Где-то там, в лесах, под землёй прятался бункер. Через какое время подземную резиденцию Альберта накроет верховой пожар? И что он будет с этим делать?

Побродив по берегу в безуспешных поисках одежды, я подобрала с земли грязный пакет и свалила в него запчасти разобранного пистолета, поднялась из низины с мутным засорённым водоёмом и заковыляла прямо – в сторону далёких опор ЛЭП…

* * *

Мю Льва пригревала, лёгкий ветерок ласкал обнажённое тело. Порезанный палец отдавался болью, но кровотечение прекратилось. Несмотря на потерянный браслет, я шагала и чувствовала, что полчаса назад родилась заново – от вони гниющих тел я готова была отправиться хоть на дно морское, хоть в холодный безвоздушный вакуум. И я избавилась от вони. Я непостижимым образом осталась жива и чудом сбежала из собственной могилы.

Несколько ошеломлённая этими простыми мыслями, я просто шла вперёд, размахивая полиэтиленовым пакетом, пока не завидела лежащее посреди песочной проплешины тело. С опаской, на цыпочках я приблизилась к мертвецу. В его спине алела относительно свежая рана, из которой торчало погнутое оперение снаряда – дрон-камикадзе настиг его здесь, в поле. Одежду с него снимать я побрезговала, поэтому обогнула тело и зашагала дальше. Впереди лежал ещё один труп с пробитой головой, а чуть подальше – другой. Скорее всего, все заражённые в округе были уничтожены роем, что было для меня как нельзя кстати. По крайней мере, хотя бы какое-то время я могла не опасаться нападения чудовищ…

На горизонте, приобретавшем морковный оттенок, стояли скелеты сотовых вышек с потухшими сигнальными огнями на верхушках. В небесах висели провода – тихие, мёртвые, бесполезные. Сидящие на них чёрные вороны внимательно и напряжённо смотрели на совершенно голую девушку, с пыльным полиэтиленовым пакетом в руке в полузабытьи бредущую на механических ногах сквозь высокую жёлтую траву.

Земля исчезала под ногами, трава мерно шелестела, и, преодолев насыпь, я выбралась на шоссе. Серая лента магистрали петляла меж оранжевых холмов, а я отмеряла метры шагами – и весь мой путь сопровождали тела, разрозненно и нелепо лежащие в стороне от дороги. Смертоносная механическая волна не пощадила ни живых, ни мёртвых. Она расчистила для меня путь, я всё ещё была жива, и поэтому обязана была использовать свой шанс и идти. Вперёд, вперёд по пустому шоссе вдоль стальных опор – неизменного маркера цивилизации…

Дорога скрывалась за косогором, а впереди, вывернув колёса и нырнув носом на обочину, стоял седельный тягач. Покрытый пылью, с распахнутой водительской дверью, грузовик был похож на погибшую морскую тварь, вынесенную на берег волнами.

С опаской приблизившись, я заглянула внутрь – никого, – вскарабкалась по подножке и принялась обшаривать салон. Из открытого бардачка на пол посыпались какие-то старые газеты, зарядник, бутылка воды… При виде жидкости я сразу же вспомнила, насколько сильно мне хотелось пить, вскрыла ёмкость и в три глотка наполовину опустошила её. А что это у нас под сиденьем? Монтировка? Увесистая, отлично лежит в руке – такой при желании можно как следует приложить по темени…

Кажется, мне везло. Впрочем, я моментально отогнала эту мысль, чтобы не спугнуть робкую удачу, и стала решать, что делать дальше. Для начала стоило попробовать завести машину…

Под рулём обнаружилась кнопка зажигания, которую я незамедлительно нажала. Ничего не произошло – то ли аккумулятор безнадёжно сел, то ли машине нужна была метка-брелок, которую мне совсем не улыбалось искать впотьмах на прилегающих полях. Даже если я найду её, не факт, что грузовик сможет выбраться из придорожной канавы – уж больно основательно он в неё въехал, так что поездка, очевидно, отменялась.

Тем временем близился вечер, и во весь рост поднимался вопрос ночлега. Оставаться здесь и заночевать в грузовике? Рискованно, сюда могут нагрянуть мертвецы или того хуже – патруль конфедератов. Идти вперёд? Это было меньшим из двух зол.

