Дремучие – по местным меркам, конечно, – леса, составлявшие самый обширный из дюжины гигантских лесных массивов Пироса. Многие акры малахольных деревьев, постоянно изнывающих от жажды. Среди таких же я когда-то наматывала сотни километров по тропинкам, оврагам и просекам, пока Рамон натаскивал меня для грязной работы киллера. Долгие часы размеренного бега, ещё более долгие часы физических упражнений в таких дебрях, где даже комары не летают – и всё это вдвоём с наставником. Поединки, отдых на соломе, древесный сок вместо воды – и снова поединки.

С тех пор миновала целая вечность…

* * *

В скупом на прохладу белом небе барственно развалилась Мю Льва, но салон летящей машины окутывала свежесть кондиционера. Несколько минут назад лес начался столь же внезапно, как включается свет в тёмной комнате. Вот под нами неторопливо тащились оранжевые степи с редкими скрюченными акациями и протянувшими в небо костлявые ветви наранами – неизменно одинокими, терпеливыми, смирившимися.

И вдруг степь обрывается, отсекается слоёным пирогом взгорья, с которого буквально свешиваются деревья, цепляясь корнями за склон, отчаянно держась под напором своих наседающих на кромку собратьев. Даже, кажется, немного посвежело от зелени – пусть и бледной, местами облезлой, но всё же зелени…

— Десять километров до точки, — сообщила Молния. — И у нас, похоже, хвост. Две воздушные цели к югу шли параллельным курсом, а теперь взяли на десять часов, и довольно скоро будут у нас.

— Быстрые? — спросил майор. — Сколько есть времени?

— Шесть тысяч в час. Минуты через четыре будут здесь. Через три они нас засекут.

— Шустрые ребята… — Прищурившись, он почёсывал могучий щетинистый подбородок. — Нам лишние встречи ни к чему. Будем садиться. Остаток пути пройдём пешком.

Машина плавно скользнула вниз, и за амбразурой замелькали утомлённые беспощадным светилом верхушки деревьев. Салатовая листва куцым ободранным ковром накрыла глайдер, отчаянно затрещали кусты, и гравилёт грузно опустился на брюхо.

— Вырубай всё, Оникс, гаси аппаратуру, — вполголоса сказала Молния. — Нутром чую, что они идут прямиком за нами.

— Оставим «Рарога» здесь, — сообщил майор, спешно выбираясь наружу. — Давай в темпе, Бурят, поможешь мне с масксетью.

Чуть накренившись, глайдер распластался в низине посреди всмятку раздавленной рощи. Перфорированными тенями сверху нас накрывали ветвистые деревья, над которыми висела бледно-жёлтая Мю Льва. Бойцы растягивали тёмно-зелёную сеть, Молния, отобрав у Умника ноутбук, сосредоточенно стучала клавишами под деревом, а с юга, из далёких далей, на самой грани слуха ветер доносил эхо канонады. Кто-то самозабвенно палил, не жалея патронов – кажется, из тяжёлого пулемёта. Периодически едва заметно вздыхали отзвуки чего-то потяжелее.

Громовой выстрел над самым ухом буквально швырнул меня вниз – прижав руки к голове, я лежала на плешивой траве, а сверху на нас накатывались волны грохота. Треск реактивных двигателей постепенно отдалялся. Перед мысленным же взором вставала яркая и рельефная картина, будто это случилось вчера – вездеход, несущийся сквозь расплавленный воздух, раскалённое белое небо над головой и точка реактивного беспилотного «Кондора», идущего на разворот, чтобы уничтожить свою цель – многоколёсную машину, оказавшуюся не в том месте и не в то время…

— Вовремя сели! — Сквозь забитые барабанные перепонки мой голос звучал словно бы издалека. — А то пришлось бы нас с деревьев соскребать.

— Скорее всего, они нас уже засекли, — сказал майор. — Умник, включай защитный алгоритм «Рарога». Безоружных игнорировать, вооружённых пеших бить на поражение. По проникновению в десятиметровую зону – подъём и отход на север, в приполярье, при вскрытии салона – самоподрыв.

