— Принято, «Ястреб», — отозвался майор. — Даю координаты точек эвакуации. Основная и две резервные. Ровно через трое суток, засекай время… Ребята, на всякий случай дублирую точки вам на браслеты…
За узким обтекателем глайдера чернела рампа челнока, едва подсвеченная бордовыми лампами по углам отсека. Машина летела вперёд и вниз, из глубин живота что-то подкатывало к горлу, а я покрепче вцепилась в страховочные поручни. Постепенно переползая с Архипа на соседнем сиденье, меня накрывал липкий страх – деваться из этой тесной коробчонки было некуда, и мне казалось, что мы сейчас просто рухнем оземь. Всё произойдёт мгновенно. Хрясь – и всё… Когда-то меня уже случались подобные приступы – и каждый раз был словно впервые…
Вираж, крен, резкий толчок – и тряска стихла, сменившись размеренным покачиванием. К гулу реактивных двигателей челнока примешалось деликатное пение антигравов.
— «Стриж», минута до цели, — сообщил наушник. — Дальше пойдёте своим ходом.
— Выгружай нас, — скомандовал Макаров. — С этого момента используем только позывные. Имена и фамилии – забыть. Передатчики, браслеты и щиты – не снимать. С оружием – не расставаться.
Я рефлекторно поправила миниатюрный наушник радиоустройства и похлопала ладонью по кобуре.
— Так точно, Оникс, — лениво отозвался Бурят.
— Как вы там, ребята, держитесь? Тебя не укачало, Фурия?
Я не успела ответить – через секунду в десантный отсек ворвался свет и ветер, подхватил глайдер и рывком выдернул его из тёмного нутра на волю. Кто-то радостно закричал и заулюлюкал, а сквозь окошки в салон боевой машины хлынули солнечные зайчики.
Планер задрал нос, за обтекателем парой фиолетовых факелов мелькнула отдаляющаяся корма десантного корабля. Несколько секунд свободного падения, новый удар перегрузки, распирающей голову – и воцарилась спокойная тишина, нарушаемая лишь воем антигравов, плавно несущих машину по дуге вниз, к земле…
Соскальзывающая к горизонту Мю Льва окутывала глайдер потоками оранжево-красного тепла, раскладывала по лоскутной поверхности под нами бордовое одеяло последних предсумеречных лучей. На горизонте, подёрнутом дымкой, угадывались далёкие холмы – наверное, где-то там окутанная смогом заводов, гигантским спрутом распласталась по земле Ла Кахета, протягивая в стороны щупальца пригородов, а ещё дальше, за тысячу километров отсюда, среди пожухлой травы и низкорослых деревьев пряталась старая-добрая Олинала с одиноким серым шпилем огромной неуместной гостиницы. Вдоль тротуаров бродили праздные пешеходы, сверкали жемчугом лучезарные улыбки, по горячему асфальту шуршали автомобильные шины, отрывистые гудки на перекрёстках подгоняли зазевавшихся на зелёном сигнале водителей…
Так было раньше, но я прекрасно понимала, что всё сильно изменилось…
— Мир вечного лета, — протянул бледный Умник, расстёгивая ворот спецовки. — Уже от одного вида мне становится жарко.
— Боюсь, ты здесь не выживешь, — бросила Молния, не отвлекаясь от приборов, — но если вежливо попросишь, я облегчу твоё существование и поделюсь кремом для загара…
Лоскуты под нами всё увеличивались в размерах, растягивались, вырастая в зернистые полотна полей, тут и там рассечённые взъерошенными холмами, разрезанные узкими ручейками и нестройными шеренгами куцых деревьев. Пара крохотных коробочек и бежевый цилиндр, отбрасывая длинные закатные тени на окраину одного из таких лоскутов, превращались в двухэтажный дом и окружённый деревянным забором амбар с торчащим в стороне зерновым элеватором…
Какое-то щемящее чувство вырастало у меня в груди – пейзаж под глайдером отдавал чем-то неуловимо знакомым. Такое бывает, когда взгляд скользит по окружающему пространству, подчинённый цели или выбранному пути, и вдруг комбинация света и тени складывает на периферии зрения картинку, которая запускает алгоритм дежавю. И если замереть на мгновение, прислушаться к внутренним ощущениям и ухватиться за это чувство – в памяти начнут вырастать картинки из прошедшей жизни. Приятные моменты – и только они, потому что плохие сложнее вспомнить. Для плохих нужна наживка, а хорошие всплывают на поверхности памяти сами. Бабочка в сачке, яркая вспышка света на выходе из тёмного кинотеатра, откушенный ломоть арбуза в руках…
Глайдер опустился на брюхо прямо напротив слегка покосившихся ворот бревенчатого амбара, и майор скомандовал:
— Бурят, Умник, проверьте дом на всякий случай – нам сюрпризы не нужны.
