—Да Схлопка его знает, где! Ведь установка, как правило, включена, находится в дежурном режиме. Вот она и фиксирует все колебания темпорального поля.

—А ты у нас кто? Оператор установки или носильщик при ней? Дисквалифицирую! Если установка фиксирует колебания темпорального поля, ты сразу должен разобраться, что к чему!

—Ага. Особенно когда бежишь между огненными гейзерами. Или удираешь от кремнийорганических хищников размером с паровоз. Или…

—Хватит вам собачиться, — прерывает Лена нашу пикировку. — В самом деле, бывают такие моменты, когда на индикатор просто некогда смотреть.

—Верно, — соглашаюсь я. — Такое вполне может быть. Как и то, что в один из таких непредсказуемых моментов он может кануть в спонтанно открывшийся переход и не вернуться из него. Причем вместе с установкой.

—И такое может быть, — вздохнув, соглашается Анатолий. — Выход один: установку надо доработать, чтобы она подавала звуковой или еще какой-то сигнал о близости перехода. Сумею ли только я сделать это в полевых условиях?

—Надо суметь, — жестко реагирую я на его сетования. — Если тебя потеряем или еще кого-либо, это уже непоправимая беда. А если мы при этом утратим еще и установку… Короче, ты понял. Скажи лучше, где-нибудь поблизости есть еще зона нестабильности, откуда мы смогли бы открыть переход?

—Есть. Тридцать шесть километров к югу.

Анатолий показывает направление вниз по склону горы. Там клубится густой желтовато-серый дым или туман. Ветер, налетающий порывами, подхватывает его клочья и тащит в нашу сторону, но до нас долетает только песок или пепел. Ясно, тот еще дымок. Изредка внизу полыхают какие-то багровые зарницы, и тогда этот туман начинает светиться. Нет, туда идти почему-то не хочется.

—Пойдём, — предлагает Лена, — сначала посмотрим на действующий переход.

—И что же мы там увидим? — спрашиваю я с ехидцей.

—Что увидим, то увидим. Не сидеть же здесь в сомнениях всю оставшуюся жизнь. Налево пойдёшь, коня потеряешь. Направо пойдёшь, голову потеряешь. Тем более что здесь и камня с таким текстом что-то не наблюдается.

—Все претензии по этому поводу адресуй «прорабам перестройки», — ворчу я, вставая с камня. — Идём к действующему переходу. Он, по крайней мере, ближе.

Мы проходим по направлению к переходу около километра, когда идущий впереди Анатолий останавливается.

—Дорога.

—И какая-то странная, — с недоумением в голосе откликается Пётр.

Мы подходим ближе. Перед нами действительно дорога, вытоптанная в мелком щебне множеством ног. Но интересно другое. Интересно или странно, как заметил Пётр. Сама дорога не очень широкая, метра три, не больше. А вот обочины у этой дороги достигают шести метров в ширину каждая. И щебень на этих обочинах размолот в песок. Словно по этим обочинам катались на асфальтовых катках. Или на танках. А может быть, еще на какой-то тяжелой технике. Ну очень тяжелой. Как бы то ни было, эта дорога идёт в нужном нам направлении.

Какое-то время мы идём по этой дороге. Внезапно Наташа нагибается и поднимает из щебня что-то блестящее. Это золотой медальон. В центре расположена трёхлучевая звезда, а по краям — два вытянутых «интеграла». Я вспоминаю символику на поясе колдуньи Фриды и на полотнище в зале её замка. Полное совпадение. Значит, мы точно находимся в той Фазе, откуда бежали ее предки.

Немного погодя Пётр находит в щебне бронзовую пряжку. А идущий по краю дороги Сергей извлекает из мелко размолотого на обочине щебня что-то белое. Это осколок кости. Лена осматривает его со всех сторон, ощупывает и определяет:

—Часть человеческой ключицы.

Дальше находки попадаются чаще. Подмётки, ремешки, пуговицы, украшения и кости. Кости почему-то попадаются только на обочинах. Дорога сужается и идёт между двумя рядами беспорядочно разбросанных черных камней. Обочины уходят вправо и влево и тянутся по внешнюю сторону каменных рядов.

А вот и конец дороги. Она обрывается между двумя высокими камнями, почти столбами. Дальше ничего нет. В том смысле, что ничего не видно. Дорога упирается в тускло поблёскивающую черную стену, занимающую пространство между каменными столбами.

