Перевернулся на живот, кое-как поднялся на ноги. Существо вяло постанывало. Узкие щелевидные глаза затянуло мутной пленкой, когти в предсмертных конвульсиях царапали землю. Я глянул на него, и по спине побежали мурашки. И откуда берутся такие ужасы? Ведь не тролль и не орк — те вроде бы считаются темными созданиями, но на поверку так же разумны, как люди. В голове пронеслась череда образов, воспоминаний. В хороших книжках, что остались в наследство от Серого Ордена, я мельком видел описание тварей. Кажется, зовут их кусаками. Вечно голодные хищные прямоходящие земноводные с намеком на интеллект. Охотятся стаями, жрут все, что движется. Одно радует — их мало, встречаются редко. От болот, как правило, далеко не отходят. А сейчас то ли миграция, то ли просто на прогулку вышли…

Внезапно в алых глазах кусаки вспыхнула злость. Тварь издала переливчатую воющую трель, отдаленно напоминающую человеческую речь. Я насторожился, выставил меч в оборонительной позиции. Мало ли, может, существо умеет быстро лечить раны. Но нет, кусака откинулась на землю, угли глаз постепенно потухли. Подохла? Так зачем было верещать?

Ответ на вопрос я получил буквально через секунду. Позади раздался вой и рычание. Затрещали ветви, зашуршали листья, раскидываемые множеством когтистых лап.

— Мрон! — сдавленно произнес я. — Только не это…

Ко мне бежала целая стая, несколько десятков. Благодаря Ночному Зрению я видел множество смутных теней. Кусаки двигались невероятно быстро, будто перетекали с места на место.

Я интуитивно отступил к ближайшему дереву. Спина должна быть прикрыта, раз глаз на затылке нет. Скороговоркой выпалил заклятие щита. Едва закончил бормотать второе, как твари налетели темной волной. Щит отбросил самых ретивых и почему-то лопнул, словно мыльный пузырь. Должно быть, я неправильно произнес формулу заклинания. Но думать поздно, нужно драться…

От первой твари я увернулся, припал на колено и полоснул вторую по морде. Та откатилась, завывая. Я подпрыгнул, пропуская под собой кусаку, которой вздумалось попробовать на вкус мой сапог, и всем весом обрушился ей на спину. Со злым торжеством услышал хруст сминаемых ребер, позвонков.

На какое-то время я превратился в машину, бездушный механизм. Глаза фиксировали движение, разум заставлял двигаться руки и ноги, защищаться, атаковать. Ко мне тянулись когтистые лапы, сверкали алые огни бешеных глаз. Уши заложило от визга и рева. Твари были очень сильны, двигались быстро. Но я держался, держался… Усиленное заклятием тело не чувствовало ушибов. Я почти не уступал кусакам и даже немного превосходил. Меч невесомо порхал, сносил головы, отсекал конечности. Брызгала темная кровь. Ноздри щекотал отвратительный запах мускуса и гнильцы.

Я бегал меж деревьев и отчаянно отбивался. Кусак было слишком много, я не успевал их отбрасывать. Но куртка надежно выполняла свое предназначение. По ткани бегали огненные росчерки, искры сыпались после каждого попадания. Кусаки отскакивали с ревом, тела дымились, наполняя воздух удушливым запахом паленой плоти. Какая-то догадливая тварь додумалась прыгнуть на меня с ветки, но я вовремя заметил, разрубил холодное тело еще в полете.

Сколько это длилось, не помню. Но в какой-то момент я почувствовал, что проигрываю. Отвратительные зубастые хари были повсюду, по куртке все чаще скрипели когти. Тело стало невероятно тяжелым, мышцы болели от непомерных усилий. Я спасался лишь благодаря скорости. Но силы постепенно иссякали, а действие усиливающего заклинания заканчивалось.

В душе шевельнулся и стал крепнуть страх. Я упрямо стиснул зубы, отпрыгнул от очередной кусаки. Перекатился через плечо и побежал прочь. За спиной нарастал яростный вой, рычание. «Сейчас догонят», — понял я. Резко остановился, обернулся и рявкнул заклятие. От выставленных ладоней разошлась бледная и почти невидимая волна, затем взвыл ветер, раздался приглушенный хлопок. Скользкие жабьи тела рассекло надвое острой воздушной косой, отбросило прочь.

