— Братский долг, — драматично вздохнув, продолжил паясничать молодой человек.

— Братск…, — Яго судорожно пытался понять, о чем говорит Дэймон. Когда его мозг выстроил цепочку от слова «брат» до имени Джейсона, молодой Корин Куори замер. — Постой-ка! Нет! Только не это! Ему-то я что сделал?

— Он считает тебя своим соперником в борьбе за руку его дамы сердца, — Дэймону явно доставляло удовольствие медленное издевательство над другом, и он определенно не торопился открывать все карты.

— Дэй, у меня создается впечатление, что за время этой кратковременной, и, по-моему, абсолютно бессмысленной поездки ты тронулся умом. Кто ты такой и куда дел моего друга? — Искренне возмущение и почти детское выражение обиды на лице Яго заставило Дэймона все-же захихикать. — Ну-ка давай, колись. Что с тобой случилось в пути? Опять дурное влияние твоего драгоценного кузена?

— Ты об Анри?

— А о ком же еще?

— Яго, почему ты всегда с такой неприязнью относился к Анри? Насколько я знаю, он ничего тебе плохого не сделал.

— Да брось! Я нормально отношусь к твоему кузену.

— Ага, а небо у нас зеленое. Давай рассказывай, чем тебе с малых лет не угодил мой кузен.

— Дэймон, — со вздохом сдался Яго, — неужели ты думаешь, что я не замечал, каким ты каждый раз возвращался, после общения с Анри? Всякий раз, приезжая с ваших совместных каникул, ты возвращался в гимназию взвинченным и подавленным. Первые две недели, ты пил, все что, можно было налить в стакан, дрался с каждым проходящим мимо и в очередной раз влюблялся до помрачения рассудка суток на трое. Мне приходилось буквально откачивать тебе от общения с ним! И ты еще спрашиваешь, почему я его недолюбливаю? Брось, старик! Тогда мы были юными мальчишками, но сейчас, когда выросли и в состоянии сопротивляться превратностям судьбы, я не собираюсь позволять этому козлу портить тебе жизнь! — Дэймон потрясенно смотрел на Яго. Он и предположить не мог, что его друг свалит ответственность за его состояние на Анри. Конечно, преклоняющий колени перед Шантэль Яго даже предположить не мог, что на самом деле, причиной постоянных депрессий Дэймона была его божественная бабушка. Дэймону было неприятно, что его лучший друг так относится к самому близкому для него человеку, но сейчас был не самый подходящий момент, для того, чтобы его в этом разубеждать. Как бы, не хотелось Дэймону получить помощь в своей сумасшедшей авантюре, к сожалению, он не мог привлечь к ней Яго. Как-никак, он был одной из основных игровых фигур на его поле битвы.

Почувствовав, что не вовремя поднял наболевшую для друга тему, Яго решил пойти на попятную.

— Ладно, к Фаране твоего кузена! Давай пока вернемся к твоему другому более близкому родственнику. Что за чушь ты тут нес про некую даму сердца?

— Даже не знаю, как тебе сообщить…

— Дэймон, да хватит уже! Выкладывай!

— Джейсон влюбился в Джинни, — не выдержав, выпалил Дэймон и с удовольствием уставился на выражение лица друга. Как всегда богатая на мимику физиономия Яго на этот раз отразила такую палитру эмоций, что Дэми оставалось только расхохотаться.

— Не понимаю, что здесь смешного, — потрясенно пробормотал Яго. — И что он собирается теперь делать, убить ее?

— Ага, я задал ему тот же вопрос, и в ответ получил оскорбленную отповедь о том, что я свихнулся, если считаю, что он станет убивать единственного человека, который ему небезразличен.

— Действительно, и с чего бы это мы так подумали, — съязвил Яго. — И что же он хочет?

— Он хочет завоевать ее любовь, в связи с чем, пришел ко мне и потребовал совета, как заполучить сердце Джинни.

— Так, жили не тужили, — Яго провел рукой по лбу, чтобы убедится, что у него не жар и все это ему не снится. — Постой, а я-то тут причем?

— Ну, Джейсон склонен, и я думаю не без основания, считать тебя своим соперником.

— Соперником? Он что считает, что я влюблен в Джинни?

— А разве это не так?

— Конечно, нет!

— Ну-ну. Может тогда, ты поможешь ему завоевать сердце твоей своенравной красотки?

— И не подумаю! Прости, но Джинни не должна иметь с твоим братцем ничего общего!

— И почему я думал, что ты именно так ответишь?

— Брось! — Яго беззаботно отмахнулся от друга. — Ты действительно считаешь, что я что-то серьезное испытываю к Джинни?

— Еще скажи, что тебя к ней не тянет!

— Слушай, если кого-то не тянет к такой женщине, как Джинни, то он просто не живой! Ну, неужели, когда ты видишь перед собой ее тело и очаровательное личико, ты можешь думать о чем-либо, кроме как о том, чтобы запереться с ней на пару часов вдали от всех…

— Стоп! Ради всего святого, избавь меня от деталей твоих фантазий! — Дэймон меньше всего хотел позволить Яго пуститься в его безграничные эротические мечтания, которые, как правило, шокировали даже самых широко мыслящих индивидуумов. — Лучше вернемся к проблеме Джейсона. Я выторговал нам пару дней на размышления, но поверь, долго ждать он не будет. Может, ты возьмешь решение этой проблемы на себя?

