В Судьбу с большой буквы я не верил. Но в конце концов решился последовать зову Теней. Времени на дальнейшие поиски у меня не оставалось, приступы усиливались. К тому же проснулось любопытство: а к чему ведут? А если дар – не выдумки, но нечто большее?

Пока что Тени привели к появлению врагов. И к неподъемному долгу.

Хорошо хоть Старик заявил, что собирается сопровождать, чем несказанно удивил. Обычно держал определенную дистанцию: мол, ты сам по себе, я сам, иногда помогаем друг другу, арендуем одну лабораторию на двоих. А тут прям ультимативно засобирался в путь. В ответ на закономерный вопрос долго отмахивался, сквернословил и едко шутил. Но, не выдержав, сдался:

– Вот какого признания ты хочешь, парень? Чтоб я сказал, будто беспокоюсь, душа болит, а сердце стонет?.. Что ты как родной?.. Да хрен тебе китовый! Научный интерес у меня! Никогда с такой гадостью не сталкивался, хочется понаблюдать.

– Ты скажи – опыты поставить, – буркнул я тогда в ответ.

– Ну-у… неплохо б, – протянул старый корсар. – Есть у меня интересная мысль.

– Через мой труп!

– На трупе тоже можно, хоть и не так эффективно.

С пикировками, перерастающими в перебранку, мы и сошлись на том, что ехать надо. Старик быстро распланировал, что возьмет с собой, а что оставит и законсервирует в лаборатории. Далее обсудили, как будем добираться и с каким интервалом, а также договорились о том, что ему лучше исполнить роль дворецкого. Ну или помощника, слуги. Меньше вопросов возникнет у аристократов Тары.

Правда, подозреваю, что Дампир все-таки немного кривил душой. Но говорить прямо о своих привязанностях ворчун не любил, предпочитая делать дело, а слова оставить специально обученным мальчикам вроде Фергюса.

И вот мы здесь. Но четкий план практически сразу покатился Люциферу под хвост.

Стоически перетерпев волну вони и жжения от нанесенной мази, я удалил остатки смердящей гадости мокрой тряпкой. Уселся на диван и откинулся на спинку. Но уловил движение, чуть повернул голову и наткнулся на взгляд ледяных глаз. Старик достал из саквояжа иглы, специальный шприц, газовый баллон, пробирку с серебристым составом, похожим на жидкий металл.

– О господи! – вырвалось у меня. – Может, не сегодня? Два звена не страшно.

– Ты свихнулся, парень? – буравя меня взглядом, спросил Уильям. – Мечешь печати, как мойва икру прямо в гнезде фоморов, и ждешь, что сойдет с рук? Тут в каждом храме регистратор стоит.

– Граничный уровень вроде бы не превышал, – пробормотал я, копаясь в воспоминаниях.

– Именно поэтому тебя пока и не вычислили, – отрезал Дампир. – Но перенастроят сеть и сразу запеленгуют. Руку на стол! Живо!

– Твою ж мать, – процедил я. Но послушно вытянул руку и с упавшим сердцем проследил, как Старик соединяет патрубки, разогревает горелкой колбу, подбирает подходящую иглу, обрабатывает спиртом и пламенем.

Первый укол оказался самым болезненным. А затем боль превратилась в навязчивый, но терпимый зуд, игла в умелых руках Уильяма медленно и аккуратно поползла по покрасневшим бороздам, повторяя контур старой татуировки. И как часто случалось, на меня обрушилась удушающая волна тошноты, голову будто стянуло тисками.

– Не блевать! – проворчал Старик, метнув настороженный взгляд на мое побледневшее, покрытое испариной лицо. – Пол только-только отскреб.

В ответ я промычал нечто бессвязно-утвердительное. Стиснул зубы и попытался отрешиться от жужжания моторчика и бульканья, повторил про себя формулы глубокой медитации. Не помогло, но тошнота слегка отпустила.

Наверное, стоило радоваться, что скован не настоящим селенитом, а мнимым. Тот, что используют Лига и Церковь, практически калечит, доставляет невыносимые муки. Ритуалы снятия, проводимые по достижении нового уровня мастерства и позволяющие в итоге лучше контролировать способности, невероятно болезненны. Известны случаи, когда одаренные сходили с ума или умирали, в течение нескольких дней терпя мучения ради снятия части узора.