Я упал на колени, оперся о меч. Усталость обрушилась горной лавиной. Дышал я с хрипами, тяжело и надрывно. Зря бросил посох. Без него трудно, особенно таким недоучкам, как я. Теперь расплачивался за глупость. Ночное Зрение исчезло. Я сидел ослепленный и оглушенный, абсолютно беспомощный. Тело сотрясала крупная дрожь, меня знобило. Пот стекал холодным липким ручейком вдоль позвоночника. Если кто-то из тварей выжил, то мне конец, раздерут на куски. Но, похоже, повезло…

Промелькнула мысль о том, что я дурак. Возгордился, расслабился. Нужно совершенствоваться, осваивать меч, учиться работать без посоха. А я, лопух, сразу расслабился. Тот же Иг легко разделает меня под орех. Просто потому, что знает свое ремесло в совершенстве, а я так, по верхам нахватался.

Дыхание постепенно выровнялось. Легкие жег ледяной воздух. Я ощутил во рту противный металлический привкус, вяло сплюнул. Густая от крови слюна повисла нитью, сползла по подбородку осклизлой улиткой. Я утерся рукавом, застонал. Движение вызвало волну боли, что прокатилась от макушки до пят, на миг отключила разум. Очнулся почти сразу, рывком вздернул себя на ноги. Каждый шаг давался с огромным трудом, но я пересиливал себя, заставлял мышцы сокращаться. Меня бросало из стороны в сторону, ноги не гнулись. Одна штанина оказалась разорвана и в крови. Какая-то из тварей все же достала. Но рана пустяковая, скорее просто глубокая царапина. Направление я вроде бы помнил, интуитивно брел к поляне. Крики и звон оружия стихли. Одно из двух: соратники или погибли, или победили. Хотелось верить в последнее, но мало ли…

Деревья словно сошли с ума. То одно, то другое возникало из темноты, норовило сбить с ног, ударить посильнее. Я шел словно пьяный матрос из портового кабака, волочил чудовищно тяжелый меч. Наконец лес закончился. Я очутился на поляне, слепо заморгал. Угли костра разлетелись повсюду, догорали в траве. Пахло гарью и кровью.

— Рол, там кто-то есть!

Взвизгнул клинок, с силой выдираемый из ножен. Я ощутил холодок у кадыка, застыл как вкопанный.

— Свой… — прохрипел я испуганно. Не хватало умереть от рук товарищей.

— Иг, это твой подмастерье, — спокойно сказали из темноты.

Страшный холодок ушел от шеи, сместился чуть ниже, уперся в солнечное сплетение. Я ничего не видел, глаза никак не могли привыкнуть ко тьме.

— Явился, — раздался холодный, полный презрения голос.

Вспыхнул голубоватый яркий свет. Я застонал от боли в глазах, прикрылся рукой. Долго моргал, пытаясь подстроиться к резкой смене освещения. Немного пришел в себя, огляделся.

Над поляной висел волшебный шар-светильник, с пугающей четкостью освещал поле боя. Зрелище плачевное. Повсюду лежали бездыханные тела тварей. Поляна изрыта, истоптана, залита кровью. Воины все-таки справились. Но какой ценой! У кромки леса я заметил искромсанное тело одного из бородачей. Второй лежал почти у моих ног. Шея разорвана, голова держалась лишь на тонком лоскуте кожи. Кровь уже не текла, видать, погиб еще в начале драки. Лучников нигде не было, но повсюду валялись фрагменты человеческих тел. В воздухе витал сладковатый запах смерти.

Желудок взбрыкнул, я согнулся пополам в жестоком приступе тошноты. В животе было пусто, ел давно, но от этого стало еще хуже. Спазмы сводили судорогами внутренности, боль вязала кишки тугими узлами. Ноги подогнулись, но каким-то чудом я устоял. Земля промокла от крови, под сапогами мерзко хлюпало. Не хотелось опускаться в эту смесь.

В живых осталась ровно половина отряда. На Иге не было ни царапинки, он только сильно побледнел. Маг зыркал исподлобья, нервно заламывал пальцы. Феран сидел на бревне неподалеку от разбросанного кострища, кривился и пыхтел от боли. Белобрысый парень накладывал повязку ему на голову. На чистой ткани тут же расплывались темные пятна. Огромный двуручник лежал рядом, лезвие почернело от крови. Предо мной стоял лысый черноглазый следопыт, сверлил взглядом. Воин спрятал меч в ножны, но взглядом дал понять, что вытащить его снова не составит большого труда.