— Есть, — отозвался хакер, забрался под маскировочную сеть и скрылся во чреве машины…

Когда всё было готово, мы гуськом двинулись вперёд, в глубь подлеска. Сверху, над самыми макушками деревьев громыхали «Кондоры», битые полчаса нарезая круги над местностью в поисках добычи, но, так и не получив её, они вскоре отбыли на юг. В наступившей тишине я шла следом за командиром отряда, наблюдая его широкую спину в экзоскелете. Сюда, в чащу леса с трудом пробирался даже послеполуденный зной…

— Всем стоять! — рявкнул Бурят так, что я подскочила от неожиданности, и наша маленькая процессия замерла, как вкопанная. — Здесь растяжка! Переступать осторожно.

Тонкая, едва заметная леска робко серебрилась в высокой траве. Словно сжатая пружина, следом за майором я перешагнула через смертельную ловушку, а Бурят тем временем проследовал вперёд и сообщил:

— Вижу капкан и мину чуть подальше. Мины древние, механические, технологии прошлого века. С ними сложнее, чем с современными, лучше к ним вообще не приближаться… Хозяева леса дают понять, что не очень-то рады незваным гостям.

— Включаем щиты. На тот случай, если кто-нибудь случайно сядет на мину. — Майор многозначительно посмотрел на Умника и щёлкнул тумблером на жилете. — Веди, Бурят, мы за тобой…

Едва слышно электрически гудел кинетический щит. Невидимой петляющей тропой мы продвигались вперёд, полагаясь на опытного следопыта Бурята. То ли мастерством, то ли с помощью каких-то нейроимплантов он умело определял растяжки, капканы и вкопанные мины и вёл нас вдоль самого острия многочисленных опасностей, словно чуткая собака-поводырь.

Вскоре в воздухе повеяло уже знакомым ароматом гнильцы, возвещавшим приближение к заветрившимся останкам. Их появление не заставило себя ждать – первое тело в грязной одежде лежало в стороне от тропы, наполовину скрытое в траве. Было не разобрать, человек это или заражённый – он просто лежал на животе лицом в овражек, всеми брошенный, облепленный суетливыми мухами, и источал вонь.

Ещё одно тело мы обнаружили чуть подальше – он, судя по всему, подорвался на мине, лишился ног и какое-то время полз, истекая кровью. Третье тело, четвёртое – в форме конфедератов, с расстёгнутыми камуфляжными куртками, обобранные, без снаряжения и обуви… Ни одного пулевого ранения, только рваные раны от капканов и взрывные травмы. Пятый труп, шестой, седьмой…

Чуть в стороне раздавались негромкие звуки, напоминавшие хруст рвущейся материи.

Я сделала несколько осторожных шагов на шум, аккуратно пересекла неглубокий овражек – звук был совсем близко, – и замерла, чуть не угодив в хорошо замаскированную ветками и травой яму. Снизу, из полутьмы доносилось хриплое прерывистое дыхание, и как только я приблизилась, кто-то страшно заорал. Шелестела, осыпа͐лась, земля, а прямо подо мной, под настилом бешено мелькала пара тянущихся вверх грязных рук.

Я отпрянула, рядом возник Оникс, схватился за первую попавшуюся ветку и дёрнул её на себя, открывая дневному свету глубокую прямоугольную яму. Внизу бесновался нелюдь, весь измазанный кровью – лицо, руки, рваная одежда были буквально пропитаны ею. А в другом углу западни в позе эмбриона лежало изорванное и растерзанное до мяса тело.

Мне вдруг стало плохо, закружилась голова, и я отошла прочь от этого живого капкана. Присела на поваленное бревно. Меня мутило, по лбу катились крупные градины пота. Я живо представляла себе, каково это – оказаться в яме один на один с чудовищем. Я вспоминала, каково было остаться с ним один на один взаперти, в тесной тюремной камере…

— Похоже, аппетита у этих ребят хоть отбавляй, — заметил майор. — Бери пример, Бурят, а то так и будешь болтаться на нижней планке весового норматива.

Бурят на шутку не ответил. Перед моим мысленным взором вращались безумные кровавые глаза Рамона, который уже отправился на тот свет, но тело его продолжало жить единственным своим инстинктом – голодом. Его мощный хват на шее, капающая с оскаленных зубов пена слюны…

Нет! Я помогла ему, спасла его от такой судьбы! Я должна была это сделать – обязана была закончить страдания. И я сделаю это снова!

Рывком вынув из кобуры пистолет, я вскочила и встала на краю ямы.