— Так точно!
Надвинув тактические маски на лицо, бойцы в мгновение ока скрылись снаружи.
— Фурия – со мной, поможешь загнать машину под крышу.
С этими словами Оникс распахнул дверь и спрыгнул на землю. В нос ударил парной воздух, наполненный ароматами сухого сена, коровьего навоза и освежающего вечернего ветра. Пахну͐ло слабым, едва ощутимым неприятно-сладковатым душком. Я поднялась с места и тут же почувствовала тяжесть в пояснице, словно на мне висели стальные гири весом в полсотни килограммов. Как же я отвыкла от привычной гравитации…
Исподволь позавидовав напарникам, закованным в экзоскелеты, я выбралась наружу, на подсохшую почву, некогда перемешанную многочисленными копытами, а теперь пораставшую мелкой травкой, и огляделась. Вокруг было совершенно пусто – ни единого человека, ни одной коровы или лошади. Лёгкий ветерок трепал порядком подросший сорняк, захвативший пшеничное поле за дощатым забором.
А в стороне, в самом углу загона лежала туша, и я сразу же поняла, откуда этот сладковатый запах тления. Клеть покатых рёбер обнажала уже порядком заветрившиеся внутренности, доносилось суетливое жужжание мух.
— Бедное животное, — тихо произнёс майор. — Хоронить его, похоже, никто не собирается.
— Наверное, хозяева сбежали, побросав всё, — пробормотала я. — А скотину загрызли степные койоты. Они боятся людей, но часто беспредельничают в их отсутствие.
— Ладно, пойдём, — раздался раздражённый голос Макарова. — Не на что тут смотреть…
Он уже стоял возле деревянных ворот с карабином на плече. Очутившись рядом с ним, я ухватилась за створ, в четыре руки мы сдвинули его с места и покатили по рейлингу в сторону. Потревоженные опилки колыхнулись и заплясали над сгнившим соломенным настилом – в амбаре было совершенно пусто. Я откатила второй створ, майор обвёл окрестности опущенным на глаза визором и взобрался за штурвал глайдера. Через несколько секунд машина аккуратно вплыла в полутьму сарая.
— В доме ни души, всё чисто, — сообщил Бурят в коммуникаторе. — Можете заходить.
— Принято, будьте начеку… Фурия, открой дверцу в корме. — Оникс стоял рядом со мной и вещал в коммуникатор, голос его двоился, рождая эхо. — Там припасы, надо бы что-нибудь на ужин сочинить. Мы с Молнией пока расставим сети… «Ястреб», ждём от тебя сигнал о готовности дронов.
— Два из семи сброшены, через полчаса закончу, — едва различимо сквозь помехи прогудел пилот челнока.
Встретив нетерпеливый взгляд майора, я направилась к задней части глайдера…
* * *
… Саморазогревающийся армейский паёк уютно расположился в желудке. Я слизала с пластиковой ложки остатки пюре и вытянула ноги. В гостиной, едва освещённой переносной лампой, было просторно, шторы были занавешены, а по ту сторону окна вальяжно развалилась тёплая ночь. Экзоскелеты серебристыми горками были аккуратно сложены в углу, периметр дома надёжно охраняли несколько детекторов движения, спрятанных в высокой траве, а мы коротали время перед отбоем. Последние полчаса Умник убаюкивающе вещал:
… — Если есть существа, подобные Созерцающему, значит наш, человеческий эволюционный путь далёк от завершения. Мы – всего лишь ещё одно звено в бесконечной цепи превращений.
— Пока все вокруг будут превращаться в высших существ, ты, умник, так и будешь болтать, — съязвила Агата. — Всю свою эволюцию проболтаешь.
— За мою эволюцию не волнуйся, — ухмыльнулся Коньков. — Сыновья позаботятся о том, чтобы моя эволюция продолжалась. А вот за свою тебе стоило бы посуетиться и найти себе наконец нормального мужика… Но вот, что по-настоящему меня волнует. Люди веками гнобят друг друга по любому поводу. — Глядя на меня, он стал загибать бледные сухощавые пальцы. — Из-за цвета кожи, из-за религии или даже просто потому, что ты русский… Я читал историю Земли, и все последние века в северном полушарии только и нападали на русских – душили экономически, обкладывали базами, натравливали приграничные карликовые государства…
