— Что, вот так сразу и началось? — Я вмиг стала подозрительной, а все мысли сосредоточились на пистолете, лежащем под сиденьем. — А память ты случайно не теряешь? Покопайся в закромах…

— Я всё ещё помню, как попал сюда… Но… Кажется, кое-что и впрямь потерялось… Оскар… Я забыл, как познакомился с тобой…

— Сколько собаке лет? — спросила я.

— Не помню, лет семь, может…

Такие вещи обычно не забывают. Значит, началось. Но у Рамона, по-моему, «катушка» воспоминаний сгорала с конца, а не от начала. Возможно, первыми пострадали другие участки мозга? Впрочем, если итог один – разницы никакой. Я опустила руку вниз и нащупала заранее припрятанный под водительским сиденьем пистолет.

А вот и съезд, прямо перед нами. Плавный поворот руля – и под колёсами шелестит гравий и замятая колёсами трава. Просёлочная дорога шла под разлапистыми, но куцыми деревцами. Впереди, за кустами маячил узор железной ограды и серое аморфное пятно стены.

— Эта вода… — Он смотрел на бутылку в руке, и взгляд его изменился, как будто он увидел ядовитую змею. — Я никогда… Никогда не испытывал ничего подобного. Вода вызывает отвращение и страх!

С этими словами он размахнулся и вышвырнул бутылку в открытое окно.

— Страх воды, — повторил он, отвернувшись от меня и глядя наружу. — И ненависть ко всему, что с ней связано – она прямо распирает меня!

Заросли внезапно расступились, и мы выехали на заросшую нестриженной травой площадку. Посреди пустыря, в окружении нескольких десятков холмиков земли с вкривь и вкось торчащими деревянными крестами, возвышалась выцветшая бревенчатая церковь.

— Останови, — попросил Лео. — Здесь моя конечная.

Машина замерла, двигатель затих.

— Почему мы остановились? — взволнованно вопросила Алиса из кузова.

— Алиса, останься здесь, пожалуйста, — попросила я.

— Я больше не буду подвергать вас опасности, — сказал Лео. — Моё время на исходе. Но я, кажется, только теперь кое-что понял в этой жизни…

Мужчина вышел наружу и сделал несколько неверных шагов к ограде. Пошарив за сиденьем, я нащупала лежащий в нише арбалет. Алиса в полной тишине помогла его достать, и в ладонь лёг тяжёлый приклад самострела.

Приоткрыв дверь, я спрыгнула на землю и огляделась по сторонам. Тотчас сбоку зашуршали кусты, сквозь ветви продрался заражённый в сером оборванном костюме и трусцой припустил в мою сторону. Я вскинула арбалет, прицелилась аккурат между глаз, выдохнула и отсчитала три секунды. Обезображенная гримасой голова в прицеле приблизилась, и я нажала на спуск.

Болт со свистом сорвался с направляющей и вонзился в череп доходяги по самое оперение. Тело рухнуло в пыль. Вытаскивать снаряд из убитого было опасно, поскольку кровь была заражена. А значит, у меня оставалось три болта.

А Леонардо даже не обернулся – он завороженно глядел на церковь. Потом опустил взгляд на руки. Они тряслись, словно у больного Паркинсоном.

— Моё предложение всё ещё в силе, — сказала я, натягивая тетиву и закладывая новый снаряд под прижимную пружину.

— Не надо, — не оборачиваясь, ответил Лео. — Не бери грех на душу.

Горький смешок сам сорвался с моих губ.

— Так хочется задержаться здесь подольше! — воскликнул он. — В этом прекрасном мире!

— Вот только главное не обещать себе слишком много, — заметила я.

Прикрытая водительская дверь вдруг распахнулась, из неё выпрыгнул Оскар и в три скачка оказался возле хозяина. Встав на задние лапы и опёршись на мужчину передними, пёс жалобно заскулил.

— Дружище, тебе придётся остаться с этими людьми, — сказал Леонардо. — Мне пора уходить, а ты дальше иди с Лизой.

Высунув язык, Оскар лизал человеку лицо, а человек ласково трепал животное за загривок.

Леонардо повернул голову, и я увидела его глаза. Вокруг карих зрачков проявлялась алая сетка капилляров. Зрачок постепенно терялся в ней, всё менее заметный, а глаза человека становились всё более отталкивающими, страшными. Белок должен быть именно белым. Эволюция распорядилась так неспроста.

