— Я так давно не исповедовался, — сказал он и горько усмехнулся, — что, пожалуй, мог бы раскрыть душу даже убийце…

Позади нас скрипнула дверь, и Отеро вмиг преобразился, спрятав под привычным равнодушным спокойствием проглянувшее было из-под маски чудовищное отчаяние. Бывший второй замминистра медицины и командир спецгруппы «Стриж» вошли в кабинет и расположились на стульях. Вид у великана был несколько растерянный, а щуплый на его фоне Рихард Фройде – мрачный, словно туча – опустился на сиденье и кинул вопросительный взгляд на Альберта.

— Я никого не удерживаю, — сообщил генерал Отеро, мгновенно сообразив, к чему всё идёт. — Рихард, у вас есть право распоряжаться своей жизнью и свободой по собственному усмотрению. Если решите нас покинуть – значит, так тому и быть. Вы и так сильно помогли нашему движению.

— Откровенно говоря, Альберт, я хотел остаться, — выговорил Фройде, — потому как клятва Гиппократа и мои моральные императивы не позволяют мне бросить ваших людей в беде. Но теперь я считаю долгом отбыть вместе с этими людьми, которых, очевидно, водят за нос. Я чувствую, что меня втянули в какую-то грязную игру, и мне нужно в этом разобраться.

— Поделитесь с нами соображениями? — спросил Альберт.

— Даже не знаю, с чего начать. — Рихард глубоко вздохнул, пытаясь сформулировать мысль. Наконец, прокашлялся и сказал: — О том, что «Опеку» сворачивают, я узнал только сейчас – от Макарова. Но почему я не знал об этом раньше? Я всегда был на виду, но был крайне осторожен и не давал поводов зацепиться за мою подпольную деятельность, однако по некоторым признакам земляне вели меня уже пару месяцев. Поместив меня в информационный вакуум и последовательно отрезая от всех каналов информации, они, вероятно, лишь ждали моей оплошности. Но пришли тревожные вести с Пироса, и мне пришлось отбыть на «Голиафе» вместе со второй волной десанта. Началась эпидемия – и я должен был находиться в первых рядах…

— Почему вы решили покинуть Ла Кахету? — спросила я.

— Я врач, и моё призвание – помогать людям, а не травить их химическим оружием. Поэтому я решил, что больше пользы принесу, что называется, «в полях». Но была и другая причина. Перед самым отбытием я выяснил, что кто-то слил землянам часть нашей агентурной сети, и я стал опасен для «Опеки», а для спецслужб Конфедерации превратился в обузу, в отработанный материал.

— Контрразведка работает, — пробормотал Альберт Отеро и прищурился, обдумывая что-то своё.

— Однако, меня почему-то никто не арестовал. Мне даже дали покинуть Землю. Плюс к этому, — поднял вверх палец Фройде, — с третьей волной в Ла Кахету должен был прибыть некий особый отряд – настолько засекреченный, что лишь несколько самых высоких чинов знали о его существовании. Их цели были мне неизвестны, но я почуял неладное. Мне показалось, что здесь, в отдалённом уголке Сектора, отрезанном от всего мира, с их прибытием я таинственным образом исчезну. Буду укушен, попаду под шальную пулю или сведу счёты с жизнью на волне профессионального выгорания… Какая разница? Это война, и здесь смерть – обычное дело…

— Вы испугались за свою жизнь? — спросила я.

— Две причины – это больше, чем одна, — улыбнулся Фройде.

— А кто решил сворачивать проект «Опеки»? — спросил Альберт. — Крючков? Этот ваш новый руководитель?

Макаров кивнул. Фройде тем временем продолжал:

— Будь я убит – на этом бы всё и закончилось. Однако, моё незапланированное исчезновение дало возможность совсем другой стороне избавиться от другой, своей проблемы. — Рихард Фройде красноречиво взглянул на меня. — Елизавета, вы не думали, что вы стали костью в чьём-то горле?

— По правде говоря, подобные догадки мучают меня уже долгие годы, — пошутила я. — Наверное, меня пытается выкашлять сама Вселенная.

А если отложить шутки в сторону? Были этому подтверждения – пускай даже самые невероятные? А ведь кажется, что были.

