— Это потому, что вы перемешали пиво, вино и коньяк. Так, девочки, пить нельзя, — кидаю я реплику в знак того, что тоже слушаю ее рассказ, и сильно заинтересовался.

Вот ведь сыкухи! Пить не умеют, взрослую обувь и чулки носить не умеют, а сексуальные премудрости уже усвоили! Жанна награждает меня благосклонным взглядом (клюнуло!) и продолжает рассказ.

Возвращались в город они уже ночью. Стас гнал свою тачку под двести километров и, пользуясь тем, что она была без трусиков, шарил у нее между ног. «Я два раза кончила! Это был кайф!»

— А вы так сумеете? На двухстах километрах? — приглашает она меня к разговору.

— Двести километров, милые девочки, для меня не скорость, — со снисходительной улыбкой отвечаю я.

— А какая у вас тачка? — глазенки у Жанны загораются и приобретают изумрудный оттенок.

— У меня не тачка, как вы изволили выразиться, а самолет.

— Так вы — летчик, — личико Жанны разочарованно вытягивается, и глазки тускнеют, — а я думала, вы крутой бизнесмен.

— Да, я летчик, — честно отвечаю я и тут же начинаю врать. — Летчик и владелец авиационной компании.

— Вот как?! И сколько же у вас самолетов?

— Сейчас четыре. В следующем месяце покупаю пятый, — врать так уж до конца.

— А самолеты у вас большие?

— Нет. Большие самолеты слишком дорого содержать. Мои самолеты берут от четырех до десяти пассажиров.

— Ой, Мила! Как интересно! В тачках я уже много раз бывала, даже в самых шикарных. А вот в самолете ни разу не пробовала.

Глазенки у Жанны снова загораются. Продолжая игру, я подливаю масла в огонь:

— В чем же дело? Хозяин — барин. Самолеты мои, кого хочу, того в них и сажаю.

— Ой! Здорово как! Сейчас, я только позвоню маме, что меня сегодня не будет. Если что, Мила, я у тебя.

Мою реплику Жанна принимает за приглашение к авиационному сексу. Она поддергивает чулочки и направляется к телефону. Походка у нее далеко не грациозная. Чувствуется, что высокие каблучки ей еще осваивать и осваивать. Тем не менее девочка не забывает поигрывать на ходу попкой. Заметив, что я смотрю вслед Жанне, Мила спрашивает меня:

— Вам понравилась Жанна?

— Неплохая девочка.

— А я? — Мила кокетливо улыбается.

— Ты нисколько не хуже.

— И с кем из нас вы предпочли бы провести ночь?

— Если откровенно, то с обеими вместе.

— Ой!

Мила блаженно улыбается. Ее глазенки, в отличие от глаз Жанны, не загораются, а подергиваются томной поволокой. Она уже предвкушает роскошную групповуху в салоне летящего на большой высоте самолета. Мила встает, поддергивает бронзовые ремешки босоножки на левой ноге, бежит к Жанне; причем ремешки на ходу снова сползают вниз, и что-то говорит ей. Та визжит от восторга. Они начинают оживленно обсуждать предстоящее сексуальное игрище. Великое Время! В многочисленных Фазах мне приходилось делать всякое, но заниматься групповухой с двумя малолетками в салоне самолета… Андрей Николаевич, вы заходите слишком далеко даже для хроноагента. Пора прекращать игру.

Девочки тем временем, в очередной раз поддернув сползающие принадлежности своих туалетов, направляются ко мне. Мордашки буквально светятся от счастья. Еще бы! Как им повезло! Будет чем похвастаться подружкам.

— А далеко ваш аэродром?

— Когда мы едем? Прямо сейчас?

— Нет, девочки, — огорчаю я их. — Сегодня ничего не получится. У меня через пять часов важный рейс. Но как только я буду свободен, я обязательно исполню свое обещание.

— А как мы вас найдем? — с сомнением и надеждой в голосе спрашивает Мила.

— Здесь и найдете. Только не подходите ко мне без приглашения. У меня здесь часто бывают деловые встречи. Когда я буду свободен, я сам подойду к вам. Договорились?

— Договорились, — вздыхает Жанна.

Девочки выглядят разочарованными. Нашли такого дядьку, раскрутили его на такой секс и так обломились. Чтобы как-то утешить их, я заказываю им две рюмки коньяку и две порции японского салата с каракатицей. Девицы оживляются. Вечер только начинается, и не все потеряно. Поймают еще кого-нибудь. А я прощаюсь с ними и направляюсь к выходу. Но мои приключения на этот день еще не закончились. В вестибюле меня окликают:

— Эй, дядя!

