Приподняв голову, я сплюнул обрывки травы и грязь, что набились в рот. У стены дымилась и шипела большая воронка. По краям плясали маленькие язычки огня, с неба падала пыль и сор. В ушах звенело, голова слегка кружилась. Если бы не Тотемный облик, то… Меня должно было изуродовать и убить осколками, но лишь оглушило. Я встал на колени и огляделся. В тумане проступали зыбкие фигуры бойцов, метались черные тени, плясали огоньки выстрелов. Молочно-серую мглу прорезали короткие раскаленные росчерки. Но гораздо выше над головой, спецназовцы палили только для успокоения души.

Подшипники лежали в траве, безжизненно поблескивали. Но едва я встал на ноги, сразу воспарили. Поспешно и виновато бросились ко мне, вновь закружились в плавном завораживающем танце.

Я присел, попятился к стене, надеясь, что не заметят в тумане. Однако сразу же раздались крики, огненные полосы перекрестились на мне. Раздался грохот, звон и визг отбиваемых пуль. Похоже, спецназовцы отлично видели во мгле. То ли радары, то ли инфракрасные детекторы…

– Вот он! – орали солдаты. – Окружайте! Не дайте уйти!

Откуда-то справа раздался басовитый рев Дубова:

– Глушите гранатами! Не бойтесь! Этот урод все равно заживит раны!

Я напряг мускулы, рванулся к забору. Но опять услышал глухое «умпф», тонкий свист. Увернулся, резко свернул в сторону. Левый бок лизнуло пламя, подшипники заискрились и зазвенели, отражая осколки. Я пригнулся, прикрылся рукой. Стал петлять как заяц, увертываясь от пуль и гранат. Но спецназовцы не давали уйти. Упрямо отгоняли от стены, не жалели патронов. Пару раз меня едва не задевали гранаты. Тело подбрасывало в воздух, вертело и кружило. Несколько осколков засели в мякоти ног и плечах. Но рваные раны сразу затянулись, плоть вытолкнула искореженные кусочки свинца.

Костюмы очень помогали спецназовцам. Я никак не мог оторваться от погони. Прятался в тумане, за деревьями. Но солдаты догоняли, непрерывно стреляли. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, двигались легко и быстро. Иногда подпрыгивали на десяток метров, пытались поразить сверху. Электроника, встроенная в броню безошибочно указывала мое положение, помогала целиться. Псевдомышцы и экзоскелет придавали бойцам нечеловеческую силу и ловкость.

Так нельзя! – сверкнула короткая мысль. – Возьмут измором.

Та энергия, что почерпнул начала потихоньку иссякать. Раны заживали гораздо медленней. Да и вращение подшипников стало вялым, дерганым. Пули чаще проникали под щит, царапали кожу. А времени на подпитку нет.

В тумане виднелись фигуры бойцов. Спецназовцы шли полукругом, непрерывно стреляли. Гранатами больше не забрасывали. То ли закончились, то ли берегли, чтобы поразить с короткого расстояния. Я оглянулся и заметил на ступеньках высокого широкоплечего, почти квадратного человека. Данилов спокойно курил, с вялым любопытством следил за миниатюрной войной.

Холодная ярость завозилась в груди. Я отдал приказ шарам-спутникам: «Сокрушите!» Подшипники взвились над головой, на мгновение зависли, а затем как пушечные ядра выстрелили во врагов. Шесть огненных росчерков разорвали туман. А затем наступил Армагеддон…

Даже я не ожидал такого. Земля задрожала, вздыбилась. Волны раскаленного воздуха разогнали туман. Камни, обломки асфальта и куски жирной черной земли взлетели высоко в небо. Пламени не было. Но воздушные кулаки, что образовались вокруг подшипников, разбросали спецназовцев как картонные фигурки. Солдаты попадали. Многие больше не шевелились. Иные катались по траве, сбивая пламя, кричали от боли. Кто-то просто ползал на четвереньках, зажимал уши, и ошалело трусил головой.

Меня задело лишь частично. На минуту потерял слух и зрение. Пыль и грязь запорошили глаза, жесткий горячий ветер опалил кожу. Я отшатнулся и прикрылся рукой. Медленно развернулся и заковылял прочь. Все, выжат как лимон. Голова кружилась, а в теле поселилась вяжущая слабость.

Я собрался с силами и побежал к бетонной стене.

