Мы с Андреем минут пять разглядываем траекторию. Каждый из нас мысленно проигрывает ситуацию и прикидывает свои действия. Наконец, посмотрев друг на друга, мы встаем. Катрин не выдерживает:

— Это самоубийство! Лена, что же ты молчишь? Почему не удержишь этих мальчишек от безумства?

— Они не мальчишки, Кэт. Они — хроноагенты, а кроме того, они — летчики. Я думаю, они хорошо понимают, на что идут.

— Да, Кэт, Лена права, мы — летчики. Магистр правильно сказал: только мы можем сделать это. Успокойся, — говорю я. — Пойдем, Андрей, покурим на воздухе.

Мы выходим на балкон тридцать шестого этажа.

— Что скажешь? — спрашиваю я Андрея, который, опершись на перила балкона, смотрит вдаль с огромной высоты.

— Я считаю, что на задание должен идти ты.

— Почему я?

— Здесь мало быть просто пилотом экстракласса. Здесь надо так почувствовать машину, словно это твое собственное тело. Таким чутьем к скоростным машинам ты обладаешь в большей степени. В этом я убедился во время нашего боя над океаном. И не время считаться, кто сколько заданий выполнил. Для пользы дела лететь надо тебе.

— Решено.

Мы докуриваем сигареты и возвращаемся в комнату.

Катрин сидит мрачнее тучи и угрюмо глядит на дисплей с траекторией вывода. Лена сидит за столом и меланхолически обрывает лепестки астры.

— На задание иду я, — отвечаю я на ее вопросительный взгляд.

Катрин вскакивает.

— А что с вашими коррективами?

— Какими коррективами?

— Я же говорила тебе, — спокойно произносит Лена, — что они даже не будут обсуждать этот вопрос. Это дело для них решенное. Они будут решать, кто поведет самолет. И вот, как видишь, решили.

— Нет, это безумие, гусарство какое-то! — возмущается Кэт.

— Нет, Кэт, — отвечаю я, подходя к компьютеру. — Это не безумие и не гусарство. Это наша работа. Хроноагент должен делать свое дело так, чтобы его не пришлось потом переделывать. Исправлять ошибки и недоделки всегда труднее, чем делать заново.

Я набираю код Магистра.

— Чем порадуете? Есть решение? — спрашивает он.

Рассказываю ему все, что мы решили, демонстрирую расчеты Катрин и траекторию выхода, не упускаю и сходство между этим самолетом и кораблем “Тюльпан”, которое подметила Лена. В заключение я предлагаю свою кандидатуру для выполнения задания.

Магистр отключается, мы снова остаемся вчетвером.

— Ну, Кэт, завари-ка нам хорошего чайку, — говорит Лена. — Решение принято, можно и расслабиться. А расслабляться лучше всего за чашкой чая с вареньем, печеньем и пирожными. От кофе у нас уже ум за разум заходит.

Катрин безропотно принимается хлопотать с чаем. Мы усаживаемся за стол. Чай получился превосходный: с вареньем из черной смородины, медовыми пряниками и миндальными пирожными. Но отдыхает и откровенно наслаждается чаем одна Лена. Мои мысли заняты предстоящим заданием. Андрей тоже сосредоточенно думает о чем-то; судя по всему, он в очередной раз проигрывает в уме варианты поведения самолета. Катрин смотрит на меня так, словно прощается навсегда. Я улыбаюсь.

— Кэт, ты словно уже похоронила меня. Безусловно, задание сложное и опасное. Но ты же знаешь, что даже в случае катастрофы я все равно вернусь целым и невредимым.

— Андрей, ты просто забыл нашу беседу. Даже в этом простом случае ты пройдешь через свою смерть. А сколько раз можно через нее проходить? Ты уже два раза прошел. Сколько этих стрессов ты еще сможешь выдержать? Но это простейший случай. А что, если мы имеем дело с Черным Вектором Противодействия — ЧВП, о котором я тогда говорила?

— Интересно, ты уже и название этому явлению придумала. Такты считаешь…

— Ничего я не считаю. Проиграть эту ситуацию через свою программу у меня просто не было времени. Но этот Черный Вектор мне уже всюду мерещится. Особенно в ситуациях с таким страшным исходом.

— Не беспокойся, Кэт. Все будет нормально. Не такие мы с Андреем люди, чтобы можно было сжевать нас, не подавившись. Вот, бери пример с Лены: пей чай и закусывай пряничком и вареньем. Кстати, чай у тебя — замечательный! Поделись с Леной секретом заварки.

