Я спустилась с крыльца и изготовилась к встрече. Порыв ветра подтолкнул чёрную фигуру в спину и ехидно махнул в меня застарелым запахом испражнений, будто предупреждая о том, с кем я имею дело. Сделав десяток неуверенных шагов, существо захрипело, вытянуло вперёд крючковатые руки и устремилось на меня…

Размашистый удар монтировки в район грудины, следом второй куда-то в шею – и мертвец рухнул оземь. В свете луны я увидела старика – слабого, истощённого. Он рычал, бешено крутил чёрными глазами и барахтался на брусчатке, тщетно пытаясь подняться. Мой удар точно сломал ему пару рёбер. Будь он человеком, единственным его желанием было бы поскорее отправиться в больницу, но это существо с завидным упорством пыталось подняться и не могло – просто потому, что ослабленный организм не позволял.

Идеальный инструмент, подумала я. Совершенный солдат, игнорирующий боль, идущий вперёд до конца. Научи эту тварь пользоваться оружием – и любая вражеская армия обречена на поражение. Интересная мысль – сейчас мне почему-то казалось, что для лаборатории доктора Адлер не только опыты с водой имели второстепенное значение, но и планы по зачистке Пироса…

Посильнее размахнувшись, прицельным ударом в голову я прикончила несчастное создание и устало вернулась на крыльцо. Вдалеке по улице рассеянно бродила ещё одна тень. Влево, вправо… Влево – и куда-то в заросли, из поля зрения.

Позади послышался механический звук – щёлкнул замок. Следом раздался ещё один щелчок второго замка, и вновь воцарилась тишина. Обернувшись, я увидела всё ту же закрытую дверь. Поднялась, подошла, взялась за ручку и толкнула от себя. Дверь со скрипом отворилась.

Посреди тускло освещённой прихожей стояла девочка – долговязая, растрёпанная, в пижамном костюме и мохнатых тапочках. Обеими руками она держала кухонный нож, нацеленный прямо на меня. Взгляд исподлобья был невероятно сумрачен, глаз впотьмах было не разобрать.

— У вас есть вода? — глухо спросила она.

— Да, немного есть. — Я аккуратно вынула из сумки бутылку и протянула ей. — Вот…

Продолжая целиться в меня ножом, она схватила бутыль, сорвала крышку и моментально проглотила остатки жидкости. Позади, с улицы я слышала шарканье и хриплое дыхание. На брусчатку перед крыльцом наползла тень.

— Закройте, — неожиданно твёрдо приказала девочка, и я захлопнула входную дверь.

Щёлкнул мощный дверной запор, две щеколды вошли в пазы, и с той стороны в поверхность глухо ударилась пара рук. Девочка боязливо, всё также с ножом в руке обогнула меня, прикрыла внутреннюю деревянную дверь, завесила её толстой мохнатой шторой и вернулась на место. Только теперь я заметила царапины – ими были покрыты её руки, лицо. Свежие и не очень – она буквально вся была исцарапана.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Алиса.

— Меня зовут Лиза. — Я протянула руку живую руку навстречу лезвию ножа. — Будем знакомы?

Девочка немного помедлила, поглядела на протянутую ладонь и неуверенно опустила нож. Пожала – ручонка у неё была влажная, напряжённая, и мелко подрагивала.

— Сколько тебе лет, Алиса?

— По-пиросиански или по-земному?

— Пожалуй, по-земному будет удобнее.

— Восемь. А по-местному тринадцать с половиной.

Рослая девочка для своих лет, подумала я.

— Где твои родители?

— Папа сказал, что скоро вернётся, — вновь повторила она, развернулась и решительно направилась из прихожей в глубь дома.

Снаружи по входной двери вяло, едва слышно скреблись. Я аккуратно прислонила монтировку к стене, повесила сумку на крючок для одежды, кинула внутрь пистолет и прошла в гостиную.

Алиса, судя по звукам, орудовала на кухне, а я оглядывала помещение. Было чисто, прибрано, освещённая приглушённым верхним светом гостиная была выполнена скромно и со вкусом. Хозяин дома любил хорошее дерево – крепко сбитые массивные полки были уставлены деревянными фигурками слонов, карикатурных человечков и даже моделями парусников. За стеклом продолговатого шкафа виднелись разноцветные корешки книг, а два широких окна были наглухо забиты мощными досками – вдоль и крест-накрест. К изоляции дома подошли со знанием дела, и всё это – вдобавок к толстым решёткам снаружи.

