— Сколько тебе нужно времени? — раздался голос Юмашевой из репродуктора. — Через четыре часа грузовик будет ждать в порту Ла Кахеты.
— Летите, — нарушил долгое молчание бывший безопасник. — Я останусь и переселю Рамона на новое место. Только за мной вернуться не забудьте.
— Уверен? — спросила я.
— Конечно. — Василий протянул руку и взял у меня лопату. — С твоей раной тебе только и делать, что лопатой размахивать. К тому же, у тебя есть дела, а у меня теперь свободного времени вагон.
— Спасибо тебе большое.
С благодарностью взглянув на него, я развернулась и побрела в сторону лестницы к жилым помещениям…
* * *
Договорившись с водителем небольшого грузовичка с бортовой платформой о том, что он добросит меня до центра города, я сидела на пассажирском сиденье и сквозь зеркало заднего вида наблюдала, как робот-погрузчик под управлением Софи ювелирными движениями пристраивает в кузов чёрный контейнер. Вскоре молчаливый водитель, убедившись, что груз надёжно закреплён и плотно укрыт синим брезентом, запрыгнул в кабину, прикурил сигарету, и машина поползла в сторону шоссе, переваливаясь через ямы и поднимая пыль с раскатанной колеи…
Дорога была долгой и спокойной. В приоткрытое окно задувал ветерок, а я молча смотрела сквозь стекло на оранжево-зелёные степи Пироса, обильно сдобренные жилой застройкой. Частые машины двигались по шоссе, играла ненавязчивая музыка, а я гадала, правильно ли поступила, соврав Диане про то, что Рамон был одинок. Я точно знала, что у него есть взрослый ребёнок, с которым мы никогда не виделись. Были у него и старший брат, и престарелые родители. Но я не могла позволить им увидеть Рамона таким, каким в последние секунды видела его я…
Спустя какое-то время грузовик неторопливо двигался в черте города среди спешащих по своим делам юрких легковушек и вальяжных автобусов. По сторонам вырастали разноцветные дома, украшенные желтоватой подсушенной зеленью.
Водитель остановил машину у бордюра перед перекрёстком и сообщил:
— Ну что ж, дальше мне прямо, а тебе – направо. Я бы тебя до самого центра подвёз, но сама понимаешь – мне лучше лишний раз на виду не мелькать. С моим-то грузом…
— Всё нормально, прогуляюсь пешком. Спасибо, что подвезли.
Спрыгнув на асфальт, я захлопнула дверь. Спешить мне было некуда, поэтому я решила неспешно пройтись до офиса правительства.
Что-то приглушённо звякнуло, железно громыхнуло в кузове. Плохо закреплённый контейнер? Свалившийся цинковый гроб внутри него? Двигатель трёхтонки взревел, сливаясь с другим, едва различимым и смутно знакомым утробным звуком из-под слоя брезента.
Некоторое время я стояла на обочине, напряжённым взглядом провожая грузовик, пока он не скрылся в потоке машин. Я пыталась понять, не началось ли у меня галлюциногенное расстройство. Кажется, меня вновь нагонял посттравматический синдром, и я уже представляла себе, как мои дни оканчиваются в учреждении для душевнобольных. Это будет вполне закономерным итогом всех моих приключений.
Но я всё ещё здесь, руки-ноги на месте, да и голова вроде бы тоже. Жаловаться было грешно, потому что Василий был прав – многим другим повезло намного меньше, чем мне. Наконец, я собралась с мыслями, вытряхнула из головы всё лишнее и пошла вперёд по тротуару.
Вдоль белого неба плыли дымные разводы, постепенно растворяясь над домами – чадили заводы на окраине города. В воздухе пахло невидимой пылью и гарью. Свежая, хрустящая форма Ассоциации Вольных Пилотов сидела на мне идеально, но совершенно не вязалась с выцветшими от жара волосами, обгоревшим на солнце лицом, покрытым невесть откуда взявшимися ссадинами. Наверное, будь я одета в пыльную куртку, грязные башмаки и вымазанные следами засохшей крови штаны-карго, внешний вид мой не вызывал бы такого диссонанса, отражённого на оторопевших лицах встречных зевак и прохожих.
