Еще спустя пять минут мы выходим к нашим женщинам и к хозяйкам. Все в восторге. Теперь мы полностью вписались в «местный интерьер».

До позднего вечера, с перерывом на ужин, ор Кинбрус, его сыновья и дочери знакомят нас с подробностями жизни биологической цивилизации. Должен признать, что мои представления об этих цивилизациях были весьма далеки от истины. Я по наивности считал их застывшими где-то на уровне чуть выше первобытно-общинного строя. В лучшем случае, на уровне раннего Средневековья. Просто у меня в голове никак не укладывалось, что общество может успешно развиваться и достигнуть очень высокого уровня, не используя ни паровых машин, ни электрических двигателей; не создавая гигантских электростанций и ядерных реакторов; не вырубая леса, не загрязняя реки и моря. И, самое главное, в этом Мире полностью отсутствует главный источник загрязнений и опасности — транспорт. Нет полчищ автомобилей с их букетом вреднейших выбросов, нет паровозов и тепловозов, нет самолетов. Они здесь просто не нужны. Единственный вид транспорта, укоренившийся здесь, лошади. Ими пользуются для неспешных поездок на близкие расстояния. Например, при перегонке стад или на охоте.

Охота здесь из средства добычи пищи преобразовалась в спорт. Охотники и добыча состязаются на равных. Местные жители на охоте используют только копья и луки. Причем никогда не прибегают в этих случаях к телекинезу, чтобы направить стрелу точно в цель. Попал так попал. А промазал, значит, промазал.

Много столетий назад этот народ выбрал свой путь развития и на этом пути добился таких успехов, что многим Фазам было чему у него поучиться. Я не говорю о биологии, генетике и медицине. Здесь они, вообще, вне конкуренции. Но и в таких науках как физика, математика, химия, жители этой Фазы не только не отстали от других, но в некоторых областях даже вышли вперед.

Университетское образование здесь всеобщее и обязательное. Правда, оно носит некий, наполовину заочный характер. Семилетний курс обучения может быть растянут на пятнадцать, двадцать лет, а может быть пройден за три, четыре года. Здесь никто никого не торопит и не подгоняет. Ор Кинбрус имеет степень, соответствующую доктору, в области генетики. Ора Кинбрус — кандидат биологии. Стури пишет диссертацию по истории. Дела и Клета учатся на медицинском факультете, а Кист — будущий химик. Он хочет работать с отцом и разработать такие кормовые добавки, чтобы кожа животных заранее приобретала нужный цвет.

Лена выражает сомнение в успехе этой затеи. Кист улыбается и показывает на свои желтые колготки:

— Они сплетены или сотканы гусеницами каха, маленькими бесцветными червячками. Раньше каха выделяли только белые нити, и изделия, сформированные ими, приходилось потом окрашивать. Пятьдесят лет назад ор Гонц и ор Перус разработали для каха пищевые добавки и произвели необходимые генетические воздействия. Теперь имеются семейства каха, выделяющие нити всех цветов видимого спектра.

Интересная беседа заканчивается поздним вечером. Мы расходимся по своим помещениям. Лена принесла в нашу комнату транслятор, и мы с ней долго любуемся записями выступлений звезд сексуального театра. Как я и предполагал, это не имеет ничего общего с порнографией или эротическими шоу, которые я наблюдал в других Фазах. Иногда Лена останавливает запись, и я без ложной скромности могу сказать, что у нас с ней получалось не хуже. Ну, если и хуже, то ненамного.

Когда мы сидим за завтраком, ор Кинбрус объявляет, что ор Гелаэн уже прибыл и ждет нас в центральном зале. Мы быстро сворачиваем трапезу и порываемся бежать к долгожданному гостю. Но бдительная ора Кинбрус останавливает нас и заставляет съесть по чашке целебных ягод. Возражать не приходится. Работа работой, а курс лечения прерывать не следует. Здоровье превыше всего.

Пожалуй, пока я нахожусь в этой Фазе, я не устану дивиться ее достижениям. «Старейший» житель выглядит никак не старше Пятидесяти лет. Даже моложе. Его длинные, черные как крыло ворона волосы совершенно не тронуты сединой. Сколько же ему лет на самом деле?

