— Ань, помнишь Серёжку, что за мной всё ухаживал? Ещё до всего этого. — Вера обвела взглядом комнату.
Аня кивнула.
— Так вот, однажды он меня в парк пригласил. — Вера мечтательно закатила глаза, переносясь в прошлое – она была уже не здесь, а где-то в своём собственном мире. — Мы гуляли, бродили по парку, и ко мне подбежала маленькая такая пушистенькая собачка. Я её погладила, и мы пошли дальше. Смотрю – она за нами бежит. Ну бежит и бежит, мне что, жалко, что ли? И вот мы с Серёжей останавливаемся, чтобы поцеловаться. Стоим, целуемся, а я и не заметила, как эта собачка мне все брюки обоссала, представляешь? Мне было жуть как неловко, а он такой и говорит: «Смотри, как ты обсыкалась, а теперь всё на собачку сваливаешь? Не стыдно?» И стоит ржёт, гад. Ну, я ему в бубен дала и пошла домой. Он потом целую неделю ко мне ходил и цветы таскал.
— Простила? — спросила Аня.
— Простила, конечно, а через пару дней послала подальше… Лиза, а у тебя сколько было мальчиков? — повернувшись ко мне, спросила Вера.
— Ну… — Неожиданный вопрос застал меня врасплох. — Два. Или три. Но ничего серьёзного, так – встречались только… Я думаю, они все замёрзли тогда.
Я отвернулась к окну, за котором территорию интерната обволакивало ласковым теплом солнце. Вера подошла, села рядом и приобняла меня за плечи.
— Не расстраивайся, они теперь в лучшем мире.
— Если он есть, в чём я лично не уверена, — бесцветным голосом произнесла я.
— Конечно, есть! — сказала Аня.
— Докажи! — парировала Вера.
— Если мы чего-то не видим, это не значит, что этого нет, — вдохновенно начала Аня. — Ты же не будешь утверждать, что за внешними стенами ничего нет? Хотя мы этого и не видим… Нет, конечно, есть теория о том, что всё вокруг нас – это только плод нашего воображения. Но тогда нет ни тебя… — Аня ткнула в сторону Веры пальцем, а затем – в мою: — Ни тебя. Есть только я, и я вас всех придумала.
— Чего? — Вера подняла бровь, мгновение помолчала и выпалила: — А вот это – тоже твоё воображение?
Она бросилась на Аню и принялась яростно её щекотать. Заразительный хохот наполнил комнату, и я, наконец, улыбнулась – впервые за долгие месяцы…
* * *
Аня в основном молчала, погружённая в себя, но иногда говорила странные и заумные вещи, а Вера пыталась перевести её слова на понятный язык, и когда ей это не удавалось, поднимала бровь и спрашивала в своей грубой манере, что за чушь опять несёт её подруга.
Вера же была мастером рассказов, кладезем смешных историй и душой компании, способной разговорить любого, так что до самого ужина мы просидели в комнате и проболтали обо всём на свете, вспоминая курьёзы и забавные моменты. Когда на мир за окном начал опускаться вечер, мне снова стало тоскливо, и я вспомнила о том, что уже очень давно не брала в руки книгу. Здесь, в интернате, литература мне не попадалась – ни одна из девчонок не была замечена мною за чтением, а где взять книги – я не имела ни малейшего понятия.
— Вера, — позвала я. — Ты случайно не знаешь, где я могу раздобыть что-нибудь почитать?
— Ну ты скажешь тоже! Тебе заняться что ли нечем? — усмехнулась та. — Мультиков по вечерам мало? Ишь ты, книги читать… Да ладно, шучу я, — успокаивающе произнесла она, встретив мой удивлённый взгляд. — Просто нам тут как-то не до чтения. Библиотека была, но год назад её закрыли, а книги заперли в подвале под главным корпусом.
— Кому-то не понравилось, что дети могут начитаться всякого и стать слишком умными, — подала голос Анна. — Вообще-то, я знаю кое-кого, кто знает кое-кого, кто может раздобыть что угодно, в том числе и книги. Ну, или почти что угодно.
— Познакомишь? — с надеждой в голосе спросила я.
— Завтра, — кивнула Аня. — Или тебе что, нужно прямо сейчас?
В ответ кивнула уже я. Мне почему-то ужасно захотелось увидеть бумагу, насладиться её запахом, ощутить её прикосновение к коже, подержать в руках… В руках… Машинально взглянув на протезы, я попросила Аню:
— Лучше бы сейчас. Завтра опять работать…
— Хорошо. Но что бы ни случилось, никому не говори, что это я тебе рассказала.