Мне, впрочем, было наплевать на их взгляды. Сейчас я хотела только одного – побыстрее уединиться в своей каюте на «Фидесе», но не ранее, чем после отчёта перед Альбертом…
* * *
При моём появлении в вестибюле девушка-секретарь округлила глаза, вскочила и заплетающимся языком пробормотала:
— Г-господин Отеро ждёт вас. Он просил отменить все встречи по вашему прибытию, сейчас я его вызову…
Подняв трубку, она произнесла пару коротких фраз и указала мне на лифт.
Я устало проковыляла через приёмную, провожаемая недоумевающими взглядами посетителей, вошла в кабину и нажала нужную кнопку. Через пару минут холл с огромным портретом остался позади, двойная дверь из резного дерева между двумя неподвижно застывшими вертухаями распахнулась, и я оказалась в уже знакомом просторном кабинете. Альберт вышел мне навстречу, раскидывая руки в стороны. При виде меня лицо его изменилось.
— Лиза, девочка моя! — взволнованно воскликнул он. — Что с тобой произошло? Что с твоим лицом?
С моего прошлого визита кабинет несколько изменился – весь стеллаж позади роскошного кресла хозяина был уставлен модельками. Беглым взглядом я насчитала порядка трёх десятков. В углу стояло давешнее чучело рипера, поднявшегося на задние лапы для атаки.
В голове мелькнула быстрая мысль – что за странная любовь к чучелам у богатых и влиятельных людей? Может быть, вид погибшего грозного животного, которое уже неспособно причинить вред, подспудно успокаивает и одновременно будоражит их? Даёт возможность почувствовать себя победителями, будучи в полной безопасности?
— Пустяки, немного обгорела, — махнула я рукой. — Кровь – свою и чужую я смыла. Впрочем, я давно уже запуталась, чья на мне была кровь – моя собственная или чужая. Всё смешалось…
— Ну, как всё прошло? — Глаза Альберта горели, он излучал нетерпение. — Что удалось узнать? Я специально ждал тебя, чтобы выслушать лично…
Я прошла мимо него, тяжело опустилась в кресло и взяла со стола хрустальный графин с водой. Присосавшись к носику, я проглотила добрую его половину и небрежно утёрлась рукавом.
— В этой лаборатории экспериментировали с мирметерами и людьми, — наконец сказала я. — Официальный предмет исследований – приспособление земных организмов и растений к жизни без воды с помощью каких-то симбионтов. Но в части организмов они почему-то решили сразу начать с людей, миновав мышей, кроликов и прочую живность. К нашему прибытию бо́льшую часть результатов уже увезли на Землю, а то, что осталось…
— Да. Что осталось помимо тел, которые вы привезли?
— То, что осталось, не уцелело.
Альберт Отеро присел в кресло напротив и нахмурил брови.
— То есть как – совсем ничего? Вчера со мной на связь выходила госпожа Юмашева из Ассоциации. У неё в распоряжении целый корабль, и я так понимаю, вы вернулись на нём. Неужели ничего не удалось вывезти?
— Только тела. Ну да ты уже и сам в курсе, наверное… Я убила матку, на которой ставили эксперименты, — отрешённо сказала я, вспоминая мудрые фасеточные глаза. — Расстреляла её в упор, когда мы взлетали, и скинула тело вниз. Никого живого в комплексе не осталось, интересной информации – тоже, она была стёрта системой безопасности.
— Что? Ты выбросила матку? Но… — Альберт развёл руками, брови его поднимались всё выше и выше. — За каким хреном ты это сделала?!
— Я и сама до конца не понимаю, — устало пожала плечами я.
— Матка… Это же сокровище, Лиза! — Он вскочил и принялся беспокойно ходить по кабинету. — У тебя в руках было бесценное сокровище, и ты просто выкинула его! К чему мне эта дурацкая гора трупов?! Какой от них толк?!
Конечно же, я не стала сообщать ему о том, что фанатичные учёные Шен и Катрин остались на рабочих местах, наотрез отказавшись улетать. Они приняли решение ждать эвакуации Корпусом, и лишь Василий согласился покинуть теперь уже бывшее место работы. Сейчас он, вероятно, заканчивал выкапывать могилу для моего друга, тело которого, упакованное в железный ящик, лежало в ангаре «Фидеса».
А что могло стать с учёными? Думаю, в этой жуткой лаборатории они чувствуют себя, словно рыбы в воде, но меньше всего мне хотелось, чтобы это учреждение продолжало функционировать – в том числе под руководством Альберта и его «Фуэрцы дель Камбио».
