—А теперь посмотрите, чем мы питаемся в тех Фазах, где невозможно найти пищу. Это, — она демонстрирует таблетку, — брикет из пайка космодесанта. Чтобы приготовить обед, достаточно иметь горячую воду. Делается это так.

Наташа быстро заквашивает три обеда из двух блюд. Через несколько минут перед изумлёнными гостями исходят паром миски с борщом, гороховым и грибным супом. Рядом стоят три тарелки. На них дымится бифштекс, обложенный жареной картошечкой, гуляш с картофельным пюре и рубленая котлета с фасолью. Наташа делает широкий жест:

—Угощайтесь, пробуйте. Не бойтесь, это не муляж и не суррогат.

Подавая пример, она съедает две ложки борща и кусочек мяса из гуляша. Ученые подходят к столу, осторожно пробуют и в изумлении качают головами. Через несколько минут миски и тарелки стоят опустошенными.

—Ну как? — спрашивает Лена.

—Фантастика! — отвечает за всех Василий Глотов.

—Ив заключение я продемонстрирую вам одну из наших своеобразных возможностей в плане управления собственным организмом. Пан Олонецкий, — обращаюсь я к хозяину, — будьте добры, приготовьте полстакана коньяку. Именно полстакана, а не рюмку.

—Не стоит, — говорит Иржи Лукаш с улыбкой.

—Нет уж, — отвечаю я непреклонно. — Раз уж вопрос возник, надо расставить все точки над і.

—Сейчас Андрей, — объясняет Лена, — продемонстрирует вам нашу возможность ускорять свой собственный ритм времени по отношению к нормальному в несколько раз. Самого его вы увидеть не сможете, но он обнаружит себя своими действиями. Будьте внимательны.

Я сосредотачиваюсь и вхожу в ускоренный ритм. Переставляю мебель, наливаю в бокалы вина, насаживаю на вилки куски мяса. Весте я на колени кладу гроздь винограда на салфеточке, а скептику Лукашу мстительно спускаю вниз отвороты ботфорт. Возвращаюсь в нормальный ритм, усевшись возле столика, на который Олонецкий поставил стакан с коньяком.

—Это невероятно! — слышу я. — И вы все так умеете?

—Конечно, — отвечаю я, выпив коньяк залпом и не открывая глаз. — Этим должен владеть каждый хроноагент. Иногда в экстремальных ситуациях приходится прибегать и к этому. Правда, — я вздыхаю, — отходняк после такого упражнения тяжелый. Мне, к примеру, хорошо помогает коньяк.

Кажется, прошло. Но вставать еще рано. Сидя в кресле и не оборачиваясь, я спрашиваю Лукаша:

—Ну, Фома Неверующий, убедились или всё еще нет? Иржи Лукаш неожиданно смеётся и хлопает меня по плечу.

—А ведь купился, хроноагент! Скажу честно, ехал я сюда с недоверием. А когда послушал вас, сразу поверил. Ни один фантаст подобного не сочинит. У вас сразу всё на виду, всё есть. И достижения, и проблемы, и сложности, и неудачи, и победы, и поражения, и нерешенные проблемы имеются. В фантастике всё проще. Там всё возможно, и герои всегда побеждают. А возникают проблемы, придумает автор какой-нибудь суперпупергипермодулятор, и нет проблем.

—Это в плохой фантастике, — замечает Лена.

—Значит, мне не везло, — вздыхает Лукаш. — Хорошая не попадалась.

—Тогда зачем нужна была эта комедия? — интересуюсь я нарочито равнодушно. — Все эти намёки насчет цели и средств? Серийное производство нестандартных патронов и макеты лазера и бластера?

—Чтобы вас завести. Чтобы вы сразу выложили всё, что у вас есть, и не тянули в час по чайной ложке, не отвлекались от самого существенного. Ведь такие отступления неизбежно возникли бы. Я даже не буду настаивать на показательном выстреле из бластера. Во-первых, это не очень интересно, а во-вторых, страшно. Ну его к черту! Вот Схлопка — это действительно интересно, хотя тоже страшно. Даже пострашнее бластера. Я работаю в области физики времени, но даже не догадывался, что такое может иметь место. Петля времени! Вы видели это своими глазами?

—К сожалению, да, — отвечает Лена с тяжелым вздохом.