Ты почти победил, Саня! – гудело в голове. – Перепрыгни, сделай милость! А потом отдохнешь, всласть отоспишься…

Из здания склада показалась фигура человека в темной одежде. Седые волосы развевал ветер, бесцветные глаза сливались с бледной кожей лица. Грудь пересекали широкие ремни, а из-за плеча торчала рукоять меча. Я вздрогнул, узнав ведьмака. Сил почти не осталось, а Ярополк еще свежий. Если догонит – мне конец.

Я рванулся к забору. Охотник за нечистью неспешно шел наперерез. Я просчитал траекторию, сопоставил скорости… Успею!

Ведьмак презрительно улыбался. И мне стало страшно. Улыбка змеи, бездушного механизма или андроида. Облик человеческий, но нутро не то, что гнилое… его просто нет!

Предчувствие опасности заставило вильнуть, изменить направление. Но с ужасом понял – не успеваю. Я успел увидеть лишь начало движения. Оглушительно хлопнул воздух, ветер ударил в лицо. В трех шагах материализовался ведьмак, застыл каменным истуканом. Я не смог погасить инерцию, поскользнулся в грязи. Твердая мозолистая ладонь ударила в солнечное сплетение, вышибла дыхание. Мир сделал полный оборот вокруг оси, и я шлепнулся в жидкую мутную жижу.

– Говорил же, не уйдешь! – спокойно произнес Ярополк.

Легкие никак не могли ухватить хоть немного того газа, что дает жизнь. Тело скручивали судороги, выворачивали наизнанку. Перед глазами скользили черные и красные пятна, мир кружился в хороводе. По щекам ползли жгучие слезы, смешивались с холодными комьями грязи, остывали. Я перевернулся на бок, скрючился в позе эмбриона.

Меня вырвало кровью. Стало немного легче. Я сумел встать на четвереньки. Поднял голову и с ненавистью посмотрел на Ярополка. Пальцы медленно сжались в кулаки. Ведьмак стоял рядом, сложив руки на груди. К рукояти меча не прикасался – уверен в себе. Бесцветные немигающие глаза равнодушно следили за моими мучениями. Охотник за нечистью будто прочитал мысли, сказал с расстановкой:

– Даже не думай!

Колючий сгусток ненависти разорвался в мозгу, убил здравомыслие. Еще пару недель назад я бы прислушался к голосу разума. Поднял руки и позволил себя спеленать. Лишь бы не били, не покалечили… Унижусь? Плевать! Унижение оправдано, если даст выигрыш в чем-либо. Всегда гордился своей прагматичностью и расчетливостью. В мире, где правят деньги, юристы и выгода – самая удобная черта характера. Чувства отягощают, путают мысли, заставляют творить глупости. Но сейчас я не внял предупреждению, отдался на волю таких ярких и давно позабытых эмоций. Какой к демону расчет, когда тебя наглейшим образом обманули, захотели сделать цепной собачонкой?.. А теперь еще и валяли в грязи…

Медленно и осторожно поднялся на ноги. Покачнулся, но устоял. Тело с большим запозданием начало восстанавливаться. В животе скручивались узлы, что-то хрустело и сдвигалось. Похоже, повреждения оказались гораздо серьезней, чем решил сначала. Я угрюмо посмотрел на бесстрастного ведьмака. Лицо – глиняная маска, в глазах пустота и безразличие. Как может такой человек родится на свет?..

Я резко и жестко ударил… Точнее хотел жестко. Но тело подвело, и удар получился вялым, кривым. Ведьмак быстро сместился влево. Я услышал частое дыхание над ухом. И тут же стенобитный таран едва не раскрошил череп.

Холодная грязь прилипла к лицу, лезла в глаза и рот. В голове гул, будто в трансформаторной будке. Я охнул, тихо застонал и вновь начал осторожно подниматься на колени.

– Неугомонный! – раздался холодный смешок Ярополка.

Удар… Теперь в основание черепа. Боль жгучим ручейком постучалась в мозг, растеклась по позвоночнику. Незримые волокна, соединяющие разум и тело рвались одно за другим… Но я еще слышал. Тихое дыхание Ярополка, далекие крики, грохот… Под пальцами собрался комок грязи, измочаленная трава… Хорошо, сейчас отожмемся от земли, встанем и надерем задницу наглому ведьмаку!

– Да когда же ты уймешься? – произнес Ярополк. В голосе прозвучало неприкрытое изумление.

Третьего удара я не почувствовал. Лишь слабый толчок где-то на грани сознания. Нити, соединяющие душу с телом, порвались окончательно. Исчезли звуки, ушел холод и жар. Боль отдалилась, затихла. Я провалился в вечную пустоту, завис среди тьмы и безмолвия. Последней мыслью было: «Снова проиграл. Обидно…»