По полу был расстелен благородный ковёр, на котором расположился основательный стол и полдюжины стульев. А вот и хозяин дома – огромный мужчина под два метра ростом улыбался мне с фотографии. Вот он держит на плече счастливую девочку, а здесь, на другом снимке расположилась целая семья – глава семейства с дочерью и женой, а рядом, очевидно, дедушка с бабушкой. Спокойные и уверенные лица. Уверенные в завтрашнем дне…

Из кухни появилась девочка с двумя тарелками. Подошла к столу, аккуратно, даже несколько манерно поставила тарелки напротив стульев, положила пару ложек и взгромоздилась на одно из сидений. Нахмурившись, она молчала и выжидающе смотрела на меня. Её немигающие пронзительно-голубые с красноватыми прожилками глаза были внимательными, маленький рот с изрядно обкусанными губами превратился в щёлочку.

Робко улыбнувшись, я села и взяла ложку. На тарелке лежала какая-то волокнистая масса вперемежку с зелёным горошком, и пока я пыталась угадать происхождение мяса по запаху, девочка сказала:

— Это говяжья тушёнка.

И в эту секунду я ощутила, как желудок буквально переваривает сам себя – ведь я с утра ничего не ела, а если учесть последовавшие приключения, можно считать, что и с предыдущего вечера. Отбросив в сторону стеснительность, я набросилась на тушёнку с горохом, которая показалась мне лучшим деликатесом на свете, и благодарный желудок тут же принялся за работу.

Алиса тем временем вяло ковырялась ложкой в своей тарелке. Посмотрела на меня. Затем на настенные часы – была почти полночь. Встала из-за стола, пододвинула свою тарелку ко мне и отрывисто проговорила:

— Ешьте, вы голодная, вам нужны силы. А я не хочу есть, к тому же мне давно пора спать.

С этими словами ребёнок бесшумной тенью скользнул мимо меня, и по лестничным половицам едва слышно заскрипели удаляющиеся шаги. Я же прикончила вторую порцию, взяла обе тарелки и проследовала в кухню.

Здесь царил бардак. Тот самый детский бардак, когда невозможно понять логику размещения тех или иных предметов, но всё было вроде бы на своих местах. Целые башни из мисок, кастрюль и тарелок вразнобой были сложены на полу возле плиты, на которой стояла ещё одна башенка из сковородок с чем-то пригоревшим. Очевидно, девочка пыталась что-то готовить самостоятельно.

Вдоль заколоченного окна выстроилась шеренга мультяшных пластилиновых фигурок, на столе – целая дюжина открытых детских книжек с картинками подпирала робкую пирамидку разнообразных банок с консервами. В раковине была свалена огромная гора немытой посуды, и на всё это с кухонного стола обречённо взирала огромная плюшевая черепаха.

Я поставила рядом две тарелки и крутанула кран с водой – ничего. Ни горячей, ни холодной. И эта часть цивилизации – централизованное водоснабжение – предсказуемо приказала долго жить. Распахнув холодильник, я обнаружила там аккуратно расставленные пустые банки из-под тушёнки и консервированных овощей. Рефрижератор работал – видимо, девочка догадалась сложить туда пустые банки, чтобы они не воняли.

Сочувственно покивав игрушечной черепахе, я покинула кухню и отправилась по лестнице прямиком на второй этаж. Во всём доме горел приглушённый свет – где-то неподалёку, видимо, находился автономный источник энергии. По стенам в коридоре были развешаны рисунки – птички, бабочки, зверюшки, голубое небо и зелёная трава. Вкривь и вкось, кое-как они держались на пластилиновых лепёшках.

Двери в комнаты были открыты. Заглянув в кабинет – столь же добротный и основательный, как и гостиная, – я увидела изящный камин и услышала странный, совершенно неуместный звук. Что-то тихонько позвякивало из черноты дымохода, и я подошла поближе. Прислушалась – тонкий звук был похож на перезвон колокольчиков, успокаивающий, убаюкивающий. Треньканье звучало будто бы из другого мира, где не было всего того ужаса, что творился за стенами. Там люди были счастливы, молодые родители гуляли по улицам с колясками, а радостные малыши протягивали к голубому небу пухлые ручонки, щупая колокольчики, изучая их, удивляясь новым звукам – таким тихим и деликатным…