Когда ор Гелаэн встает нам навстречу, я поражаюсь еще больше. У него стройная, спортивная, почти атлетическая фигура. На лице никаких морщин, лишь в уголках глаз небольшие складочки. Его одежда: рубаха, колготки и сапоги, выдержана в светло-бежевом тоне. Кроме того, на плечах накинут длинный плащ из тонкой кожи бежевого, с розовым оттенком цвета. Плащ на воротнике и по нижнему краю отделан рыжим мехом.

Ор Гелаэн приветливо улыбается нам. Но я, увидев его улыбку, невольно вздрагиваю. Слишком уж она напоминает…

— Старый Волк, — шепчет Лена.

Видимо, у нее возникают такие же ассоциации. Но это, разумеется, только мимолетное сходство, не более. И потом, что такое улыбка? Проявление состояния души, ее натуры. В конце концов, Старый Волк, хотя и враг, но тоже человек. И, если подходить строго, не такой уж и плохой человек. Скорее всего, только случайность привела его в лагерь наших врагов, а не в наш. Как и Кору Ляпатч. Кстати, неслучайно они работают вместе.

Пока эти мысли вихрем проносятся в моей голове, ор Гелаэн знакомится с нами, и мы рассаживаемся вокруг него. Он еще раз улыбается и говорит отнюдь не старческим голосом:

— Ора Кинбрус объяснила мне, что вас интересует. Я сразу перейду к делу и прочитаю вам лекцию о Великом Нашествии. У вас может возникнуть множество вопросов, поэтому я не рассчитываю уложиться в один день. К сожалению, завтра у меня снова экзамен, мы закончим послезавтра. Стури, будь добр, поставь поудобнее видеопанель, чтобы всем хорошо было видно. Еще чего-то не хватает для длительной беседы… Ах, да! Совсем забыл. Старею.

Он усмехается и качает головой. Мы улыбаемся, понимая, что «дядя шутит». А ор Гелаэн обращается к нашему хозяину:

— Насколько я знаю, в вашем хозяйстве того, что мне нужно, нет? Придется заглянуть в свои погреба.

Ор Гелаэн качает головой, и на столе появляется пузатая бугылка темного стекла, емкостью поболее литра. Рядом на блюдце стоит хрустальная рюмочка. Я, в свою очередь, качаю головой. Вот, что значит телекинез. А ор Гелаэн, посмотрев на нас, улыбается, и на столике появляются еще рюмочки, в количестве, соответствующем численности нашей команды. Гелаэн поясняет:

— Здесь этот напиток непопулярен. Но в преклонном возрасте, особенно при такой работе, как у меня, он необходим. Зато у вас, я знаю, он пользуется спросом. Здесь же это зелье — удел стариков. Молодые его избегают. И правильно делают. Но вы-то народ, к этому привычный. Отбросьте излишнюю скромность и угощайтесь. Вам это не повредит. Тем более что такое вы у себя вряд ли пробовали.

Ор Гелаэн наполняет рюмочки темно-коричневым напитком, и по залу распространяется несравненный аромат хорошего коньяка. «Хорошего» — слабо сказано. Беру рюмку, принюхиваюсь и делаю маленький глоточек, задерживая напиток во рту. Вот это — да! Не ожидал встретить такое в этой Фазе. Если здесь этот коньяк — удел стариков, то в других Фазах он — удел избранных. Я такой коньяк пробовал всего два раза в жизни. Первый раз меня угощал Маг Жиль. У нас, в Нуль-Фазе, такой коньяк по Линии Доставки могли заказывать только Маги, а на синтезаторе его, пожалуй, никто не решился бы сотворить. Все равно ничего не получилось бы. Второй раз я пил его во время работы в одной из Реальных Фаз. Я работал в образе крупного бизнесмена, и мы с партнером, завершив переговоры, обмывали многомиллионную сделку.

А ор Гелаэн, сделав маленький глоток коньяка, помолчав и сосредоточившись, начинает рассказ:

«Итак. То, что вас интересует и о чем я собираюсь вам поведать, носит в нашей истории название Эпохи Великого Вторжения, или Нашествия. Никогда до этого, и, надеюсь, что и впредь не будет такого, наша цивилизация не стояла так близко к своей гибели.

Все началось с того, что неизвестно откуда появились люди, пожелавшие вступить в переговоры с нашим „правительством“. Тем, кто их на это уполномочил, было невдомек, что никакого правительства у нас нет. Все сложные вопросы решаются на сходе старейшин. Но раз кто-то желает изложить какие-либо предложения сходу старейшин, нет причин ему отказывать.