Лем останавливается и несколько раз с шумом втягивает носом воздух, принюхивается. Ему что-то очень не нравится.

— Так и есть! — он сокрушенно качает головой. — Придётся обходить.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Мёртвое Озеро разлилось, — отвечает Лем. — Неужели вы не чувствуете запаха?

— Я чувствую, — говорит Наташа. — Уже минут двадцать тянет какой-то падалью.

— Это и есть Мёртвое Озеро. Надо обходить, и обходить подальше. Этот запах не только тошноту вызывает. Он еще и убивает. Подышишь этим воздухом часок-другой и будешь мертвее, чем само это озеро. Кожа облезет, глаза вытекут.

— Брр-р! — ёжится Наташа.

— А ты, сестра, — говорит Лем, — уже давно учуяла этот запах?

— Да.

— Тогда иди рядом со мной и принюхивайся. У тебя на этот запах чутьё лучше моего. Я вот только сейчас унюхал. Будем обходить. Скажешь, как только вновь эту гадость почуешь.

А неслабо разлилось это озеро. Мы идём несколько часов. Не один раз Лем пытался взять направление левее. Но всегда метров через сто или двести Наташа морщит носик и предлагает удалиться подальше от опасного места. Приходит пора ночлега, а мы так и не дошли до конца разлива. Организуем ужин и устраиваемся спать с надеждой, что завтра мы, наконец, сможем обойти это Мёртвое Озеро. На всякий случай спрашиваю Лема:

— Как ты считаешь, насколько оно разлилось в этом направлении?

— Мёртвое Озеро? Каждый год оно разливается по-разному. Были случаи, когда оно разливалось до Песков Смерти. Если так случилось и в этом году, то нам здесь не пройти.

— И что тогда будем делать?

— Пойдём в другую сторону — искать обход.

— Мимо Ведьмовской Топи?

— Её тоже придётся обходить.

— И как далеко?

Лем пожимает плечами и устраивается спать. Я только вздыхаю и тоже укладываюсь.

Утром мы продолжаем путь в прежнем направлении. Через пару часов Лем начинает беспокоиться. Он недоверчиво поглядывает на Наташу, когда она говорит, что чувствует запах Мертвого Озера. Кажется, он подозревает, что она слишком мнительна. Во всяком случае, после её слов он несколько раз продолжал идти в том же направлении, пока сам не убеждался: Наташа не ошиблась. Тем не менее, он всё больше и больше нервничает. После одной из попыток найти проход он подходит ко мне и, качая головой, говорит:

— Кажется, брат Андрей, не миновать нам возвращаться назад и искать обход с другой стороны.

— Так всё плохо, брат Лем?

— Хуже не придумаешь. Если через тысячу с небольшим шагов мы не сможем обойти Озеро, то еще чуть дальше начнётся зона Песков Смерти. К ней и на это расстояние лучше не подходить. А там… — он машет рукой. — Здесь тоже ничего хорошего нет. Вот-вот начнутся Факелы. Но по ним еще можно пройти. Хотя и опасно, но можно. А вот через Мёртвое Озеро и Пески Смерти не пройдёшь.

— А обойти их можно? — спрашивает Анатолий.

— Нет, брат. Они тянутся на десять дней пути. Легче назад вернуться.

— А что это за Пески Смерти, брат Лем? — интересуется Наташа.

— С виду это — обычный песок и мелкие камни. Но они убивают. Убивают всё живое и убивают наверняка. Никто не может пройти полосу Песков Смерти. Все падают замертво, не дойдя и до середины. Даже не надо и заходить в эти Пески. Достаточно подойти к ним на сто шагов, и ты можешь считать себя мёртвым. Два, три, самое большее пять дней, вот всё, что тебе останется. А за двести шагов обязательно заболеешь. Болеть будешь долго и тяжело и всё равно умрёшь.

Пока Лем рассказывает, Лена возится с прибором радиационной разведки. Она переключает диапазоны, щелкает переключателем определения типа излучения и, когда Лем останавливается, сообщает:

— Нейтронное излучение. И довольно мощное. Даже здесь не стоит засиживаться. А что творится в эпицентре! Лем верно сказал, такое излучение должно убивать мгновенно.

— Интересно, — задумчиво говорит Анатолий, — что может являться источником такого излучения?

