миг – и я увидела размытый овал лица, и где-то в глубине этих очей на самом дне стылый ледяной камень надвинулся и заслонил собой последнюю искру жизни.
Только теперь я заметила, что лицо её было покрыто ссадинами и кровоподтёками. Под изящной загорелой шеей, обрамлённой в белоснежный воротник, чернел наглухо застёгнутый мундир. Смоляные прямые волосы ниспадали на плечи, но внутренний голос подсказывал мне – чего-то не хватает, картина неполная. Словно волосы стали такими лишь недавно.
— Пульс учащённый, давление сто сорок на сто, — констатировала девушка и улыбнулась в поллица, через силу – мешал огромный желтоватый синяк на щеке. — В глазах осознанность. Ты вновь вернулась в мир, ко мне… Удивляешься моему внешнему виду? Не нужно. Недавним долгим вечером ты вновь хорошенько отделала меня, но я нисколько на тебя не сержусь.
Лёгкая джокондовская улыбка едва светилась на её губах.
Я огляделась. Округлый серебристый зал метров пятнадцати в диаметре походил на огромный тор без сердцевины, над которым в центре возвышался потолок – один большой хирургический инструмент с разъёмами, шлангами, электродами, тубами и другими механизмами. Конструкция напоминала то ли небольшой орга͐н, перевёрнутый вверх тормашками, то ли ежа, готового ощетиниться медицинскими иглами. Внизу безмолвным помощником застыл передвижной стол-тумба. Всё вокруг меня сверкало отполированным серебром и нетронутым с самого конвейера сероватым пластиком.
Идеальная, стерильная чистота, и лишь полтора десятка капсул в человеческий рост выделялись из общей картины. Подвешенные многосуставчатыми захватами на рейлингах, они напоминали гробы. Словно в футляре, в такой же капсуле пребывала и я, стиснутая полиэстеровыми ремнями и прижатая к шёлковой подложке…
Едва заметное движение – изящные пальцы девушки возникли почти у самого моего лица, скользнули вниз, мягко прошлись вдоль ключицы. Странная, несвоевременная нежность этого прикосновения вновь заставила меня отпрянуть. Впились в бёдра и плечи непреклонные фиксаторы, установившие меня внутри ложемента, набитого мягкой тканью, будто на дне коробки для новенькой фарфоровой куклы. Деваться было некуда – я была беспомощна. Уязвима.
— Где я? — наконец выдавила я из себя.
— На дне биокомплекса, — сообщила девушка. — Обычно я паркую нашу лабораторию пониже, поэтому здесь не слишком людно. Забавно, что тут, глубоко под землёй боязнь высоты даёт о себе знать чаще всего. Что касается самого комплекса, здесь ты проводишь бо͐льшую часть времени, но иногда мы с тобой выходим на прогулку… Помню, как страшно мне было поначалу, но больше я не боюсь наших прогулок – теперь я даже не отключаю боль…
— Зачем ты держишь меня здесь?
— Конкретно здесь для того, чтобы ты могла отдохнуть в тишине и покое. Последние шестнадцать часов тебя никто не тревожил.
Мир вокруг легонько завибрировал. Едва пошатнулись, почти неслышно звякнули металлические капсулы. Мигом смахнув с себя странную нежность, девушка отступила на два шага. Сверкнули вычищенные до блеска пуговицы на юбочном мундире с тёмно-синими петлицами, мелькнули блики на чёрных туфлях, подводивших итог загорелым ногам. Но её глаза… Что за пожар пылал там минуту назад, а теперь языками пламени словно толкался изнутри в дверь неприступного сейфа? Или мне всё это кажется?
— У меня есть новости, и начну я с хорошей, — сказала девушка. — На днях нам с тобой удалось почти невозможное. После того, как коллеги из доследования повернули вспять процесс расщепления долговременной памяти, мы с тобой кратно увеличили время твоего пребывания в осознанности между разрывами. Правда, это было нелегко, и для этого тебе пришлось вновь меня убить…
— О чём ты говоришь? — недоумевала я, пропустив мимо, будто в тумане, привычное, почти не резанувшее ухо слово. — Кто ты вообще такая?
— И вдруг, внезапно, мы стали чужими друг другу. — Тёмные глаза устремились к потолку, она артистично вздохнула и покачала головой. — Ты знаешь, как меня зовут. Мне очень хочется рассказать тебе всё в стотысячный раз, но я не могу. Времени маловато, а нам ещё надо обсудить насущное.
— Отпусти меня, — попросила я. — Мне нужно уйти отсюда…
— Полагаешь, ты сможешь это сделать?
Она невозмутимо смотрела на меня в ожидании, пока я помотаю головой и удостоверюсь, что все три мехапротеза отсутствуют. Элементы крепления, кажется, остались – спасибо хотя бы на этом. Выдержав паузу, девушка наконец заметила:
— Будь даже на то моя воля, я не смогла бы тебя отпустить. Ты слишком ценна для проекта.
— Какого ещё проекта?
— Программа «Сверхчеловек», проект «Тринадцать».
— Какие ещё тринадцать? Причём здесь я?!
— Тринадцать пар черепно-мозговых нервов, — размеренно, словно ребёнку, пояснила она. — У человека их двенадцать, но ты – нечто большее. Несмотря на то, что мы лишь перехватили чужое начинание, заложенные авторами идеи удалось развить. С тобой мы впервые перешагнули грань между обычным и сверхнормальным и открыли новый взгляд на экстрасенсорику.
Новости отказывались укладываться в голове. Я не могла связать происходящее с ближайшими событиями и сценами, которые удавалось вызвать в памяти. Кажется, до пробуждения я была в какой-то больнице. Мне вообще казалось, что я провела в ней всю свою короткую жизнь. Не удавалось вспомнить ничего.
— Но я ничего не знаю и не помню, — пробормотала я. — Я бесполезна для вас.
— Уверяю тебя, это совсем не так, — возразила София. — Было бы преступлением пройти мимо твоих неординарных способностей после того, что ты устроила на трибунале. Тебя, впрочем, и без моей помощи взяли в оборот всерьёз и надолго, но я не могла отдать тебя кому-то другому, поэтому использовала все свои возможности, чтобы возглавить проект. И даже придумала название – простое и незатейливое… В тот момент мне нужно было снова спасти тебя от той, кем ты стала, от самой себя, прекратить твои страдания хотя бы на время. Для этого я должна была быть рядом.
