Я разомкнула объятия. Отто помог мне взобраться на подоконник и скрылся в темноте – бесшумно, как всегда. Я закрыла окно на щеколду, быстро скинула с себя рабочую робу и с головою нырнула под одеяло. Вера спросонья едва разборчиво пробормотала:
— Любовнички… Сунула ему язычок-то в рот?
Я не ответила.
Я лежала не шелохнувшись, вслушиваясь в каждый шорох за окном. Мне казалось, что вот-вот застучат где-то снаружи тяжёлые башмаки, загремят ботинки по дощатому полу, и властная рука забарабанит в дверь, но было тихо. Если моё отсутствие в камере и было замечено, они вполне могли решить, что лезть среди ночи в корпус к девочкам – не самая хорошая идея. Снаружи уже начинало светать, и я наконец решилась прикрыть глаза…
* * *
Меня разбудил гомон детских голосов где-то в отдалении. Было уже светло, но в комнате я была одна. Похоже, девочки не стали меня будить, полагая, что я всю ночь гуляла с Отто. Я быстро оделась и вышла, улица встретила меня тёплым ветерком и необычайно жарким солнцем. Здесь царило необычайное оживление – ребята и девчонки группками кучковались возле ведущих в мальчишечий корпус дверей, которые преграждала пара охранников интерната.
Мною овладело нехорошее предчувствие. Подойдя поближе, я услышала обрывки тихого разговора:
… — Да кто знает… Может, он кому-то насолил, мало ли. У них же постоянные разборки из-за сигарет, девочек… Да и за слово неосторожное друг друга лупят только так…
Мне вдруг стало жутко тоскливо, а на плечи словно уселась огромная холодная жаба уныния. Я точно знала, что все события последних дней – это звенья одной цепи, и с каждой минутой, с каждым новым звеном становилось всё хуже. Холодный страх шевелился внутри, а я раз за разом повторяла про себя:
«Лишь бы он был в порядке, только бы с ним всё было хорошо…»
Я так и стояла там, не решаясь подойти поближе и спросить, что случилось, когда охранники расступились, и в дверях показались дежурные по лазарету с носилками. На носилках без движения лежало полностью укрытое простынёй тело. Гомон смолк, в полной тишине дежурные пронесли носилки мимо застывших детей, медленно удаляясь в сторону серого медкорпуса.
Сердце моё бешено колотилось, жаба на плечах становилась всё тяжелее. Ещё чуть-чуть – и я упаду на асфальт, раздавленная бесформенной холодной массой. Откуда-то появилась заплаканная Аня и молча обняла меня, прижавшись лицом к моим волосам. И в этот момент я всё поняла…
* * *
Я вырвалась из Аниных объятий и убежала в заросли за корпус. Слёзы ручьями лились из глаз, хотелось умереть, и я до боли сжимала кистями рук плечи, бока, бёдра – лишь бы боль физическая затмила собой всё вокруг. Не знаю, сколько я просидела так, привалившись к стене и уткнувшись лицом в колени, но через некоторое время рядом со мной бесшумно села Вера.
— Его задушили подушкой, — сказала она. — Подозревают соседей по комнате, их увели в карцер под конвоем… Знаешь, это ведь не самая худшая смерть. Может, он и не мучился почти…
Мне захотелось ее ударить, но я продолжала сидеть без движения, сдавливая побелевшие предплечья протезами кистей.
— Я понимаю, как тебе хреново сейчас. — Вера коснулась моего плеча. — Но ты жива, твоя-то жизнь продолжается. И я жива, и Анюта. Нам надо держаться вместе, и всё будет хорошо!
— Да что будет хорошо-то?! — горько воскликнула я. — Что вы можете сделать?! Вы даже не знаете, что происходит! И если хочешь знать, Отто погиб из-за меня!
— Не говори ерунды! Даже если тебя к нему кто-то приревновал, ты просто не можешь быть виновата…
Какая же ты глупая… Что с тебя взять? Святая простота… Я подняла голову и посмотрела на неё. Она вздохнула:
— Ох, милая моя, на тебе лица нет… Дай я тебя вытру… — И, достав откуда-то платок, принялась обтирать мне щёки.