Мнимый селенит отличается от обычного тем, что является обедненным. В составе несколько присадок, невидимых ни для одного прибора, но вступающих в реакцию с особым раствором-активатором и разрушающих связи оков практически мгновенно.

Дампир скромно отказывался от авторства над изобретением. Вроде как теурги изначально задумывали механизм с возможностью самоконтроля. Церковники позднее превратили в кандалы, изменив концентрацию и очистив в ходе экспериментов. Но старый пират мало того что восстановил изначальный рецепт, так еще и придумал методики самостоятельной деактивации оков в случае опасности или на время тренировок.

Одно плохо – и нанесение, и разрушение узора из мнимого селенита одинаково сопровождалось на редкость неприятными ощущениями.

– Не молчи, – сказал Уильям. – Как случилось, что тебе пришлось применить печати?..

– Повстречал кое-кого, – сипло выдавил я.

– Кого?

– Лиама.

Стоит отдать должное Старику, рука не дрогнула, игла продолжала путь по моей коже. Но внимание переключил, приподнял седые кустистые брови. И мне пришлось рассказывать. Сначала сбивчиво и рвано, потом вошел в ритм, настроился на повествование и выложил все: начиная от столкновения с дядей у нотариуса и слежки и заканчивая странным заказом, бойней в библиотеке, мстителем в маске.

– М-да, – многозначительно пробормотал Уильям. Прищурился и осмотрел результат работы, кивнул. – Сойдет. Не мочи на ночь. И не приближайся к церковникам, могут заподозрить неладное. Остаточный фон будет держаться пару дней.

Я сжал и разжал кулак, осмотрел серебристые дорожки на запястье, стремительно наливающиеся медной краснотой. Затем поднял взгляд на Старика.

– Больше комментариев не будет?

– А что говорить? – фыркнул Дампир, аккуратно обрабатывая инструменты и складывая в саквояж. – Да, ты вляпался. Мыслимые лимиты невезения превысил. Но такое случается и с лучшими. Мы знали, на что идем и что нам тут будут не рады.

– Но Кэмпбелл…

– Появился не зря, твои выводы верны. И не зря устроил кровавую баню. Но для чего, понятия не имею. Как и ты, я не пророк и не гений. Нужно время, Ормонд, ответы появятся. Про мстителя то же самое. Тара большой город, тут слишком много грязи и политики. И мы сунулись в паучье логово, не удосужившись разведать обстановку. Кто с кем воюет, кто с кем дружит и против кого. Ты тут аристократ вроде бы.

– Ну, прости! Как-то не думал, что стану лордом.

– Люди предполагают, а боги располагают. Но да ладно, не бесись. Вероятно, ты привлек чье-то внимание. Возможно и то, что в тебе узнали искателя и потому прощупывали, во второй раз в кампусе столкнулся с шутом в маске по нелепой случайности. Заказ слишком громкий, чтобы игнорировать. Личности на такое клюют разные.

– Да, кстати, – неловко пробормотал я. – Насчет заказа…

– Соблазнился, – констатировал Старик, осклабившись.

– Вроде бы у меня выбор есть, – буркнул я. – Долг надо погашать. А пока появится новое дело, придется отрабатывать то, что есть.

– Я бы назвал тебя идиотом, – проворчал Уильям. – Не будь в курсе обстоятельств. Если твои догадки насчет грота не сработают, можно спустить по бросовой цене Нолану.

– Но пока будем разбираться, нужны деньги, – возразил я, промолчав о том, что дело с перепродажей может и не выгореть. Если Тени не отстанут и тут, двинусь умом, а дядя получит и дом, и цепь.

– Нужны… но слишком уж много загадок.

– Согласен. И меня многое смущает.

– Надо навести справки, – задумчиво сказал Старик, закрывая саквояж. Повернулся и добавил: – Ты тоже не отлынивай. Сходи на какой-нибудь светский раут, послушай, о чем говорят. Тряхни дружка-поэта, лысого воротилу. Чем больше нароем, тем лучше.

– Само собой, – кивнул я. – Но я хотел спросить…

– Как попасть в Лимб, – подхватил Дампир, скривившись. – Бежишь впереди донного поезда, парень.

– Прости. Я знаю лишь одного человека, который туда ходил и вернулся обратно живым и в своем уме. Тебя. Мне нужен твой опыт.