Только на рассвете Пес ушел из города, спрятался в уютной норе под корнями векового дуба. Солнечный свет не страшил его, лишь ослаблял. Бывший охранник кладбища не испытывал боли, не мог заболеть. Он не знал что такое страх, злость и печаль. Осталось два чувства – инстинкт самосохранения и голод. Какой-то частью субстанции, что заменяла душу, Пес чуял – есть и третье ощущение, пока недоступное. Упоение Охотой, радость погони и травли, служению Хозяину…

Едва смерклось, Пес выбрался из-под корней и неспешно потрусил в город. В прошлый раз изучил малую часть, прошелся по более безопасному и темному частному району. Сегодня настал черед центра.

Охранник кладбища пересек пустырь, вышел на улицы. Тут был свет. Неопасный, электрический, но, тем не менее, довольно неприятный. Сновали двуногие, гудели железные повозки… Жизнь! И как много! Столько приятного тепла, которое можно впитать, растворить в себе. И время придет. Скоро, очень скоро…

Осторожно, чтобы не привлекать излишнего внимания Пес юркнул в ближайший двор. Уселся на скамейку в тени цветущего каштана и зачарованно уставился на громады многоэтажных домов. В каждом невероятно много искорок-жизней, суматошной, энергичной и теплой. И запах… чудесный запах вкусной, единственно доступной еды…

Мимо, буквально в пяти шагах ходили люди. Многие морщились, брезгливо кривили лица и закрывали носы, чувствуя запах разложения и гнили. Ежились и поводили плечами – во все стороны расходились волны сырого холода. Один даже заметил красные точки в темноте – глаза Пса. Но решил, что курят обычные городские бродяги. Пробормотал ругательства и поспешил удалиться.

Если бы Пес умел жмуриться от удовольствия, то так бы и сделал. Но веки давно сгнили, морда превратилась в бесформенную массу с гребнем острых крокодильих зубов. Только облезший хвост вяло подрагивал, выражая радость бытия и удовлетворение.

Мертвый кладбищенский охранник видел иначе, чем живые. Воспринимал свет и тьму, отличал оболочки, поверхности, формы… Вдобавок чуял жизнь. Люди – расцвечены оттенками красного: от ярко-алого до темно-багрового, почти коричневого. Животные – точки или искры, чаще тусклые и невыразительные. Птицы – едва мерцающие пятна. А еще Пес видел черную паутину, скользкие переплетения и узлы которой обвивали некоторых двуногих и четвероногих. Такие существа были вялыми и болезненными, медленно угасали. Пес знал, что скоро станут такими же как он, отдадут души Хозяину. И тихо, по-своему радовался.

Голод терзал все сильнее. Растущее и крепнущее тело требовало больше и больше. Пес принюхался, повертелся на скамейке в поисках подходящей добычи. Спрыгнул на землю и побежал к небольшой жестяной будке – голубятня. Порыскал, обежал вокруг. За тонкими металлическими стенками слышалось хлопанье крыльев, сонное урчание. Голуби! Но дверца крепко заперта. Лишь утром придет дворник и отопрет, выпустит птиц на свободу. Пес не мог ждать. Голод нарастал подобно горной лавине, мучил и выворачивал наизнанку.

По окрашенной стенке прошлась толстая лапа, скрипнули когти. Один… второй… С третьего раза крепкое на вид железо смялось словно бумага, длинный лоскут отошел в сторону. Пес удовлетворенно клацнул зубами и юркнул в черную дыру…

Спустя десять минут из тьмы показалась шишковатая голова, вымазанная в крови и припорошенная перьями. Охранник кладбища постоял на месте, прислушиваясь к ощущениям. Голод немного утих, но увы – не ушел насовсем. В птицах оказалось мало силы. Необходимо охотиться еще.

Пес осторожно побрел вдоль домов. Прятался в тени, прислушивался. Но городские коты давно почуяли запах Смерти, разбежались и попрятались. Можно залезть в какой-нибудь подвал или на чердак, попытать счастья с мышами… Но что толку? Беготни много, а сытости никакой.

Подчиняясь наитию, Пес пересек улицу, пробежал через несколько дворов. В круги света заходил неохотно. То, что его могли увидеть двуногие не особо волновало охранника. Но свет отнимал и без того крохотные силы, а голод мучил с удвоенной яростью. Наконец, впереди появились густые заросли, деревья и кусты. Пес зашел в один из запущенных городских парков. С облегчением встряхнулся, стал изучать территорию.