Делаю вид, что ко мне это не относится, и выхожу на улицу. Но меня нагоняют трое юнцов, преграждая мне дорогу. Один стоит прямо передо мной, двое — чуть сзади. Все трое коротко острижены, слегка накачаны. На уверенных физиономиях отчетливо читается превосходство над всеми окружающими и снисходительное презрение.

— В чем дело, ребятки? Какая у вас ко мне нужда? — невинно спрашиваю я.

— Чехлиться надо.

— Я по счету вроде расплатился.

— Ты, дядя, дуру не гони. За девочек чехлись.

— Если понадобится, я с ними и расплачусь. А вы-то здесь при чем?

— Ха! С ними расплатится! Да им, кроме выпивки и траханья, ничего не надо. Платить нам будешь. Понял, козел? Или не дошло?

— Дошло. Вы вроде как сутенеры при этих девочках. Ну-ну. Только, ребятки, ничего вы сегодня не получите. Во-первых, я с этими девочками ни о чем еще не договорился. Во-вторых, сутенерам принципиально не плачу. А в-третьих, о козлах мы сейчас поговорим.

— Михан, — цедит сквозь зубы один из тех, что стоят сзади, — он не понимает. Надо объяснить.

Михан, не меняя расслабленной позы, делает резкий выпад ногой, прямо мне в лицо. Ничего, тренированный малый. Если бы я был тем, за кого они меня принимают, лежать бы мне сейчас без зубов, а может быть и с перебитой челюстью. Но удар ногой попадает в пустоту. Более того, эта нога почему-то резко задирается вверх и выворачивается наружу. Михан теряет равновесие и падает навзничь. Он не успевает коснуться земли, а носок моего ботинка чувствительно бьет его в копчик. Раздается сначала деревянный стук головы об асфальт, затем грузный шлепок тела. Будто мешок с мукой уронили. Оставшиеся двое молодцев ошеломленно смотрят и не могут понять, как это грозный Михан вдруг оказался в таком нелепом положении. Лежит и не шевелится. Я делаю по направлению к молодцам три шага. Не знаю, что они читают в моих глазах, но продолжения они решают не ждать и резво делают ноги, оставив своего приятеля на милость победителя, то есть меня. Смелые ребята! А главное, крутые.

Пожалуй, хватит с меня сегодня. Вытираю запылившиеся ботинки о рубашку Михана, перешагиваю через его безжизненное тело и направляюсь домой. Там я застаю странную картину. За столом сидят Наташа с Анатолием, выспавшийся и посвежевший Петр и Вир. Лена еще не пришла. На столе стоит бутылка водки, и лежат несколько бананов.

— Что это значит? Соленые огурцы кончились, и вы подыскиваете им замену?

— Не, Андрей, — отвечает Анатолий, — это я специально принес такой набор.

— Что это тебя на такую экзотическую закуску вдруг потянуло?

— Иду через скверик мимо университета. Смотрю, сидит группа девочек-студенток, какую-то бутылку передают по кругу и закусывают бананами. Ближе подхожу и глазам своим не верю. Гоняют по кругу бутылку водки, делают из горлышка по глоточку и закусывают действительно бананами. Вот я и подумал: столько лет прожил и все зря. Оказывается, главной прелести я и не вкусил, а они во всем разобрались и все уже прочувствовали. Я вот и не знал, что водку бананом закусывать надо. Вот и решил попробовать.

— А что? В самом деле, — поддерживаю я, — почему бы и не попробовать. Может быть, мы действительно чего-то не понимаем. Разливай, Толя.

Первая же рюмка водки, закушенная бананом, наводит меня на грустные мысли о том, что в этой Фазе извратились не только нравы, но и вкусы. Мы смотрим друг на друга и «смакуем» свои ощущения. Вир молча встает и уходит на кухню. Через минуту он возвращается и ставит на стол тарелку с порезанной селедкой и луком. Анатолий вздыхает:

— К сожалению, эксперимент не дал положительных результатов. Больше я водку бананом закусывать не буду.

— Не переживай, Толя, — успокаиваю я его, разливая по второй рюмке. — Отрицательный результат — тоже результат. По крайней мере, мы поняли, что в этой Фазе и в этой стране тяга к экзотике полностью вытеснила здравый смысл. Выпьем, теперь уже нормально, без извращений.