— Он велел мне никому не рассказывать, но, наверное, это уже не имеет значения, — пробормотала я. — Сегодня, может быть, ночью, директор впустит сюда мародёров. Вчера меня заперли в карцере, а рано утром Отто меня оттуда вызволил. Если бы не он, не знаю, где я была бы сейчас…
Вера сделалась очень серьёзной, помолчала некоторое время, переваривая информацию, а потом встала, отряхнулась и заявила:
— Лиза, отсиживаться здесь смысла нет. Нужно вставать и действовать. Вспомни, через что ты уже прошла, и пусть это придаст тебе сил. Пойдём, лучшее лекарство для тебя сейчас – это работа…
Она протянула руку и помогла мне подняться…
Про меня, кажется, все забыли, а может быть, решили не трогать от греха подальше, и только Гарри Маккейн, сидевший с сигаретой в зубах на крыльце главного корпуса, сверлил меня взглядом красных глаз над тёмными синеватыми мешками, пока я понуро брела в цех, чтобы там отдаться делу. На душе было пусто, и мною овладевало тупое безразличие, но где-то в глубине сознания пульсировала единственная мысль, которая тонкой нитью связывала меня воедино и не давала развалиться на части – нужно было дождаться приезда доктора Хадсона и встретиться с ним, пока не поздно.
У самого цеха, вспомнив недобрый взгляд Маккейна и то, как за мной пришли вчера, я решила свернуть и добраться до лазарета, чтобы переждать в кустах под его стенами до возвращения доктора. На территории было безлюдно и, кажется, меня никто не заметил. Затаившись под окном кабинета доктора Хадсона, я слышала, как кто-то выкрикивал моё имя, но не отзывалась. Похоже, старшие обходили лагерь, пытаясь меня найти. Путь назад был надёжно отрезан. Небо постепенно затягивали привычные тучи, а мелкая морось покрывала влагой кусты и дорожки. Было промозгло и зябко, но я так и просидела почти весь день на одном месте, не шелохнувшись…
* * *
Хадсон вернулся, как и обещал, ближе к вечеру. Едва открылась со скрипом дверь в его кабинет, я встрепенулась в своём убежище и быстро, как могла, обогнула здание. Заглянув за угол, убедилась, что возле входа в лазарет никого нет, затем шмыгнула внутрь и в несколько шагов оказалась в кабинете доктора. Схватившись за косяк, тяжело дыша, прямо с порога я выпалила:
— Доктор, они убили его!
— Я знаю, — бесцветным голосом ответил он. — Очень жаль, отличный был парень…
— Всё это из-за того, что он сначала рассказал мне, а потом помог выбраться из карцера. А сегодня ночью они откроют лагерь бандитам, и тогда всё пропало… У директора, похоже, какие-то давние договорённости с ними…
— Я знаю, Лиза, знаю… Прикрой, пожалуйста, дверь. И говори потише, тебя могут услышать… Снова.
— Что? В смысле, вы знаете?
Хадсон опустился на стул.
— Я знаю, что Травиани давно вышел на контакт с местной крупной бандой. Взамен на продукцию они гарантировали безопасность интернату и логистическим маршрутам.
— Так вы договорились с врагом? Но это же… Это предательство.
— Это политика, девочка. И не исключено, что эти договорённости сохранили множество жизней, а то и весь интернат.
Горькая правда щипала глаза, и я воскликнула:
— Но то, что готовится, намного страшнее перемирия! Он хочет сдать им весь лагерь, вместе с нами! А ещё они убили Отто!
— Мне очень жаль, но его уже не вернуть…
— Ну сделайте же что-нибудь! В ваших силах изменить ход событий!
Он протер ладонями усталые глаза.
— Хорошо, я поговорю с начальником охраны. Он – правильный человек. Ситуация с убийством – это то, к чему я не могу относиться спокойно. А ты оставайся здесь, не включай свет и веди себя тихо. Потом что-нибудь придумаем, а пока я закрою тебя снаружи.
Я кивнула и села на кушетку в углу. Хадсон вышел, замок щёлкнул, и я осталась наедине с чувством опасности. Там, снаружи меня искали, не особо, впрочем, стараясь, ведь я уже не представляла угрозы. События развивались стремительно, и повлиять на них я уже не могла. Или могла? В любом случае, мне следовало попробовать как-то подготовиться на случай, если придётся защищать себя…
Я вскочила и принялась обыскивать ящики стола в поисках хоть какого-то подобия оружия. Верхний ящик стола был заперт. Какие-то бумаги в нижнем ящике, подписанные пузырьки с лекарствами в шкафу, коробка с бинтами в тумбочке, небольшой скальпель… Скальпель! Я кое-как замотала его несколькими слоями найденного тут же бинта и спрятала в карман робы, затем вернулась на кушетку и замерла в ожидании. Я чувствовала холодок в желудке, а тело трясло мелкой дрожью. Чувство опасности усиливалось, но мне придавало уверенности твёрдое лезвие, которое я ощущала под слоем ткани…
