— Не замечать? — Я горько усмехнулась. — Эти глаза – моё прошлое, Софи. Это часть меня. Это я. Как ты предлагаешь не замечать саму себя? Прошлое преследует всех…

— Ты будешь не одна, я буду рядом с тобой, — пролепетала она, легонько проводя рукой по моим волосам. — Когда нас будет двое, оно не причинит тебе вреда…

Порываясь нагрубить в ответ, я раздражённо закатила усталые глаза, но ничего не ответила – подсознательно я опасалась ранить её искренние чувства. Она скинула с себя обувь и улеглась рядом, ласково поглаживая меня по макушке. Я чувствовала её тёплое дыхание на шее, оно успокаивало и дарило какое-то неожиданное облегчение. Вокруг было почти беззвучно – лишь её мерное сопение нарушало тишину, а неспешные движения ладони по волосам, словно периной, окутывали моё воспалённое сознание.

Я вдруг вспомнила мамины нежные руки в те моменты, когда она сидела возле меня в ожидании, пока я усну. Я была маленькой и, устроившись в своей кровати, звала родителей. Я боялась, что ко мне придут кошмары, поэтому мама заходила в комнату, садилась на постель рядом со мной и тихим голосом рассказывала сказку, пока меня окутывала дрёма. Лишь со временем я научилась спокойно засыпать в одиночестве…

Это было бесконечно давно, не со мной, а с кем-то другим. И теперь кошмары вернулись, чтобы забрать меня.

Мой разум отчаянно, из последних сил цеплялся за действительность, но отяжелевшие веки предательски опускались, и наконец я провалилась в сон…

* * *

… Тьма постепенно расступалась, а моё тело будто парило в невесомости. Синеватая размытая пелена колыхалась перед глазами, и я обнаружила перед собой толстое неприступное стекло, за которым маячили расплывчатые тени. Я не могла пошевелить ни руками, ни ногами, ни головой – тело не слушалось меня, его будто бы и вовсе не было. Размытые пятна за перегородкой приобретали очертания, стали проступать отчётливые силуэты людей, одетых в белые халаты.

Я уже давно здесь. Я помнила эти белые пятна, любопытные и внимательные глаза. Я видела, как двуногие ходят по этому залу, заносят что-то в компьютеры, делают какие-то измерения и записи. Здесь страшно. Но самое страшное уже позади – они больше не режут тела моих детей на операционных столах под яркими лампами. Они больше не режут моё тело – они лишь забирают мои жизненные силы – два раза в день… Я слышала, как мои дети зовут меня, как они бьются где-то наверху о металлические стены…

— Я здесь, внизу! Вы же знаете об этом, вы чувствуете…

Слова причиняли боль и тонули в окружающей меня вязкой плотной жидкости. Выхода не было, мои дети знали, что я здесь, но ничем не могли мне помочь. Я пыталась пошевелиться и не могла – шевелить было нечем.

— Я хочу на свободу! Мне надо домой…

… — Я здесь, с тобой, моя хорошая…

Ласковые поглаживания по голове вырвали меня из липких лап наваждения. Я затравленно огляделась – вокруг были знакомые стены каюты, у изголовья чернело окно в космос, а Софи по-прежнему была рядом. Кое-как сориентировавшись в пространстве, я села на кровати. За дверью слышались голоса и топот многочисленных ног.

— Мы ещё не прибыли? — спросила я, спросонья протирая глаза. — Далеко до астероида?

— Ещё минут двадцать, ребята готовятся к посадке, — ответила Софи, разминая шею и потягиваясь. — Ты кричала во сне. Я могу остаться с тобой, если хочешь…

— Нет, у нас есть работа, надо собираться.

— Какая работа? Тебе нужен отдых. Полтора часа – это даже сном нельзя назвать!

Я молча встала и открыла секцию гардероба в стене. Нужно было готовиться к выходу наружу, поэтому я достала термокомбинезон и принялась натягивать его на себя.

— Всё в порядке, Софи, ты не волнуйся за меня, — сказала я, вымученно улыбнувшись. — Заряжусь чем-нибудь бодрящим и полностью приду в норму.

Тело было ватным, усталый мозг самовольничал, руки не слушались, однако мне всё же удалось застегнуть на себе молнию. Костюм с шелестом ужался, приняв форму моего тела, обтянул его согревающей материей – и из-за этого мне ещё сильнее захотелось спать. Я обернулась. Софи сидела на кровати, вперив в меня грустный взгляд больших карих глаз. Подойдя к ней, я наклонилась и поцеловала её в щёку.

