— Ну же, все будет хорошо! Видишь я рядом…

Мина скорее увидела, чем почувствовала, как Джакомо мягко укутал Нифрею в горячее одеяло своей силы. Когда спустя пару минут тишины расслабившаяся богиня оторвала от груди озаренное счастьем лицо, Яго ответил теплым и солнечным взглядом. Слившись в поцелуе единения, пара забыла о присутствующих. Троица невольных свидетелей данной сцены потрясенно наблюдала, как в опытных руках ловеласа расслабляется и плавится в истоме грозная богиня Нифрея. Когда она начала таять у них на глазах, Мина даже подумала, что кузену удалось своей страстью ее расплавить. Исчезнувшая красотка оставила в объятьях Яго пустоту. Молодой Корин не успел прийти в себя как услышал ехидный голос кузины.

— Ты слышала это? «Родная, ты не заболела»?

Не менее ехидный голос Джинни немедля подхватил игру.

— Ах, они холодные! Мои руки! Они холодные!

Мина схватила подругу за руку.

— Милая ничего не бойся, я всегда готов согреть тебя, только обратись! В любое время дня и ночи, я буду твоей персональной грелкой. Как же мне тебя согреть?

— А ты прижми меня покрепче, приголубь ласково и поцелуй в уста сахарные! Глядишь, я и растаю, как свечка!

— Может, хватит издеваться, — жалобно попытался сопротивляться Яго.

— Издеваться? — В голосе Джельсамины появились такие недобрые нотки, что Джинни предпочла отступить и позволить подруге разбираться дальше. — Да как ты посмел, спрашивать меня об этом? После того оскорбления, что нанес!

Потерявший контроль над ситуацией Яго испугано повторил.

— Оскорбления?

— А как это еще можно назвать? Ты поцеловал эту женщину в моем присутствии! Да еще и при свидетелях! Как я — твоя невеста должна чувствовать себя в такой ситуации?

— Мина, но я же… — Попытался оправдаться Яго.

— Ты же! — Фыркнула Джинни. — А кто не далее как вчера вечером говорил мне, что не готов уступить мое сердце другому, и не желает видеть рядом со мной других мужчин? Значит тебе можно, а мне нельзя? Ты не много на себя берешь, милый?

Яго закрыл глаза, чтобы как-то справиться со всем происходящим. Его мозг был готов взорваться. Покорение богини было и так делом хлопотным, а в компании Мины и Джинни просто невыносимым. Открыв глаза, он наткнулся на насмешливо-сочувствующий взгляд Хулиана.

— Вот мне сейчас было совсем не смешно, — с упреком взглянув на кузину, огрызнулся Яго.

— Бедняжка, ты так страдал! — усмехнулась Мина. — Трудно представить, как тяжко тебе приходится!

— Мина, если ты такая умная, может, возьмешь эту почетную обязанность на себя?

— Какую конкретно?

— Влюбить в себя Нифрею, исполнив этим последнее желание Дэймона.

— Ну, спасибо, я пас.

— К сожалению, я не могу так же поступить.

— И что же не позволило тебе отказать Дэймону в этом бредовом желании и попросить что-то другое?

— Долг чести.

— Ты что проиграл ему?

— Ага, лет десять назад. В любое время, в любом месте, все, что он пожелает.

— И ты хочешь сказать, что на пороге конца света он прижал тебя этим долгом, вынудив покорять сердце Нифреи? — настороженно спросил Хулиан.

— Именно. Видите ли, он хочет умереть, зная, что она будет мучиться от неразделенной любви.

— Пока это мало похоже на неразделенную любовь, — фыркнула Мина.

— Да, что-то не заметно, что она страдает, — поддакнула Джинни.

— Потому что, это еще не любовь. Чего вы от меня хотите? Чтобы я по щелчку пальцев влюбил в себя богиню? И вообще, вместо того, чтобы издеваться, лучше бы поддержали меня.

— Было бы значительно лучше, если бы мы продолжили наши занятия, — нахмурился Хулиан. — Ибо, как бы мне не хотелось верить в план Дэймона, отказываться от того, что мы можем предпринять сами, не стоит. До объявленного сбора остался всего час. Проведем его с пользой.

