— Тала Сири, у меня две сестры и два брата. Отец был рыбаком, он раньше продавал много рыбы, и нанимался работать в поле в сезон. Женился на маме еще до того, как наши земли стали меняться. Мама жила в семье, собирали легкое дерево, его варили, мяли, и делали ткани на деревянных станках. Они даже привезли из лесов семена больших листьев, и червей, что съедают их, и делают тонкую нитку вокруг себя. Руками пахали поля. Половину полей они засадили этими листьями, а когда выпустили червей, пришли охранники, и забрали поля. Мама вышла замуж за папу, но ему тоже запретили ловить рыбу постоянно. Ловить рыбу можно было только один раз в десять дней. В этот день теперь вся деревня выходит на лодках и плотах, и ловят очень мало, потому что больше шума, и все ругаются.

Оми отпила отвара, и я заметила, что она охмелела, но и боль ее, видимо, поутихла. Глубоко вздохнула, и продолжила:

— Сначала родилась я, тогда отец пошел работать везде, где нужны были работники. Мама дома делала ткани тайком в амбаре с двумя овцами, я постоянно была с ней там, и она закрывала станок сеном, когда уходила домой. Ночами она укладывала меня спать, и шла в лес рубить легкое дерево. Отец так уставал, что его храп всегда был мне как песня для детей. Так у нас были ткани для одежды. Продавать ее запретили. Мы могли только обмениваться, и мама меняла ткани на еду и обувь для отца. Потом родились вместе две сестры. Когда я стала как три руки, меня привели к Шанари — правитель набирал в замок служанок.

— Что значит три руки, Оми? — я даже отдаленно не представляла какой это возраст.

Она показала три раза пять пальцев, это значило, что ей было пятнадцать лет. Сейчас ей семнадцать.

— Шанари научила нас правильно ходить, говорить, помогать женщинам в замке, иногда, когда гостей не было, нас отправляли на поле замка, там мы собирали пушистые цветы, которые в кровь ранили руки. Но большее время мы красиво одевались и гуляли по замку. Нас хорошо и вкусно кормили, мы были красивее, чем все горожанки. И я думала, что я самая счастливая, и мне найдут хорошего мужа и дадут дом — это большая удача, если у мужа есть такая служба. Мне не дают деньги, но отец может взять из моего наследства, которое собирает Шанари, если они будут голодать. Сейчас мои сестры тоже должны прибыть в замок, потому что они тоже очень красивые.

— И если ты взбунтуешься, жизнь твоя и всей твоей семьи будет под опасностью? — теперь я понимала как это работает.

— Да, моим родителям проще убить меня, и считать пропавшей, потому что, если Шанари все узнает, она не примет моих сестер в служанки, а братьев не возьмут в охрану. Сейчас отец тренирует их, чтобы они прошли отбор в охрану. Братьям две руки, они тоже родились вместе, через два холодных после сестер. Отец работает днями и ночами, чтобы мы быстрее выросли и начали сами себя кормить. Он берет с собой братьев, а мама учит сестер как я научила, чтобы их сразу взяли в замок.

— А твоя любовь? Кто он, и может быть можно с ним поговорить, и он просто возьмет тебя замуж? — я подумала, что он человек из замка, и скорее всего, имеет вес в этом дурацком мире.

— Он светлый как ты, и работает на верфи. Его никто не послушает. Он живет там в специальном доме. Я узнала его, когда все одрусы гуляли на новом корабле по морю. Я сопровождала одруса Нагу. Там было много места, появились комнаты под полом, такого раньше не было. Одрусы катались на нем семь ярких, и там я познакомилась с человеком, который вел лапах. Он смеялся так громко, что разбудил меня вечером. Я вышла на верх, а он сидел и смеялся один. Смеялся так, как будто он плакал. А когда увидел меня, стал говорить со мной. Потом мы каждый вечер, как только все заснут, встречались с ним, и говорили, смотрели на небо, он показывал мне где север, и его дом.

— Он раб? — мда, вот нет у меня ни в той, ни в этой жизни знакомых из правительства, нет даже знакомых баб, что могли-бы быть замужем за депутатами. Если не везет, то во всех мирах.

— Это почти как раб, только он не на руднике. Он помогает одрусу Калиату делать лапахи. — когда она о нем говорила, у нее улыбались даже отражения свечей в глазах.