— Спасибо за комплимент. Обязательно поделюсь, — улыбается Катрин.

— Ну, наконец-то мрачные думы нас оставляют, — радуется Андрей.

Без сигнала вызова на экране появляется Магистр.

— А, вы на месте. Отлично! Совет Магов утвердил задание. Элен, ты почему еще здесь? Почему не занимаешься подготовкой к внедрению?

— Магистр! Дай хотя бы чайку попить! Ты же знаешь мои слабости. Имею я на них право?

— Нет! Ты будешь иметь на них право после того, как он вернется с задания.

— А там последует другое задание, потом еще и ещё. Когда же женщине потакать своим слабостям? Так вся жизнь и пройдет, как у Магистра.

Ворча, Лена встает и направляется к нуль-Т, с сожалением поглядывая на накрытый столик.

— Когда все будет готово, я тебя найду, — говорит она мне уже из кабины.

Посидев немного и допив чай, мы расходимся. Лена выходит на связь со мной через два часа:

— Андрей, мне придется провозиться еще часа четыре. В этой фазе оказался неожиданно сложный язык. Надо подстраховаться, а то не дай Время, разоблачат тебя из-за грамматических оплошностей. Ведь Адо Тукан — ветер-капитан, окончил академию, принадлежит к высшему обществу и должен говорить правильно.

Я решаю посидеть у компьютера, понаблюдать жизнь фазы, в которой мне придется работать. Сразу становится ясно, насколько права Лена. Синхронный переводчик выдает такие двусмыслицы, что невозможно понять, о чем идет речь. Вдобавок ко всему, жизнь фазы пронизана такими сложнейшими сословными и иерархическими взаимоотношениями, что очень скоро я понимаю, что только качественная работа Лены может обеспечить успех моей миссии. Прямые наблюдения ничего мне не дадут. Оставляю компьютер в покое и иду к озеру. Переступая с камня на камень, добираюсь до середины уходящей от берега гряды. Усевшись на камне, я засматриваюсь на зеркальную гладь.

Вечереет. Солнце уже клонится к западу, горизонт окрашивается в розовый цвет. В воде у водорослей, облепивших камень, резвятся мальки. Налево, у камышей, изредка всплескивает рыба покрупнее. Над озером, посвистывая, охотятся на мошкару ласточки. На лист осоки у моих ног усаживается большеглазая стрекоза — видимо, решила отдохнуть после охоты.

Всюду жизнь, думаю я, даже эта странная, ирреальная нуль-фаза заполнена всеми формами жизни, как и все остальные. Впрочем, стоп! Я сам наблюдал некоторые абсолютно безжизненные фазы, не говоря уже о фазах, населенных такими неземными и жуткими, почти мистическими формами жизни или нежити, понимай как хочешь, что просто оторопь берет. Откуда это на нашей голубой планете? Ну а само существование этой нуль-фазы, разве оно не идет вразрез со всеми человеческими понятиями и представлениями о жизни и живущем? Не являемся ли и мы, давно похороненные и оплаканные в своих мирах, но тем не менее живущие да еще и активно вмешивающиеся в дела реальных миров (привидения, да и только), такой же нежитью с точки зрения обитателей бесчисленного множества реальных фаз?

Бесчисленное множество…

Я бросаю в воду камень. Круги-волны бегут по воде, отражаясь от камней, и образуют при наложении затейливый узор. Это дает новое направление моим мыслям. Беру сразу три камешка и бросаю их одновременно, веером. По воде пробегают сразу три круга волн. Накладываются друг на друга, отражаются от камней и снова накладываются. Получается еще более интересная картина. Местами образуются стоячие волны, местами интерференция гасит колебания и среди сплошной ряби образуются островки гладкой воды.

Вот оно — подобие бесчисленного множества. Воистину мы пытаемся объять необъятное. Если наша нуль-фаза — это камень, на котором я сижу, то сколько вот таких участков водной поверхности, сиречь реальных фаз, я могу наблюдать и контролировать? Через пятнадцать метров я уже не вижу, что стало с этими волнами. А что творится за этими камнями, я вообще не вижу, это для меня — тайна. Да, бесконечность… Бесконечность в пространстве, помноженная на бесконечность во времени. Бесконечность в квадрате или все-таки бесконечность в степени бесконечность? Но ведь это — неопределенность!