— Теперь я не буду прятаться. — Он торжествующе улыбнулся и сделал пару шагов от нас в сторону церкви. — Наверное, в первый раз за долгие недели. А может быть, месяцы и годы, если посудить философски. Вот, что это такое – настоящая свобода. Отсутствие необходимости прятаться…

— Ты куда? — растерянно спросила я.

— Встречать свой рассвет, — ответил он и неровно зашагал к церкви, а на полпути воскликнул вполоборота: — Оскар, помни меня, не грусти и уезжай с этими людьми! С ними ты будешь там, где достаточно!

— Надеюсь, твои молитвы помогут, — пробормотала я вполголоса, но он услышал.

— Одной молитвой мир не починить! — Оказавшись возле крыльца, он обернулся. — Но любому делу она может быть в помощь!

Стоя у железных ворот и высунув розовый язык, собака провожала взглядом своего хозяина, который поднимался по деревянной лестнице на крыльцо. Скрипнула открывшаяся дверь, и Леонардо исчез под сводами молчаливой церквушки. Я же замерла возле водительской двери, никак не решаясь уехать. Мне казалось, что Леонардо сейчас выйдет как ни в чём не бывало, мы сядем в машину и поедем дальше. И они с Алисой будут всё так же петь песни, а собака – скакать по просторному кузову…

Но собака просто стояла, поглядывая на дверь и поворачивая голову то так, то этак.

— Пошли, Оскар, а то к нам уже гости идут, — позвала я и сделала шаг назад, к двери «Райно».

Справа, из-за колючих кустов показалась кособокая тень. Дверь в салон была уже открыта, Оскар кое-как, со второго раза запрыгнул внутрь и перебрался в кузов, а я нырнула за руль и завела двигатель.

Первый луч зари упал на шпиль церкви, венчавший серую башенку. И в этот момент грянул колокол. Разбивая на осколки тишину, поднимая с деревьев чёрных птиц и застарелую пыль, он сотряс воздух, и вдаль побежала незримая волна. Появившаяся было из-за кустов троица оборванных чудовищ встала, как вкопанная. Они смотрели наверх. Туда, где в колокольне свой новый разбег уже взял массивный язык из кованого железа.

Бом-м-м-м!

И тут я всё поняла.

Он решил открыть нам дорогу. Если заражённые просто следуют за любыми раздражителями, со звуком у него вполне может получиться. Есть учесть, что шум плотины и собрал там всю эту огромную толпу…

— Посиди пока что в кузове, хорошо? — предложила я Алисе. — Просто на всякий случай… Держись за эти ручки обеими руками и закрой глаза. Поняла?!

— Поняла!

Бом-м-м-м!

Протяжно завыл Оскар, я крутанула руль и дала по газам. Если дамба сзади и справа, мой путь лежал прямо через эту троицу дезориентированных доходяг. Я устремила машину вперёд, но в последний момент что-то заставило меня отвернуть руль и направить «Носорога» в кусты, мимо нелюдей.

Бом-м-м-м!

Ломая заросли, «Райно» лавировал между чучелами, бегущими лёгкой рысцой к источнику протяжного металлического звука. Лишь почти в упор завидев машину, они безуспешно пытались переключить внимание, но с новым ударом вновь устремлялись вперёд, мимо нас.

Напрягая пространственное мышление, я строила умозрительный маршрут. Предстояло сделать дугу радиусом в пару километров через подлесок и выйти к дамбе с той стороны, откуда мы двигались перед рассветом.

— Как думаешь, там уже расчистилось? — спросила я Алису, заваленную плюшевыми игрушками.

— Будем надеяться, они слышат, — ответила девочка.

— Ещё как слышат.

Колокол гремел на всю округу, Оскар подвывал в такт каждого удара, а Алиса в обнимку с собакой тряслась в кузове в окружении своих мягких приятелей. Машина лавировала между раскидистыми деревьями с позолоченными восходящим солнцем верхушками. Тут и там колючие кусты отвоёвывали себе целые площадки в разлапистой тени, которая будет спасать их в ближайшие часы…

Заросли закончились стремительно, и «Райно» выскочил на бугристый склон холма. Распахнулся вид на разлом, утопленный в тени стен каньона, очерченных рассветом. Полумесяц дамбы, накрытый утренним сиянием, заметно поредел.