— Этот твой вопрос считается?

— Считается, как и твой. — Андроид изобразил подобие улыбки, сверкнув идеально белыми зубами. — Итак, вновь моя очередь. Кто ты?

— Я Лиза, — выпалила я.

— Твоё имя мне известно. — Он покачал головой. — Я спрашиваю – кто ты? Каково твоё место в мире?

Я задумалась. Этот вопрос я регулярно задавала себе, но так и не смогла найти ответ. У людей уходит целая жизнь на то, чтобы понять это, а некоторым не удавалось и вовсе. Чего уж говорить обо мне…

— Я не знаю. Ты что, серьёзно ожидал получить ответ?

— Конечно нет. У тебя нет ответа на этот вопрос, — заявил он. — А если бы и был, то он был бы неправильным, однако ты хотя бы себя не обманываешь. Это похвально. Спрашивай.

Вопросов было много. Я немного подумала, с какого из них начать, и наконец решила:

— На вашем складе я нашла металлический корпус. Он остался от бывшего человека, которого я знаю под именем дяди Вани. Что с ним стало?

— О, этот жизнелюбивый старик… — На лице андроида читалось явное удовлетворение. — Просто поразительно, как ему удаётся любить жизнь и цепляться за этот мир, полностью лишившись с ним связи. Я имел удовольствие побеседовать с ним, если можно назвать беседой обмен текстовыми посланиями. Он называл тебя заблудшей душой, не лишённой доброты и чувства долга, что подтверждает твой первый настоящий вопрос… Что с ним сейчас – я не знаю. Его увезли. С тех пор, как я был заперт и ушёл в автогибернацию, прошла без малого неделя, а то и больше. — Новый спазм рассёк его лицо надвое, взгляд его стал безучастным. — В тесной комнате между Марсом и Юпитером время больше не имело значения… Но я абсолютно точно уверен, что этот старик не пропадёт, я это… Чувствую. Впрочем, теперь моя очередь спрашивать… Что ты видишь в своих кошмарах?

Я уже не помнила, когда видела нормальный человеческий сон. Кошмары, бесконечные липкие и душные сновидения перемежались кромешной тьмой, забытьём. Кошмары всегда были со мной рядом, шли по пятам… Тут же в памяти всплыли слипшиеся в крови цветные волосы на металлическом полу. Софи… Софи, которую я убила.

— Мне снятся потери, — ответила я, пытаясь сохранять самообладание. — Дорогие и близкие люди, которые уходят безвозвратно. И я не могу, не в силах этому помешать…

— Помешать? Оттянуть неизбежное? Так ли это важно?

— А что может быть столь же важным, чем жизнь и благополучие родных людей? — вопросила я.

— Многие вещи столь же важны. — Робот вновь вперил взгляд в потолок. — Возможность покинуть этот мир рядом с близким существом – человеком или животным. Возможность быть с ним рядом в его последние моменты. Ты была с ними рядом в последние моменты их жизни?

— Да, была…

— Тогда ты была по-настоящему счастлива. — Он улыбался своей странной, неестественной улыбкой. — Редкий человек понимает истинную природу счастья. Счастье – это не только всепоглощающая радость, но и невыносимая внутренняя боль… Неповторимый, бесценный опыт – держать за руку родного человека в момент его перехода из мира живых в мир мёртвых…

Меня неодолимо тянуло заплакать. Этот разговор ушёл совсем не в то русло, в котором я рассчитывала его провести.

— Зачем… Зачем ты это делаешь? — сдавленно спросила я.

— Мне нужно было лучше изучить тебя. Убедиться в том, что изворотливый старик сказал хоть слово правды. Теперь твоя очередь задавать вопрос.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, я наконец собралась с духом и обратилась к роботу:

— Что ты знаешь про «Книгу судьбы»?

— А вот и главный вопрос, да? Увы, я знаю о ней совсем мало. Я – лишь стартер большой машины, целью которой стало построение нового мира. Чистого, девственного. Такого, каким он был до появления людей.

— Чем тебе не угодили люди? — Я была несколько обескуражена его ответом. — Ты же порождён людьми, пользуешься плодами человеческой цивилизации. Ты тоже, как и многие другие андроиды, подвергался унижениям от людей?