— Сходи, посмотри, — предлагает ему Лена. — Покопайся. Похороны — за свой счет. Лично я за твоим телом, как бы ты ни был мне дорог, не полезу.

— Но в самом деле, — поддерживает Анатолия Наташа, — откуда здесь такое мощное нейтронное излучение?

— Интересный вопрос, — откликаюсь я. — Хочешь еще парочку таких же интересных? Откуда здесь взялась едкая, ядовитая плесень и хищные деревья? И почему заросли, отделяющие долину реки, радиоактивные? И почему река сама такая? Что это за Топь, которая питается живыми существами? А почему змеи предпринимают на людей массированные атаки? И поверь, Наташенька, пока мы идём до перехода, этих «почему» и «откуда» у нас появится столько, что можно будет им счет потерять. Я могу сказать наверняка только одно: всё это — результат деятельности наших «прорабов перестройки».

— Но зачем им это понадобилось?

— Пути и помыслы этих вампиров неисповедимы. Ты помнишь Фазу, где они уничтожили всех жителей? Знаешь, что по этому поводу мне сказал отец Таканда? Это — наказание за их непомерную гордыню. Может быть, и эта Фаза наказана за что-то своеобразным способом. Мне довелось в одной из Фаз наблюдать как «цивилизованный» Запад наказал строптивую Россию. Россия, как ты знаешь, страна уникальная. Ни в одной стране нет такого диапазона климатических условий, таких гигантских расстояний и такого множества национальностей, населяющих страну. В силу этого, Россия в своём экономическом и политическом укладе должна идти особым, одной ей свойственным путём. Со своими спадами и подъёмами. И вот после одного из таких спадов российское руководство решило вписаться в «цивилизованный» мировой рынок. С его устоявшимися связями и законами. Запад был вроде бы, и не против. Как же, такой грандиозный рынок сбыта открывается! Но Запад рассчитывал, что Россия робко постучится в двери и попросит: «Добрые богатенькие дяди, помогите из кризиса выбраться». Но Россия решила впереться на этот рынок со своими товарами. Со своими авиационными, космическими, химическими и ядерными технологиями, И она была в своём праве. Но Западу не это от России было нужно. Они не знали, куда от своих товаров деваться. И тогда Запад потребовал, чтобы Россия приравняла свои внутренние цены на энергоносители к мировым. Российское правительство, слегка подумав, согласилось. Ну, а российское правительство, как вы знаете, всегда думает именно слегка. А возможно, что в данном случае лёгкость этих дум была подогрета солидными вкладами на определённые счета в зарубежных банках. Короче, решение было принято. Запад потирал ручонки. Если какая-нибудь кожевенно-галантерейная фабричка в Испании расходовала за год пятьсот тонн мазута, то такая же фабрика в России за тот же год потребляла все пятнадцать тысяч. Иначе рабочие просто замёрзнут. Да и техпроцессы сбоить начнут. Арифметику знаешь? Вот и прикинь разницу в себестоимости какой-нибудь сумочки или пары перчаток, сделанных в России и в Испании. Я уже не говорю о всяких Бразилиях и Малайзиях. И так со всей продукцией. Но я отвлёкся. Скоро сага сказывается, не скоро бизнес делается. В итоге получилось то, к чему Запад и стремился. Стала Россия мировым поставщиком нефти, газа, руд, угля и леса. А также мировой свалкой радиоактивных и токсичных отходов. Благо огромные пространства и низкая плотность населения позволяли свалить в этой стране непомерное количество дряни. Скоро сага сказывается, не скоро бизнес делается. В итоге в России образовались обширные пространства, где не могло существовать ничего живого. Где сосны мутировали до размеров секвой или стали похожими на «пьяные» деревья, какие мы с вами здесь видели. Закачиваемые в подземные ёмкости отходы размыли грунт и образовали жуткие ядовитые трясины, ничуть не лучше Ведьмовской Топи. Комары выросли до размеров летучих мышей. От их укусов люди долго болели, а слабые совсем умирали. Ну, чем не Проклятые Места? Почти вся Россия стала таким Проклятым Местом.

Весь этот разговор происходит во время привала и обеда. Лем ест, рассеянно слушает и что-то прикидывает. За кофе я спрашиваю его: