По настоянию Старика я отучился в Дортмундском филиале на историческом факультете, а затем защитил и диссертацию, докторскую. Ректор же, человек мудрый, не задавал лишних вопросов, немного помогал грантами, за символическую сумму отдал в концессию небольшую субмарину. И его можно понять, так как снарядить археологическую экспедицию проблемно и дорого. Я же покрывал обслуживание кораблика и не сильно протестовал, когда просили на нужды университета, что в целом случалось нечасто. Но более того, десятую часть находок я сдавал на факультет, чем приводил в восторг целую армию профессоров и обеспечивал материалом для исследований на годы вперед.

Так что ничего криминального. Историк и археолог, путешествую по патенту Географического общества Ньювотера.

И к слову, лишь оголтелые искатели подобны ворам. Те, кто поумнее – а к таким я причислял и себя, – умеют вести дела вчистую, законно. Или почти законно. Ну а глупые долго не живут.

Как пришел к такой жизни, история иная. И о подобном вспоминать никто не любит, вот и я гнал воспоминания подальше. Но в последние месяцы получалось хуже. Одолевали достаточно банальные вопросы. А что, если бы все обернулось иначе? Что бы произошло, если б монахи не обнаружили моей связи с Изнанкой и не отправили в семинарию вместо академии? И не случись той атаки на церковную школу, как бы сложилась судьба?..

Глупые вопросы без ответов. Потому что прошлое не изменить, как ни старайся. Иногда оно настигает, заставляет думать, возвращаться к тому, что вроде бы оставил позади.

– Вас интересует нечто конкретное? – спросила библиотекарь, закончив с записями.

– История Тары, третий век от Исхода, второй век от рождества Христова, – ровным голосом ответил я.

– Темный период?

– Да. Годы падения последней королевской династии, Исход.

Она промолчала, но изумлением повеяло почти осязаемо. А я забеспокоился – чем-то выдал себя? Вроде специально назвал более ранний промежуток, но в том же временном отрезке. Или предупредили, чтобы стерегла вот от таких любопытствующих?..

– Хм…

– Что-то не так? – с вежливой улыбкой спросил я.

Женщина снова окинула меня внимательным взглядом поверх очков, в глазах мелькнуло смутное беспокойство. Поправила выбившуюся прядь у виска, качнула головой.

– Нет, все в порядке. Просто странно. Данным периодом в последнее время интересуются довольно часто.

– Люди с официальными письмами лордов? Серые и незаметные личности? – максимально иронично, так чтобы дошло – шутка, – хмыкнул я. А сам подумал: «Вполне предсказуемо. Команды, ушедшие на штурм Лимба ранее, не могли не подготовиться».

– Нет, наши преподаватели… Ладно, я думаю, совпадение. Вас проводят, профессор.

Библиотекарь присела на стул, пошарила ладонью за стойкой – вероятно, нажала кнопку вызова. И через минуту из коридора в правом торце комнаты вышел парень в форменном комбинезоне, по-видимому, студент, подрабатывающий на досуге. Худой, с сонным взглядом, коротким ежиком светлых волос и прыщами на лбу.

Паренек взял у администратора карточку и сделал знак: следуйте за мной.

Шли мы долго. Сначала по длинному коридору с отшлифованными до блеска стенами, вдоль стальных дверей с номерами и чеканенными изображениями мифических птиц, зверей, деревьев. Одна оказалась распахнута, и за ней я разглядел аудиторию с множеством столов, книжных шкафов. Некоторые места заняты, при свете настольных ламп, в окружении бумаг и письменных принадлежностей сидели несколько парней и одинокая девушка, напряженно трудились.

Секция для студентов. Не все ринулись праздновать.

Минут через пять быстрой ходьбы по коридору свернули за угол, потом еще раз. Мы поднимались и опускались по небольшим лестницам, миновали обширные залы, сплошь забитые стеллажами с книгами. И если поначалу звуки шагов тонули в ворсе толстого ковра, вскоре туфли заскрипели по камню. Лоск и красота тоже куда-то делись, и вместо фигурных литых абажуров появились практичные фонари – в противоударных клетях, пыльные и на вид старинные.

Пришлось преодолеть и несколько шлюзов. Чем дальше, тем старше становились книги. Для подобных создавался особый микроклимат, без влаги, с четко рассчитанным процентом азота и кислорода в атмосфере. И насколько я знал, раз в несколько месяцев помещения заполнялись смесью специальных газов и аэрозолей, предназначенных для уничтожения бактерий. Считалось, что это помогает продлить жизнь ветхой бумаге. Редкие оригиналы держали в стеклянных контейнерах, вынимать из коих их не рекомендовалось.

– Пришли, мистер.

Мы оказались в очередном безликом зале с грубо отесанными стенами, наполненном сумраком, что родился в результате смешения тусклого света и густых теней. Тут имелись бесконечные вереницы стальных стеллажей, убегающих во мрак, забитые корешками пухлых томов. Столов мало, четыре штуки. И понятно отчего: разрешение на доступ к данной секции имели немногие. Здесь хранились копии редких книг, а также относительно свежие оригиналы.

– Вот картотека. Выбирайте, я принесу, – вновь подал голос парень.

С сомнением посмотрев на стул, густо припорошенный пылью, я приблизился к громадному бюро с сотнями ящичков, помеченных буквами и цифрами. Открыл один, пролистал бумажки, читая названия. Потом второй, третий.

Пока я возился, студент потрудился подготовить для меня рабочее место: протер столешницу и стул, включил лампу, достал откуда-то стопку чистых листов и парочку ручек, карандаш. Взял у меня пяток карточек и вскоре стал приносить книги – по одной, максимум по две. Причем на специальном подносе, наверное, чтобы лишний раз не подвергать деформациям.

Я не протестовал, ведь пока парень как тень метался по залу, я успевал просмотреть содержание томов. Отложить ненужное, поставить в специальную полочку на столешнице для дальнейшего изучения заинтересовавшее. Вновь обращался к каталогу, листал и листал, тасовал карточки.

К концу второго часа студент совершенно взмок и выбился из сил. У меня тоже плыло перед глазами от шрифтов и названий. Поколебавшись, кивком позволил парню присесть, а сам занялся исследованием добытого богатства.

Что ж, я и не надеялся на моментальный успех. Обычно такие изыскания занимают дни, порой недели. Но все равно испытал разочарование, материалов по теме оказалось до боли мало. Людская память коротка и ненадежна. Книги ее продлевают, но и сами теряются, стареют, умирают. А если учесть, что после проникновения Вестников в Тару современникам было не до ведения летописей, оставалось лишь издать тяжелый вздох.

Три столетия прошло со времен тех событий, и почти ничего не осталось. Что говорить о ранних эпохах. Об Исходе помним очень мало, о Пришествии того меньше. И больше придумываем, сочиняем сказки. Самые ценные источники наверняка припрятали Церковь да частные коллекционеры. Здесь же хранились жалкие остатки.

Один из выбранных томов оказался описанием событий Прорыва, но создавался пятью десятилетиями позже и скорее напоминал ночные страшилки. Текст был написан в пафосном стиле, характерным церковным слогом и завершался недвусмысленными выводами: грешники пали, праведники спаслись, молитесь и попадете в рай.

Церковь я не люблю, но вполне уважаю. Однако такие вот недалекие пропагандисты в рясах меня всегда дико раздражали.

Наскоро пролистав книгу, я потерял к ней интерес и отложил. Чепуха.

Второй том включал короткие очерки современников. Рассказчики скорее описывали свой ужас, а не выдавали факты. Заболела сестра, металась в лихорадке, потом накинулась на кого-то из родственников. Сошел с ума друг, зарезал жену, а сосед сожрал живьем своего ребенка. Все бежали, умирали, снова бежали. Встретили каких-то солдат, те поливали морской водой и пропускали в нижние тоннели. А затем началась битва, но ничего не видели, стены дрожали и грохотало.

Несколько книг я отложил, едва взглянув. Они также создавались гораздо позднее, полнились домыслами и фантазиями. И лишь в единственном томе, оказавшемся дневником некоего монаха Аерина, нашлось нечто любопытное.