Яго стоял и смотрел в глаза Малкани Шагрин. Никогда эта очаровательная, пленительная женщина не подходила к нему так близко… Так интимно близко. Все ее естество было будто соткано из соблазна и флирта. И только сейчас он понял, что имели в виду Дэймон и Анри, говоря о том, что Джинни и Ремиза похожи. Действительно можно было подумать, что они мать и дочь. И не столько внешне, сколько на уровне энергетического восприятия. Картинка сложилась в голове в одно мгновение, и молодой Корин Куори расплылся в довольной улыбке.

— Думаю, что все же я смогу найти союзника и за пределами данной комнаты. Но как истинный ценитель женщин не только красивых, но сильных и умных, — Яго взял в свои руки изящную ручку Ремизы и прижал к своей груди, — я позволю себе оставить за собой право, — поднеся руку очаровательной собеседницы к своим губам, Яго не отрывал взора от ее прекрасных голубых глаз. На мгновение, опустив глаза, а затем, закатив их от восхищения, он слишком интимно припал губами к руке Ремизы, — воспользоваться лично вашим предложением о помощи. Надеюсь, вы не сочтете меня в связи с этим дерзким?

Малкани Шагрин окинула поплывшим от страсти взглядом молодого человека.

— Я сочту это очаровательным, — низким голосом промурлыкала Реми.

— Благодарю вас. — Яго еще раз припал к ручке хозяйки дома, многообещающе посмотрел ей в глаза и обернулся на завороженный их маленьким спектаклем Персоналий. — Господа, желаю отлично провести время.

После чего вышел из зала, не встретив даже намека на сопротивление. Хоакин просто взорвался!

— Ремиза, ты выпустила его!

— Конечно, выпустила, — фыркнула Ремиза. — А ты хотел, чтобы я присоединилась к твоему идиотскому противостоянию с нашей главной надеждой на спасение? Извини, я предпочитаю дружить с сильными мира сего.

Убедившись, что Хоакин не продолжит свои нападки, нашла взглядом Фаля Куори.

— Гаспар, ты тоже можешь выйти. Только не забудь вернуться, как только доставишь своего Корина домой.

— Ну, знаешь ли! — снова закипел Хоакин.

— Хватит ругаться. — Магнар с тоской покачал головой и кивнул сомневающемуся Гаспару. Убедившись, что он беспрепятственно убыл, Кейсар Магнар перевел взгляд на буравящих друг друга взглядом Ремизу и Хоакина. Фоли и Шагрин всегда были союзниками, но тем ни менее, всегда находили повод для разногласий. Только обычно Хоакин сталкивался лбами с Ришаром, а теперь к их компании еще и прибавилась Ремиза. Охлаждать их горячие головы всегда приходилось холодным и суровым Темо.

— Лучше подумайте, что нам делать дальше.

Джинни раздраженно вытирала руки. Ей никак не удавалось вымыть из-под ногтей кровь, после обработки Мины. Платье уже отправилось в мусорную корзину, к сожалению, с руками нельзя было поступить так же. Последнее время жизнь не притормаживала на поворотах, и ей все чаще и чаще казалось, что в этот раз она не впишется и вылетит из седла. Девушка старалась не думать о том, что ей пришло в голову пару часов назад. Мысль, что она была создана Нихушем, а не рождена в счастливом браке, сводила с ума. Больше всего в жизни сейчас хотелось бежать как можно дальше. Но бежать от проблем было не в правилах Джинни. Стремящаяся во всем отыскать истину она решила, что должна расставить все точки над «и», и отравилась к своему отцу, кем бы он ни был, узнать правду.

Дэймон открыл глаза и увидел, как Яго степенно входит в комнату.

— Ты как? — настороженно поинтересовался пострадавший, видя застывшую маску на лице друга.

— В бешенстве, — задумчиво ответил Корин Куори, и плохо знающему его человеку могло показаться, что он просто произнес слово, ни имеющее к его текущему уравновешенному состоянию никакого отношения.

— Э…, понимаю…

— Дэймон, вот только не надо делать сочувствующее выражение лица, — обида, проскользнувшая по физиономии Яго, заставила друга поежиться. — Неужели нельзя было человеческим языком сказать, что Джинни дитя Нихуша?

— Яго, ты же знаешь, я никогда…

— Никогда не говорю то, в чем не уверен, — произнес вместе с другом хором Корин Куори. — Ну и кому от этого легче? В своем стремлении быть совершенным, не совершать ошибки, ты закостенел, ты упускаешь…

— Ты упускаешь возможности…, — с усмешкой произнес вместе с Яго Дэймон, давая понять, что не только он предсказуем и повторяется. — Яго это вопрос не моего совершенства, это вопрос истины.