—Пришли, — говорит Анатолий. — Перед нами — действующий переход.

Мы присаживаемся на торчащие по краям дороги камни. Что ж, это классический переход в другую Фазу. Необычный, конечно, но явно действующий. Я закуриваю и задумчиво смотрю на черное «зеркало». Таких переходов я еще не встречал. Сергей из любопытства обходит высокие камни справа и возвращается слева.

—Там никакой дороги нет, — сообщает он.

—Правильно, — тихо говорит Лена, — и не должно быть. Это дорога вела только к переходу. Но почему его не закрыли?

—Может быть, некому было закрывать? — так же тихо высказывает предположение Наташа.

—Но кто-то этот переход открыл, — говорю я, затягиваясь сигаретой. — Значит, он и должен был его закрыть. На спонтанный переход не похоже. А поддерживать Время знает сколько лет переход в открытом состоянии весьма накладно. Даже для высокоразвитой цивилизации. Но, в конце концов, вопрос не в этом. Вопрос в том, стоит ли нам воспользоваться этим столь любезно кем-то оставленным переходом?

Я гашу сигарету о камень, встаю и подхожу вплотную к черному «зеркалу». Всего несколько шагов, и мы окажемся в другой Фазе. И не надо будет идти тридцать шесть километров по зараженной местности, дышать ядовитым смогом. Я закуриваю еще одну сигарету и пускаю дым прямо в это «зеркало». Дым исчезает в нём бесследно. Два шага, и я — в другой Фазе. Но что это будет за Фаза? Впрочем, и переходом, создаваемым нашей установкой, мы тоже идём сами не зная куда. Какая разница? Но что-то мешает мне принять решение. Мне почему-то кажется, что от меня кто-то только и ждёт, чтобы я сунулся в этот переход. Я даже ощущаю где-то сзади мерзкий и злорадный смешок. Именно ощущаю, а не слышу. Будто укол стрелы между лопатками. Нет, не тянет меня в этот переход, и всё тут. Я готов идти до следующего перехода не тридцать шесть, а все триста шестьдесят километров. Готов по несколько раз в день делать себе инъекции антирада, готов дышать миазмами этого смога, а потом долго и мучительно выгонять из себя всю ту дрянь, которой я там надышусь. Но я не готов шагнуть в этот гостеприимно распахнутый для нас переход.

Я снова присаживаюсь на камень и спрашиваю своих товарищей:

—Ну? Какие у кого будут мнения, господа фазопроходцы?

—Не нравится мне этот переход, — берёт первым слово Сергей. — Даже не знаю, что больше не нравится: сам переход или эта дорога к нему.

—Дорога действительно интересная, — продолжает Пётр мысль Сергея. — По ней явно гнали большую толпу народа. И гнали силой, под охраной. Гнали спешно. Только вот куда их загнали?

—Как Фрида рассказывала? — вступает в разговор Наташа. — Странник Аг открыл переход, и через него ушли восемьсот человек. Остальные несколько тысяч не пожелали уходить и остались здесь. Она сказала, что они погибли. А я считаю, что они не погибли, их увели отсюда через другой переход. И увели, Пётр правильно сказал, силой, под конвоем. А кто увёл, понятно.

—Но кто протоптал такую дорогу? — спрашивает Сергей. — Ведь Фрида говорила, что здесь осталось всего несколько тысяч людей.

—Несколько — это сколько? — не сдаётся Наташа. — Это могло быть и десять, и двадцать, и тридцать тысяч. А если живые люди оставались еще и в других местах, о которых Фрида не знает?

—Верно, Наташенька, — говорит молчавшая до сих пор Лена, — сюда могли согнать людей со всей планеты. Так оно, скорее всего, и было. Но важно здесь только одно: Фрида говорила, что всё это происходило пятьсот лет назад. Интересно, «прорабы» забыли закрыть переход или просто не смогли? А может быть, имеет место что-то иное? Переход, существующий пятьсот лет, — нонсенс! За это время он должен был захлопнуться сам, если его не подпитывать всё время энергией.

—Нет, — говорит вдруг Анатолий.

Он, пока мы разглядывали переход и высказывали свои мысли по этому поводу, никакого участия в этом не принимал. Наш ведущий специалист по поиску и созданию межфазовых переходов колдовал со своей установкой. И наконец нашел решение.