— Не далее, как неделю назад кто-то, никак не могу вспомнить кто, призывал меня отпустить Джейсона в свободный полет, со словами «пора ему начинать нести ответственность за свои поступки. Мы больше за него не в ответе». Очень мудрое наблюдение, знаешь ли. Не напомнишь чье?

— Яго, но ты же прекрасно понимаешь, что я имел в виду! Перестань заниматься подтасовкой карт!

Молодой Корин Куори на пару минут задумался, затем с сожалением покачал головой.

— Извини, друг. У меня сейчас есть несколько задачек, которые вряд ли помогут мне уделить мое драгоценное время, каким-либо еще вопросам. Так что, давай сам.

— Я бы и рад, но у меня у самого тут один проект… — Дэймон прямо на глазах Яго снова превратился в озадаченного проблемой человека. — В общем, я попал во временные тиски, и теперь нахожусь на грани срыва.

— Сколько времени у тебя это продлится?

— В этом-то весь и ужас! Я ничего не знаю заранее. Просто сижу и жду. Может быть неделю, а может и пару часов. Но вопрос в том, что это может произойти в любой момент, а я пока не готов.

— Ты говоришь слишком серьезно, чтобы я проигнорировал этот момент и не влез со своим дружеским контролем.

— Извини! Но этот проект для одного. Это не та игра, где играют двое.

— Что-то мне совсем не нравится то, как все это звучит. — И в этом заявлении, Яго был абсолютно искренен. Но все, что ему оставалось это продолжить разыгрывать карту друга-простофили, чем он и занялся. — По теории вопроса, я должен был бы припереть тебя к стенке и выжать все, что только можно. Но знаешь…, глядя на твою унылую физиономию, у меня есть всего одно желание — укрыть тебя от всего этого где-нибудь подальше, и переждать все те события, которые ты сидишь и ждешь.

— Может быть, это было бы самым мудрым выходом из сложившейся ситуации, но когда я поступал мудро? — тоскливо проворчал Дэймон.

— Мда. Мне это все не нравится, — повторился Яго. — Надеюсь, что ты помнишь, чтобы не случилось, ты можешь на меня рассчитывать.

— Только на тебя и рассчитываю, — кивнул Дэймон. — А сейчас, извини, у меня действительно времени в обрез.

Полуденные, солнечные лучи, шаловливо проскользнули сквозь занавеси из органзы в апартаменты Малкани Шагрин и подтвердили то, что она заподозрила еще вчера — сила Малакни Куори снова подконтрольна. А значит либо Джельсамина вернулась в Куори-Сити, либо Габриэлла пришла в себя. Впрочем, и тот и другой вариант развития событий ее мало интересовал. Ремиза в очередной раз пыталась осмыслить происходящее с ее близкими. После разговора с Реналем, она взглянула на ситуацию по-новому. Ей было интересно понаблюдать за реакцией возлюбленного на такую сногсшибательную новость. Сама она давно свыклась с мыслью о происходящем, но до сих пор не могла объяснить себе мотивы своего поведения. Она прожила много тысяч лет, и за эти годы родила и похоронила немало сыновей и дочерей. Когда ее очередной сын в десятилетнем возрасте сообщил ей, что должен будет отдать свою жизнь за спасение мира, поначалу она отреагировала на это довольно спокойно. Что значит жизнь одного из нескольких сотен уже рожденных ею детей? Пресловутый материнский инстинкт если не спал в ней крепким сном, то дремал последнюю пару тысяч лет. И, хотя, она с нежностью и даже любовью относилась к каждому своему ребенку, выбор между существованием мира и жизнью одного из ее сыновей показался очевидным. Поначалу… Но чем больше проходило времени, чем дольше Ремиза думала о происходящем, чем дольше она смотрела в обреченные глаза своего сына, тем сильнее и сильнее что-то стискивало ее горло. Это происходило медленно, словно кто-то притормаживал время. В тот день, когда она проснулась от того, что не может дышать, поменялось ее представление о жизни. Неожиданно для самой себя она поняла, что не готова смириться с тем, что ее сына принесут в жертву. Каким-то необъяснимым образом ей стало наплевать на существование всего мира в целом и ее самой в частности. К Фаране такой мир, в котором мать должна жертвовать жизнью ребенка. С этого дня все ее существование свелось к одной цели — спасти Анри. Как могла, Ремиза старалась вырастить мальчика независимым от чужого мнения. Впервые в жизни она старалась воспитать своего ребенка бунтарем, способным бросить вызов всем и вся. И хотя, в обычной жизни ей удалось этого добиться, в вопросе планов Шантэль сын был непреклонен. Его убежденность в необходимости пожертвовать собой была непоколебима. Когда Густаво предложил заняться развитием ее ментальных способностей, она приняла его предложение незамедлительно. Надежда на то, что она сможет «убедить» Анри отказаться от убийственного плана свекрови, придавала ей стремление постигать передаваемые Густаво знания с ошеломляющей скоростью. Не подозревавшая ранее, что способна хоть на какую-то ментальную работу, Ремиза за пару лет выжала из Корина Куори и освоила все основы мастерства, которые он мог дать. К сожалению, сын оказался единственным смертным, чей разум был ей неподвластен. И Малкани Шагрин не без оснований подозревала, что это результат вмешательства Шантэль. Тягаться с ней в могуществе Ремиза не могла.