— К Фаране твой формализм! Теперь, когда мы оба понимаем, что Джинни потенциальный демиург, скажи мне, что за план созрел в твоей больной голове?

— Да нет у меня никакого плана, — ворчливо пробухтел Дэймон.

— Ну, конечно! У тебя нет плана! В это не поверит ни один здравомыслящий человек. А я еще пока вполне здравомыслящ, тем более вижу тебя насквозь.

Дэймон усмехнулся, потому что, не смотря на последнее заявление, Яго метался по комнате и разговаривал будто бы сам с собой, как абсолютный безумец.

— Ну, раз ты так хорошо меня знаешь, то зачем задаешь вопросы? Тебе и так должно быть все ясно.

— Дэймон, с тобой никогда ничего не бывает ясно. Даже когда все заканчивается, всегда остается ощущение, что расслабляться нельзя, потому что ты вынешь из кармана очередного кролика.

— Яго у тебя есть все карты на руках. Действуй.

— Я тебя ненавижу!

— Не обманывай себя. После Мины я самое дорогое, что есть в твоей жизни, — самодовольно усмехнулся Дэймон.

Яго на минуту замер, и Дэймон вдруг увидел настоящего Джакомо Альфредо, без единой маски на лице, того самого своего друга, которого ему довилось за всю жизнь увидеть всего пару раз.

— Дэймон, я никогда не смогу поставить одного из вас на ступень выше. И ты, и Мина одинаково дороги мне.

— Чтобы там ни было, она твоя кузина, — постарался опровергнуть заявление друга Дэймон.

— Да, нас связывают с Миной семейные узы, и некое внутреннее ощущение друга друга… Но ты… Ты абсолютно мой человек. Ты мое второе я. Даже не видя тебя пару лет, я всегда ощущал твое присутствие в своей жизни. Я всегда знал, что есть человек, который прикроет мне спину, человек, к которому я приду, признаюсь в самом страшном грехе, и он не отвернется от меня, а поможет пройти через тяжелое время, поможет справиться с самим собой и с той темнотой, что живет во мне. Ты столько раз вытаскивал меня с эмоционального дна, в которое я погружал себя, пытаясь осмыслить отчужденность отца, отсутствие матери. Ты столько раз, спасал мою жизнь, когда мне было на нее наплевать. Ты раз за разом доказывал мне, что есть люди, для которых мое существование имеет значение… Дэймон, ты и только ты научил меня радоваться жизни и видеть в ней светлые стороны. Ты был тем, кто никогда не искал какой-либо выгоды от общения со мной или моего существования. От тебя никогда не исходило желание использовать меня. Ты просто всегда был моим другом. И все это при том, что это я должен был поддерживать тебя, и понять, что с тобой происходит что-то неладное, — последние слова Яго были сказаны с такой горечью, что у Дэймона свело зубы.

— Ты так и поступал, — твердо ответил молодой человек. — Всякий раз, когда я возвращался от Шантэль, я выживал только благодаря тебе. Я считал секунды до того момента, когда мы встретимся, и ты предложишь очередную абсолютно сумасшедшую авантюру, которая заставит меня почувствовать вкус к жизни. Даст ощущение, что отпущенный мне срок, я прожил на полную катушку. А еще я знал, что как бы я себя не вел, ты никогда не позволишь себе поставить меня в ситуацию, когда я буду вынужден тебе врать. Не смотря ни на что, в каком состоянии я к тебе не приезжал, ты никогда не лез ко мне расспросами. Единственное, что ты себе позволял — из раза в раз спрашивал, можешь ли ты мне чем-то помочь.

— И ты всякий раз говорил нет, и я от тебя отставал, ни разу не попытавшись разобраться в происходящем, — с презрением к самому себе фыркнул Яго.

— И я тебе за это бесконечно благодарен. Потому что ты был тем самым другом, с которым я мог почувствовать себя нормальным. Мы с Анри никогда не могли себе позволить в обществе друг друга быть веселыми и беспечными. Наше предназначение всегда душило нас. Если бы ты влез в эту историю и все выяснил, это неизбежно отразилось бы на твоем отношении ко мне. Мне не нужны были ни твоя жалость, ни твое сочувствие. Мне был нужен человек, рядом с которым я ощущал бы себя нормальным и чувствовал бы вкус жизни. Ты был именно тем, кто был мне нужен, о большом мечтать невозможно.