Я вдруг вспомнила свой старый мехапротез с плазменным модулем, так деликатно заменённый на живую руку во время моего пребывания в коме. Что, если меня таким образом целенаправленно разоружили? Ограничили возможности сопротивления, когда это может потребоваться. Тогда я была так счастлива обрести настоящую, живую руку, что совсем не заметила подвоха. Наверное, потому, что всё остальное осталось на месте…

— Я более чем уверен, что ваша нынешняя миссия – это ловушка, — заявил бывший чиновник от здравоохранения, сверкнув линзами очков. — Майор рассказал мне о том, как вы, Елизавета, позволили себе некоторые вольности и увидели то, чего вам нельзя было видеть. Реакция последовала сразу же – вас деликатно выпроводили с Ковчега на поиски пропавшего агента, подсунув чьи-то снимки месячной давности. Интересно, чьи это были снимки…

Рихард задумчиво почесал подбородок, потом по очереди оглядел нас троих и продолжил:

— Что я знаю? Какой информацией обладаю? Почти всё, что мне было известно, давно уже известно руководству Ковчега, и меня официально «свернули» вместе с «Опекой». Но только не для старины Агапова, с которым мы знакомы почти полвека, и который ухватится за любую возможность – лишь бы вновь увидеться со мной. Они… Те, кто ведут эту игру, слепили фотопрезентацию и подделали разведданные, чтобы обвести вокруг пальца моего старого друга, убедив его убедить вас отправиться сюда, на убой.

— На убой? — переспросила я, пытаясь переварить услышанное.

— Вы живы лишь благодаря цепочке счастливых случайностей. — Фройде усмехнулся. — Укус заражённого, пуля от бойцов «Фуэрцы дель Камбио» или управляемый снаряд от конфедератов – неважно, что настигнет вас раньше. Важно, что здесь вы обязательно сгинете. Вместе с горсткой бойцов, которыми можно безболезненно пожертвовать в ходе выполнения невыполнимого задания. Это почти беспроигрышный вариант для Крючкова.

— Почему вы считаете, что всё это – дело рук Крючкова? — спросил майор Макаров.

— Никто не вызывает у меня столько подозрений, как он. Операцией по поимке «Книги судьбы» руководил именно он. И когда «Аркуда» висела над обратной стороной Луны, а группа Матвеева спускалась к новосибирскому Институту – как выяснится чуть позже, с некоторым опозданием… — Иронично прищурившись, он бросил в меня короткий взгляд. — Личный шаттл Крючкова беспрепятственно вышел на стационарную орбиту Земли и сблизился с судном Верховной Администрации Сектора. И всё это – под беспрецедентной охраной Космофлота. Так обычно происходят переговоры. Переговоры о чём? Как думаете?

Я пожала плечами. Макаров и Альберт молчали, сверля глазами агента Фройде.

— Вот и я не знаю, — вздохнул Рихард, — и никто не знает. Но очевидно – Крючков мог быть тем самым, кто сдал агентурную сеть «Опеки». И именно с момента его переговоров я стал терять связь с некоторыми своими коллегами. Я уверен в том, что он ведёт двойную игру, и её необходимо раскрыть.

— Теперь нам остаётся выполнить невыполнимое задание и вернуться на Ковчег. —Макаров вдруг замер и проговорил: — Секунду, вызывают… Докладывай, Умник… Так… Куда?.. Принято… Никаких подрывов, ждите моей команды.

Мы все вопросительно уставились на Макарова, и тот виновато развёл руками.

— Всё одно к одному, — пробасил он. — Сработал защитный протокол – к «Рарогу» пытались приблизиться вооружённые люди. Машина ушла по воздуху. Теперь остаётся надеяться, что робот выберет безопасное место для посадки, и его не собьют в воздухе по пути.

— Здесь рано темнеет. — Альберт демонстративно взглянул на свои чёрные наручные часы. — А ночью я вам бродить по лесам не советую. Повсюду ловушки и мертвецы.

— И что ты предлагаешь? — Оникс, похоже, здесь совсем освоился и уверенно перешёл на «ты».

— Оставайтесь здесь, а утром отправитесь в дорогу…

* * *

Пропахший нафталином серый от времени матрас, уложенный поверх деревянных паллет, был достаточно мягок по сравнению с бетонным полом. Жаловаться было грешно, и я не жаловалась – здесь, внизу множество людей ютились многие дни, и надежды на то, что им когда-нибудь удастся выбраться на поверхность, были весьма призрачными.