— Сига, отдохни, и мы помолчим немного. Оми, ложись на кровать, Сига, ты тоже ложись. Обе спать! Утром, если я буду спать, Оми залезет под кровать. А меня надо разбудить перед тем как ты выйдешь из комнаты. А там, решим что делать. Мне нужно было подумать. В общем, все складывалось очень даже как по маслу. Если у них любовь, парень пойдет на сговор. А если он просто поигрался, мы с ней в одном месте, для которого здесь, как выяснилось, даже нет названия.

Я просидела почти всю ночь возле камина с тлеющими углями. Кода они полностью гасли, я подкладывала быстро сгорающее деревянные трубки, типа бамбука, хотя, это мог быть он. Они долго разгорались, почти не давали тепла, но как только пламя охватывало его полностью, он быстро превращался в уголь.

Если я не ошибаюсь, у нас есть самовлюбленный советник правителя, и скорее всего, это брат моего свекра, но ему не стоит знать кто я, потому что никакой привязанности у него не было к этой семье. Двадцать лет назад он попал сюда как я, только вот откуда? То, что он был темнокожим, не говорит ни о чем — это может быть африканец, американец, а относительно наших северных жителей, что похожи больше на славян или скандинавов, он мог быть сирийцем, турком, и много кем. Что делать с ним мы подумаем потом.

А вот этот товарищ с верфи, что попал сюда как раб с севера, очень даже может помочь. У него может быть семья дома. Я не думаю, что он горит желанием здесь оставаться, тем более, что живет он не в замке, и не в одном из этих богатых домов. Если он не привязан к Оми, нужно обратиться к его патриотизму, который на севере сейчас в состоянии зародыша, но самая простая беседа о доме и долге может подействовать на неискушенного человека много быстрее, чем в нашем мире, полном излишеств.

Как попасть на верфь без Ваала, и как убедить его, что можно рискнуть, и сбежать? Нужно дать ему информацию, благодаря которой он поверит в меня. Нужен очень подробный, детально проработанный план. Сейчас время будет работать только на меня. Мне нужно больше людей, которым я могу доверять. Сига может помочь, но женщины, что забиты, постоянно заняты работой в замке — не самая лучшая аудитория. Опять же, если им обещать свободу, они могут подслушивать, доносить ту информацию, которую нужно мне, они будут глазами и ушами. Нужны сильные и мотивированные мужчины. Это рудники. Там тоже можно найти союзников, но меня вряд ли оставят там одну.

С этими мыслями я заснула, и проснулась от того, что на улице был шум. Я посмотрела в окно — благо, огонь в камине погас, и меня не было видно с улицы. Охранники бегали по двору с факелами. Но при такой луне, можно было обойтись без них, так как луна светила прямо на площадку за окном. Лучше спрятаться за шторы, и наблюдать в щель. Под окном остановилась Шанари, к ней подошли две девушки, одетые как Оми.

— Ищите ее по комнатам, она могла спрятаться в свободных покоях, или у рабынь. Если я узнаю, что одна из вас прячет ее, всю вашу семью и вас утром отвезут на рудники. — она была зла, и я сейчас только увидела, как трясется ее голова. Паркинсон? Видимо, самое начало, когда она нервничает, не может контролировать свое тело.

Я отошла от окна, разбудила Оми и Сигу.

— Сига, иди вниз, скажи, что услышала на улице шум, и увидела Шанари. Говори, что сидела у меня, потому что я боюсь быть одна, пока я не заснула. И скажи, что поздно вечером, когда ты ходила на кухню за кофе, видела, что она стояла на улице с охранником, и уточни, что ты не уверена, но это мог быть Суром. Проси не выдавать тебя ему, потому что боишься за свою жизнь. Оми, расскажи, как он выглядит, и скажи, когда ты узнала, что твоим мужем будет он, кто выбирает вам мужа? — я повернулась к Оми, которая сидела на краешке кровати. Она была бледной в свете луны, это было видно даже в темноте.

— Он высокий, и у него сломан нос, в переносице он почти плоский. Его сложно спутать с другими. Вечером, когда вы были в башне на приеме у одруса Ваала мне сказала Шанари. Она забрала меня из общей комнаты, привела в свой кабинет и говорила со мной. Я долго думала, а вчера после того, как вы в саду спросили меня, я осторожно вышла в город, и пошла к родителям. Только тогда, когда стало темно, я избитая вернулась в замок. Я вспомнила, как на корабле вы отдавали мне свою постель, чтобы я согрелась, как делились горячим отваром с олом, чтобы не заболела. Что мне делать? — она могла потерять сознание с минуты на минуту.