— Спасибо тебе, что была со мной.

— Да не за что… — Она опустила глаза. — Но я по-прежнему считаю, что тебе надо отдохнуть.

— Я буду иметь это в виду.

С этими словами я развернулась и собралась было выйти в коридор, как вдруг Софи тихо произнесла:

— Я никому не скажу о том, что ты пыталась сделать. Иначе тебя упрячут в лазарет под охрану.

— Спасибо ещё раз, — повторила я. — Не знаю, что на меня нашло. Похоже, это был какой-то нервный срыв, но теперь я в норме…

Я вышла из комнаты в коридор, столкнувшись нос к носу с Василием, который тоже был одет в термокомбинезон. Вскинув брови, он оглядел меня с ног до головы и с ехидцей протянул:

— С добрым утром. Тоже решила побродить по камешку?

— Это лучше, чем сидеть без дела, — заметила я, придвинулась к нему поближе и сбавила тон. — Слушай, Василий, у тебя есть чем взбодриться?

— Найдётся. Но, может, не стоит? — нахмурился он. — Может, лучше всё же поспать? Тебе бы точно не помешало…

— И ты туда же, доброхот? — Я начинала злиться – все вокруг так и норовили решить за меня, что лучше для меня самой. — Нормально всё, дай мне лучше стимулятор!

— Сейчас, сейчас. Только не тыкай мне опять пушкой в морду.

Он вскинул руки в шуточном примирительном жесте, развернулся и скрылся в своей каюте. Вернувшись через полминуты, протянул мне раскрытую ладонь с белой капсулой:

— Держи. Только никому ни слова – особенно своим девочкам, а то заклюют меня за то, что потакаю твоим прихотям.

Поблагодарив Василия, я проглотила капсулу и направилась в сторону рубки. Капитан Юмашева, как всегда, стояла на боевом посту, заложив руки за спину, и глядела вдаль сквозь обтекатель. Оба кресла операторов были заняты, второй пилот всматривался в консоль перед собой, а впереди уже маячили две серые каменные глыбы – продолговатая Ида, и чуть в стороне – маленький округлый Дактиль.

— Сначала осмотрим мелкий или тот, что побольше? — вполоборота спросила Диана.

— Давай начнём с малого, а там видно будет, — ответила я. — Есть какие-нибудь показатели?

— Ничего особенного. Спектральные данные, звуковые, гамма-съёмка – всё говорит нам о том, что это обычные железокаменные тела. Похожи на хондриты – кремень, железо, магний… В общем, надо потыкать в них палочкой и попробовать на зуб. Ты готова?

— Так точно. Пора приземляться…

* * *

Магнитные ботинки накрепко прицепились к полу шлюза. Нас было четверо – я, Василий и двое членов экипажа – Йоши Микадо и Феликс Кардено. Свист уходящего воздуха наполнил небольшую переходную камеру, в центре которой белел круглый блин наружного люка. Ещё раз проверив синий форменный скафандр Ассоциации и щёлкнув нашлемным фонариком, я прикрыла глаза и вслушалась в собственное неровное сердцебиение. Из динамика под потолком прозвенел голос:

— Тридцать секунд до стабилизации давления. Жалоб нет? Нигде не сифонит?

Нигде не сифонило, и я просто подняла большой палец вверх, в камеру. На плече стволом вниз висел масс-драйвер, заряженный обоймой тяжёлых шариков – нельзя было наверняка знать, с кем придётся столкнуться, поэтому мы предварительно вооружились.

— Всё, можете выходить, — сообщила Юмашева из репродуктора.

Йоши Микадо пробежался пальцами по кнопкам пульта, люк сдвинулся вниз и отъехал в сторону, а сверху спустилась металлическая лесенка. Погрузившись на несколько сантиметров в серую реголитовую поверхность астероида, она замерла, и экипаж приступил к выходу.

Я замыкала отряд, и по мере спуска по лестнице в теле всё отчётливее проявлялась приятная лёгкость – искусственная гравитация корабля ослабевала и уступала место почти полному её отсутствию.

Я спрыгнула на твёрдый грунт. Вернее, медленно-медленно спланировала – притяжения практически не было, да и поверхность сложно было назвать твёрдой. Серо-коричневый астероид был покрыт неровным слоем мелкого крошева, в которое погружались намагниченные ботинки. Тут и там его разреза́ли рытвины, неглубокие котлованы и круглые воронки – он весь был искромсан и исколот мелкими осколками, с которыми сталкивался на протяжении всего своего существования.