Но прежде нужно было смазать просохшие детали и собрать пистолет.

Вывалив содержимое пакета на пассажирское сиденье, я выскочила наружу, вскрыла фомкой технический отсек позади кабины и выудила оттуда полупустую канистру машинного масла. Как следует смазав механические детали оружия и попутно заляпав запылившуюся обивку сидений, я принялась за сборку – осторожно, неспеша, периодически оглядывая пейзаж снаружи, за стеклом.

Когда последний элемент занял своё место, я взвесила на ладони единственную оставшуюся пулю…

Я не верила в судьбу, но сейчас, глядя на матовый снаряд, была уже почти готова уверовать в её вмешательство. Я не ждала впереди ничего хорошего. Напротив – с каждым днём погружаясь в окружающую реальность – страшную, безнадёжную, – я знала: однажды, пусть не сейчас, может, не завтра и не следующей ночью… Однажды я буду загнана в угол и встану перед неизбежным выбором – либо превратиться в безумное голодное чудовище, либо умереть.

Эта пуля давала мне возможность совершить мой выбор самостоятельно. В решающий момент она станет моим выходом…

С какой-то обречённой лёгкостью на сердце я спрыгнула на землю. Забросив монтировку на плечо, с пистолетом и полупустой бутылкой воды в пакете я шагала посреди дороги навстречу багровеющему сполоху заходящего солнца. Ещё один спуск, очередной подъём – и за холмом открылся вид на привольную степь. Далеко впереди проступали тёмные квадратики зданий, оттенённые карминовым заревом – малоэтажный посёлок, мимо которого по касательной пролегало шоссе. Отсюда было видно легковушки, беспорядочно сгрудившиеся на подъездной дороге, уткнувшиеся одна в другую…

По Междуморью горстями рассыпаны десятки таких посёлков. Если держать собственную ферму могли и хотели не все, то свой коттедж по карману был почти каждому. В самом начале колонизации, когда полные воодушевления люди разворачивали на Пиросе свою бурную деятельность, это место походило на центральную Америку задолго до тотального опустынивания. Жаркий климат, степное раздолье и ровные просторы располагали к размашистому планированию. Лёгкий в постройке дачный домик – каждой семье. Нить одной из многих асфальтовых магистралей, паутиной опоясывающих Междуморье, словно наброшенное на степь клетчатое оделяло – сквозь каждый посёлок. Подвинься, природа, человек пришёл – пришёл надолго…

И где же ты теперь, человек?

Будто в кошмарном сне, я брела по гниющим останкам цивилизации в сторону двух-трёхэтажных домиков – безжизненных, серых, словно мраморные кладбищенские монументы. Лишь две задачи стояли передо мною – одеться, чтобы пережить прохладную ночь, и поесть, чтобы не упасть без сил где-нибудь в дороге. Таким теперь был мой горизонт планирования…

За белым указателем с красивым названием «Спинетта» в последних лучах заходящего солнца таяла вдали пустынная улица. Брошенные автомобили, покрытые пыльными наносами, чернели распахнутыми дверями. Где-то во дворе едва слышно поскрипывал несмазанный металл – наверное, колыхались детские качели, на которых теперь качался только ветер. У самого бордюра распласталась женщина в грязном платье – всё та же картина, всё та же рваная рана в спине, из которой торчало оперение механического убийцы. Застигнутые тут и там, на проезжей части и на обочине в самых разных позах лежали тела.

Интуитивно сжав покрепче монтировку, я шла посреди дороги и поглядывала по сторонам. Мёртвые глазницы разбитых окон провожали меня немотой, едва заметно колыхая веками занавесок; слепые бельма заколоченных досками оконных и дверных проёмов прятали за собой застоялую тишину, а я углублялась в вымерший посёлок…

В какой-то момент порыв прохладного вечернего ветра стеганул по телу, и я поняла – самое время всё же поискать одежду. Первый выбранный наугад дом – одноэтажный бежевый коттедж с распахнутой входной дверью – встретил меня кромешной тьмой. Мне чудилось, что за мной кто-то наблюдает, и по коже бежали зябкие мурашки. Я ждала, что вот-вот, прямо сейчас из темноты на меня кинется оскаленная багровая пасть…