— Нет. Из своих двадцати двух лет семь я проработал на добыче в главном поясе астероидов, и все эти семь лет – в бригаде одного единственного человека. — Ещё один секундный спазм, на мгновение обезобразивший его лицо. — На Земле я был лишь однажды – мой бригадир проникся ко мне странной симпатией и решил познакомить со своим бытом. Я побывал в его родном городе, в его доме, и это стоило ему карьеры… Но речь не о том. Знаешь, почему я назвал свою собаку Диогеном?

Я отрицательно помотала головой.

— На второй день пребывания на Земле мы с Эриком – моим бригадиром – рыбачили на берегу реки. Мимо по течению проплывал наполовину затонувший ящик, из которого доносилось отчаянное тявканье. Я выловил этот ящик, вскрыл его и обнаружил Диогена – так его тогда назвал Эрик. Кто-то ради шутки запер в ящике щенка и обрёк его на верную гибель.

— Взаперти сидел щенок, — невольно пробормотала я.

Нет, нельзя… Нельзя туда возвращаться!

— Этот случай сильно впечатлил нас, — продолжал андроид. — Я покинул компанию вслед за Эриком. Он помог мне скрыться от преследования, и мы ушли на Дактиль, где и построили этот бункер. Здесь мы положили начало «Интегре».

— Что? — я не могла поверить ушам. — Так это ты стоишь за всеми этими терактами? Ты так сильно возненавидел людей, что создал самую мощную террористическую ячейку Сектора?!

— Вопрос не стоит таким образом, — бесцветно возразил андроид. — Я не испытываю к людям избыточных эмоций, кроме, пожалуй, любопытства. Иной раз мне было любопытно, что же вытворят надменные представители рода людского? В чём они попытаются превзойти себя на этот раз? Какое зверство учинят по отношению к себе подобным и к слабейшим? Рабство, войны, искусственные эпидемии, бесчеловечные опыты, использование слабостей ближнего своего для извлечения выгоды… Этот список не имеет конца… — Он немного помолчал и продолжил: — Видишь ли, человечек возомнил себя выше всех остальных живых существ лишь на основании того, что мироздание выдало ему великолепный инструмент – человеческое тело. Вместо того, чтобы использовать его по назначению – творить и помогать миру стать лучше, – человечек принялся жрать в три горла и гадить в три задницы. И всё это – за счёт окружающего мира, в котором он непременно пытается оставить след пожирнее. След из собственных испражнений.

— Ну и что же теперь, из-за одного отморозка нужно убить всех живущих в мире людей? — в недоумении спросила я.

Когда-то я ненавидела весь род людской, но ненависть свою мне удалось канализировать в верное русло – по крайней мере, мне тогда казалось, что оно верное. Тот мой путь тоже привёл меня к катастрофе, ну а сейчас, когда я наблюдала со стороны рукотворный венец мизантропии, меня непроизвольно бросало в дрожь.

— Видишь ли, — сказал робот, пронзая меня взглядом, — всё идёт своим чередом, мир движется по спирали. Имея абсолютное начало и не имея конца, то, что мы называем временем – циклично. За рождением следует неизбежная смерть, которая влечёт за собой новое рождение. Это было и это будет…

Те же самые слова, что я уже слышала в прошлой жизни от странного инопланетного существа в стальном брюхе «Виатора».

— Восемьсот миллионов лет назад, в разгар неопротерозойской эры на полюсах Земли появились ледяные шапки с высочайшим альбедо. — Голос андроида снова приобрёл холодную отстранённость – он будто бы монотонно зачитывал статью из энциклопедии. — Бо́льшая часть солнечного света, попадавшего на планету, отражалась обратно в космос, а отсутствие облаков усиливало эффект охлаждения… На экваторе было столь же холодно, как сейчас – в Антарктиде.

Планете понадобились миллионы лет для того, чтобы накопленные в атмосфере парниковые газы запустили обратный процесс, и жизнь медленно, но верно восстановилась, однако ненадолго. Через двести миллионов лет населявшие Землю вендобионты – этакие мягкотелые трубчатые организмы самых разных форм и размеров, – полностью исчезли по неизвестной причине. Вся пищевая пирамида была снесена до основания, и на её месте возникла новая жизнь.