—Расскажите подробнее, — просит Лукаш. — Значит, она происходит в случае вторжения в уже состоявшееся прошлое?

—Как правило. Но не только. Изредка Схлопку может вызвать некорректное, грубое вмешательство в настоящее. Иногда это происходит случайно. К примеру, Андрей при разработке одной операции чуть не вызвал Схлопку. Спасла чистая случайность.

—А каким образом вы рассчитываете воздействие, чтобы оно было корректным, не грубым? — спрашивает Веста.

—Мы пользуемся аппаратом темпоральной математики.

—Вот как! — Глаза у Весты загораются. — Подробнее, пожалуйста.

—Уважаемая Веста, — умоляющим тоном говорит полковник Казаков. — Мы приехали сюда вовсе не для того, чтобы слушать курс лекций по темпоральной математике. Если это вас сильно интересует, останьтесь. Хроноагенты вам всё расскажут отдельно. Меня же как военного интересует, можно ли с помощью вашей техники, ваших программ планировать и прогнозировать развитие событий, чтобы предотвратить назревающую войну? А уж если она началась, скорректировать события так, чтобы она закончилась скорее и с меньшими потерями?

—Именно такая работа, полковник, — отвечаю я с улыбкой, — занимает у нас примерно половину времени. Я уже рассказывал Олонецким, что своё самое первое задание выполнял в качестве лётчика-истребителя на Второй мировой войне. И цель всей многоходовой операции была одна: приблизить окончание войны и сократить людские потери. Однако задавайте свои вопросы. Только, прошу, по очереди.

Беседа затягивается далеко за полночь. Из зала мы переходим на веранду, где разговор продолжается при лунном свете. Вопросам нет конца. Мы стараемся говорить кратко, но понятно. К сожалению, это не всегда получается. Попробуйте, к примеру, коротко ответить, как составляется система темпоральных уравнений, какие факторы надо учитывать обязательно, а какими можно пренебречь и почему? Но наконец все устали, и продолжение беседы переносится на завтра. Виктория разводит гостей по комнатам, а мы уходим к себе.

После завтрака разговор продолжается у бассейна. Ученые готовы спрашивать и спрашивать нас до бесконечности. К сожалению, не на все вопросы мы с Леной можем ответить достаточно обстоятельно, но даже то, что мы с ней можем сказать, вполне удовлетворяет слушателей.

После обеда ученые начинают по одному откланиваться. У них запланированы другие встречи и неотложные дела. Все выражают надежду встретиться с нами еще раз. С нами остаются Веста Медичи и отец Ричард. Веста желает поглубже вникнуть в аппарат темпоральной математики. Хотя какие из нас преподаватели этой отрасли математики? Мага Жиля бы сюда. Это было бы другое дело. Отца Ричарда интересуют различные концепции развития общества, с которыми мы сталкивались в процессе своей работы. Мы договариваемся с монахом и математиком, что с ними мы будем заниматься после обеда, а с утра будем работать по своему плану.

После завтрака усаживаемся за компьютеры, на которые Лена уже установила нашу программу. Моделируем развитие ситуации, строим прогнозы, рассчитываем варианты противодействия деятельности «прорабов перестройки». Пока что получается не очень. Отец Ричард и Веста Медичи тоже подолгу сидят с нами, пытаются вникнуть в нашу работу. Но у них тоже получается не очень.

После обеда идём на пляж, чтобы освежиться в море, и до ужина работаем с отцом Ричардом и Вестой. После ужина на веранде мы по общей просьбе рассказываем о своей работе, о Фазах, в которых нам приходилось работать, через которые мы проходили. Особый интерес вызывает Фаза биологической цивилизации, а также Фаза, в которую, как в черную дыру, проваливаются морские и воздушные суда. Оказывается, в этой Фазе есть свои «бермудские треугольники».

На шестой день нашего пребывания у Олонецких я, засидевшись за компьютером, чувствую настоятельную потребность пройтись по парку, поразмыслить, обмозговать на ходу пришедшие в голову идеи. Задумавшись, я выхожу к лестнице, спускающейся к морю. Постояв там и посмотрев на море, я иду по посыпанной белым песком дорожке. Совсем рядом раздаются страстные вздохи и приглушенный выкрики явно сексуального характера. Наверное, Наташа с Анатолием тоже решили отвлечься. Время с ними. Могли бы, впрочем, найти и более подходящее место.