Напряжение в зале городского собрания достигло своего пика. Прибывшие Персоны почти не общались между собой, только нервно переглядывались, обменивались короткими фразами с рядом стоящими. Яго пытался прощупать атмосферу. Как ни странно он не чувствовал страха. Видимо прожитые тысячелетия накладывали свой отпечаток. Нет, окружающие его Персоны не хотели умирать, но смерть и не пугала их. Трудно было в какофонии мыслей и эмоций понять, какое же чувство доминирующее. Но все они были словно приглушены. Не смотря на витавшее в воздухе напряжение, невозможно было определить, чем конкретно оно вызвано. В общем фоне серых, гудящих эмоций яркой свечой горело отчаянье Ремизы Леклер. В отличие от остальных ее страх был чистым, незамутненным. Она боялась за сына, и ничто другое не могло отвлечь ее от мысли, что через несколько минут она станет свидетелем его гибели. Словно почувствовав его внимание, Ремиза встретилась взглядом с Яго. К счастью, она не смотрела на него с надеждой. Она просто установила контакт. И ничего более. Ни приветствия, ни поиска сочувствие, ни обещания битвы. Она просто увидела его и все. Это поразило Корина Куори до глубины души.

Реналь отметил, что Гастон так и не объявился. Корин Шагрин поверить не мог, что можно с таким хладнокровием взирать на все, что творится с их миром. Он окинул зал взглядом, и в памяти всплыли многочисленные картины прошлого. Стены этого зала всегда видели только праздничные, радостные события. И словно в отместку за легкомысленное, безбедное существование, судьба решила обрушить на них самое страшное событие — битву демиургов, крушение мира. Стоявшая рядом с Хулианом Джинни испуганно оглядывалась по сторонам. И Реналь отлично понимал ее чувства. На нее — вчерашнюю дочь садовника, сегодня обрушили надежду на существование миллионов жизней. Он понимал, как не справедливо это было по отношению к девушке, но такова была жизнь. Чуть в стороне стояли Яго и Мина. Эти двое, как всегда, в минуты трудностей, стояли рука в руке, и казались монолитом, способным вынести любую бурю. Когда Мина объявилась сегодня на встрече живая и невредимая, многие вздохнули с облегчением. Одним своим присутствием она дала надежду окружающим на то, что в столкновении с Нифреей можно выжить. Переведя взгляд чуть левее, он споткнулся о пустой, безжизненный взгляд Ремизы. Казалось, что эта женщина на своих плечах держит всю тяжесть неба. Он любил ее много-много лет, но никогда прежде не замечал в ней столь сильного женского, материнского начала. Казавшаяся всегда легкомысленной, беззаботной Малкани Шагрин в последние дни потрясла всех, кто ее знал. Ради спасения она изменила саму свою сущность, перешагнула через свое собственное восприятие себя, превратившись стальную, несгибаемую тигрицу, не знающую преград. И вот сейчас он видел, то, что с первого взгляда можно было принять за бессилие и покорность судьбе. Но сквозь безжизненный взгляд и пустоту Реналь видел абсолютную сосредоточенность и готовность на все.

Дверь в зал открылась, и на пороге появился Нихуш. Хулиан с усмешкой отметил легкий пронесшийся вздох облегчения. Чтобы кто не говорил, но в глубине души они верили в то, что этот бродяга приносит удачу, а сегодня все в ней чрезвычайно нуждались. Обычно освещенное улыбкой лицо Нихуша сегодня выглядело слишком тревожно. Он осмотрелся, нашел взглядом Джинни и пошел прямо к ней. Хулиан с удивлением и некоторой обидой отметил, что Мина не удостоилась подобного внимания от отца.

— Джинни, я рад, что ты пришла. Боялся, тебя не пригласили.

Было заметно, как нервничает обычно весьма флегматичный сын Нифреи.

— Я думала, ты не придешь, — удивленно нахмурилась Джинни. — Ты же сказал, что ничего нельзя сделать, что все бесполезно.

— Ничего подобного я не говорил, — изумленно ответил Нихуш. — Я сказал, что бесполезно объединяться в борьбе с Нифреей и Фараной, но я никогда не говорил, что ничего нельзя сделать.

— Да, а еще на мой вопрос, что сделал лично ты, ответил, что создал меня, — с вызовом огрызнулась Джинни.

— И это правда. Остается надеяться, что мой план сработает.

— Не хочешь рассказать какой, — пытаясь разобраться в разговоре отца и дочери, поинтересовался Хулиан.