— Я унесу эту тайну с собой в могилу! — торжественно поклялась я.
* * *
Аня проводила меня до выхода из барака, проинструктировав на ходу, а затем скрылась в темноте коридора. Комендантский час вот-вот должен был начаться, поэтому мне следовало поспешить, чтобы не наткнуться на патруль с риском загреметь на ночь в одиночный карцер. Я аккуратно выглянула из-за угла побитой временем кирпичной стены – от корпуса мальчишек меня отделяло метров сто. Вокруг никого не было видно, и лишь со стороны плантации доносились голоса – кто-то вскрикивал, вопли смешивались с многоголосым хохотом и звонкими шлепками.
Чувствуя себя настоящей шпионкой, я торопливо пересекла открытое пространство и добралась до стены, и как раз вовремя – из дверного проёма показался дежурный охранник в серой форме. Он вышел на дорожку, пошарил по карманам, щёлкнул зажигалкой и закурил. Тусклый огонёк выхватил из полутьмы его упитанное щетинистое лицо. Достав мобильный телефон, он принялся сосредоточенно водить пальцем по экрану.
Стараясь не шуршать травой, я пробралась вдоль здания к искомому окошку на первом этаже, из которого струился робкий неяркий свет свечки. На облупленном потолке играли отсветы, а изнутри слышались приглушённые голоса. Присев под самым окном, я пыталась различить слова, но не могла. Наконец, выждав некоторое время, я схватила маленький камешек и швырнула его в стекло. Отрывистый стук – и голоса стихли. Некоторое время я ждала реакции, но не дождалась, и следом полетел камешек побольше.
За окном мелькнула тень, створка со скрипом приоткрылась, образовывая щель, и кто-то приглушённо зашипел:
— Кого азазель носит на ночь глядя, балкон дир ин коп?!
Каким-то необъяснимым чутьём я сразу поняла, что это был именно тот, кто нужен. Оглядевшись по сторонам, я произнесла кодовую фразу:
— Горит борода у соседа – свою намочи!
Несколько секунд тишины – и окошко приоткрылось наполовину, а следом показалась короткостриженная голова Кацмана, местного счетовода, который целыми днями безвылазно сидел в складской конторке.
— Тебе чего?
— Мне нужны книги.
— Тсс, тихо ты! — цыкнул на меня упитанный бухгалтер. — Никогда этого вслух не произноси, особенно слова «мне нужны»! Уж я-то знаю, что тебе по-настоящему нужно – это ума в голову. Сейчас начнётся комендантский час, так что беги-ка ты обратно, иначе у нас обоих гембель начнётся. Все наши дела завтра обсудим, барур? Придёшь в контору, охране скажешь, что нужна инвентаризация остатков сырья. А теперь – уходи!
С этими словами он захлопнул окно, а мне ничего не оставалось, кроме как вернуться в корпус ни с чем. Остаток вечера я провела на кровати, уставившись в потолок в томительном ожидании завтрашнего дня…
* * *
… Облокотившись на стену возле входа на склад, я пыталась перевести дух. Минут десять назад я впопыхах затолкала в себя обед, прибежала сюда, и теперь мне нужно было успеть выторговать у Кацмана пару книг до того, как начнётся вторая смена в мануфактуре. Амбал Маккейн возле дверей выжидающе смотрел на меня сверху вниз. Наконец, я отдышалась и выпалила:
— Мне на склад, к Кацману. Кажется, в швейном цеху недочёт полотна, надо пересчитать.
— Они что, никого поздоровее прислать не могли? — Вечно полупьяный Маккейн брезгливо сплюнул на землю и посторонился, освобождая дорогу. — Валяй, только быстро, а то опоздаешь на работу.
Прошмыгнув внутрь, я добралась по коридору до небольшого кабинета, где в самом углу в гордом одиночестве, окружённый многочисленными папками и небрежными кипами бумаг, восседал Наум Кацман. Перед ним была открыта огромная конторская книга, в которой он ставил какие-то пометки, сверяясь с допотопным калькулятором. При моём появлении он перестал стучать клавишами и поднял взгляд уставших красных глаз.
— Закрой дверь, — велел он. Я послушалась и аккуратно прикрыла дверь. — Это ты вчера вечером лазила у меня под окнами? Кто тебя ко мне подослал? Это проверка?