После получаса безрезультатных поисков мертвецу несказанно повезло. Почуял жизнь… яркую и сочную, человеческую. Двуногий был в одиночестве, вокруг на многие сотни метров ни души. Легкая добыча… С другой стороны Пес не настолько окреп, чтобы справится с человеком. Голод подстегнул и охранник решился. Медленно пополз через кусты, стараясь не шуметь…

Сидор, пятидесятилетний бродяга лежал на ложе из старых тряпок, полиэтиленовых пакетов и картона. В животе сыто ворчало, в голове восхитительная легкость и туманная дымка. Сидор чувствовал себя почти счастливым. Слушал шелест листьев, шорохи ночного парка. Лениво размышлял о смысле бытия и превратностях судьбы.

Лет пять назад Анатолий Сидорович Жарков, инженер-технолог и просто алкоголик изнывал от бремени существования. Стервозная жена устраивала скандалы и пилила каждый день, отбирала деньги и прятала водку. Дети воротили носы, норовили облить грязью собственного отца. На работе не ладилось. Проект, сделанный в алкогольном угаре, оказался убыточным. Начальство угрожало увольнением. Коммунальщики требовали оплаты долгов, подали в суд.

Но никто: ни жена, хорошая, в общем-то, женщина, хозяйственная и добрая… ни дети, ни сотрудники не знали кто на самом деле Толик. А Жарков был мечтателем и философом с большой буквы! В воображении рождались невероятные и зачастую необычные мысли. Сидор знал как сделать мир лучше, изменить государство, связаться с инопланетянами… С самого рождения ощущал, что достоин большего. Верил в величие разума, планировал высказать человечеству свои мысли, написать книгу. Настоящую, добрую и светлую. Но что-то постоянно мешало и отвлекало: учеба в университете, бурные попойки с друзьями, хлопотная семейная жизнь. И Толик откладывал на потом. Просыпался каждое утро с мыслью: «Немного свободы, чуть-чуть времени и возьмусь!» Но день проходил за днем, летели годы, а Жарков все больше погрязал в мелочных проблемах. От безысходности и скуки начал много пить.

А в один прекрасный день жизнь преподнесла кучу неприятных сюрпризов. Придя на работу, Толик обнаружил приказ на увольнение. Забрал трудовую книжку, выходное пособие и отправился в ближайший кабак заливать огорчение. Ближе к вечеру вернулся домой. Но ни жены, ни детей не нашел. Большая часть вещей оказалась вывезена. А еще через час приехали судебные исполнители с нарядом милиции и отобрали ключи от квартиры. Жилье конфисковали за долги. Так Анатолий Сидорович Жарков превратился в Сидора, обыкновенного бездомного бродягу, бомжа… И обрел долгожданную свободу.

Первый год новой жизни дался очень тяжело. Приходилось терпеть голод и холод, учится существовать без работы и крова. Но Сидор свыкся, подружился с другими бродягами. И постепенно вошел во вкус… Все реже Толик вспоминал о прошлом, позабыл о великих мечтах. Каждая минута была занята поиском пропитания, мест ночевок, борьбой за жизнь. Неприятный запах, отросшая борода и лохмотья на теле уже не вселяли ужас… Но иногда, в моменты сытости и хорошего настроения поддержанного высоким градусом, разум Жаркова взлетал выше облаков, пронзал небесные сферы, строил и разрушал миры, империи…

…Сегодняшний день прошел очень удачно. Сидор собрал много пивных бутылок и сдал в магазин, получил законную плату. Потом был набег на мусорник у элитных домов. И опять повезло: конкурентов не оказалось, а в мусорном ящике обнаружилось несколько банок просроченной тушенки. На вырученные деньги бродяга купил «маленькую», забрался в свое логово посреди парковых зарослей и устроил пир. А потом улегся, закинул руки за голову и стал отдыхать.

Легкий прохладный ветерок приятно ерошил грязные волосы и клочковатую бороду, освежал лицо. Жаль, что небо затянуло тучами. Сидор любил смотреть на звезды, вспоминать романтическую и бесшабашную юность…

В кустах зашуршало. Затрещали ветки, послышались звуки мягких шагов. Бродяга насторожился, сел и взялся за короткую суковатую дубину. Пошарил в кармане старого линялого пальтишка и достал фонарик. Хороший, китайский. С множеством светодиодов и свежими батарейками. Неделю назад нашел на улице.