Утром пошли на пляж, взяли с собой фотоаппарат. Несколько снимков втроём и вдвоём. Теперь держимся вместе я, Женька и Толя. В шашлычной совершенно бесстрашно продают чачу в разлив. Сто грамм — два рубля. Сто пятьдесят грамм — три рубля. Не боятся ни Михаила Сергеевича Горбачёва, ни его указов. Фотографировались на фоне моря и пальм. Читали «Обломова». Я признал Гончарова, как великого русского писателя. Полюбил Гончарова.

От Вали я убежал, чтобы не видеться с ней, избежать неприятных объяснений. После обеда пошли с Женькой в магазин на гору. Купили арбуз и грецких орехов. Орехи съели по дороге. Заметив нас, поглощающих орехи, директор дома отдыха сообщил ценную информацию. Сказал, что в орехах есть витамин, отвечающий за мужскую силу. Ему, в его возрасте, видимо, необходим витамин. Мы обходимся своими силами, нам для этого орехи не нужны.

Вечером, поужинав, лежали в номере на койках и не ждали гостей. Однако гости пожаловали. Пришла не Валя, которая должна была прийти, забрать банку с кофе, а Наташа, с которой я вчера поговорил и вроде как попрощался. Она вошла по-хозяйски в наш номер и села на мою кровать. Я попросил ребят уйти, мы остались с Натальей наедине. Она ещё девочка и увлечена мной не на шутку, я не стал пользоваться её расположением ко мне. Не стал злоупотреблять её доверием. Поступил, как благородный герой из романов девятнадцатого столетия, не нарушил её девственности.

Мы с Наташей прогулялись до «Радуги», где на нас с удивлением смотрела Света, которая тоже из Харькова. Затем я проводил Наталью до ворот дома отдыха «Цихисдзири».

Вернувшись, не пошёл спать, сел за телевизор. Смотрел выступление Жванецкого. Хохотал над его шутками, отдыхал.

Воскресный день здесь совсем не ощущается. Разве только в том, что почта закрыта и нет свежих писем и телеграмм в почтовом ящике. Почему-то вспомнил о маминых открытых пирогах с чёрной смородиной, которые вместе с пирожками она печёт по воскресеньям. Утром блины, вечером пироги. Большой открытый и много маленьких пирожков с капустой и мясом. Вспомнил, наверное, потому, что кормят здесь хорошо, но однообразно.

Встали позже положеного, в стране перевели стрелки. Те отдыхающие, что проснулись, умылись и прибежали на завтрак в обычное время, кричали от возмущения. Им пришлось ожидать завтрака целый час. Мы же в этот час сладко спали. На пляже я принялся штудировать поэму А.С.Пушкина «Граф Нулин». И с Женькиной помощью выучил целый кусок. После этого на берегу стал искать красивые камни. Набрал больших и маленьких круглых камней. Поедут со мной в Москву.

После обеда взял на пляж тетрадь и ручку. Написал два рассказа и описал своё пребывание на отдыхе. Пришлось прервать своё письменное творчество, подошла Наталья. Принесла две новые батарейки, специально ею купленные для нашего магнитофона. Толя обрадовался больше других. Он спит с включённым магнитофоном в обнимку, слушает всё подряд по многу раз. Он собрался, взял батарейки и побежал домой слушать магнитофон. Какое море, какие друзья, какое общество прекрасной девушки, когда есть магнитофон!

Просыпаемся мы на час позже, вот только солнце за горизонт уходит от нас на час раньше. С пляжа пришлось уйти в восемнадцать часов. Пришла в наш номер Валя. Забрала свою банку кофе и пыталась у меня, что-то спросить, но потом раздумала и ушла. Не выяснять же отношения при всех.

У нас в доме отдыха кино «Кто войдёт в последний вагон», в доме отдыха «Цихисдзири» танцы. Ребята пошли танцевать, я пошёл на свидание с Наташей. Она уже ждала меня. По дороге пришлось довести до дома отдыха подвыпившего отдыхающего. С Наташей пошли к нам в свободную комнату. По дороге встретили делегацию из нашего лагеря. Подошёл дед, Николай Иванович, подмигнул мне и сказал Наташе: «Послушай, милая, этот друг четырём девушкам головы заморочил. Ты у него пятая». Наташа не придала этим словам никакого значения.

Вечером пили чай с мандаринами.

Сегодня Наташа возвращается в Харьков. Я хотел было уехать в Батуми, чтобы не видеться с ней. Не люблю сцен прощания. Но утром передумал ехать, пошли на пляж. Скоро к нам подошла компания из наших стариков. С ними Татьяна и Ира с детьми.

Я лежал на камнях, в море не входил. Подошла Наташа, попросила меня, чтобы я покупался вместе с ней. Услышав мой отказ, пошла в море вместе с Толиком.

Возвращаясь с пляжа, фотографировались. Татьяна попросила взять на руки её спящего ребёнка. Пришлось мне нести её дочь на руках с пляжа и до постели. Скажу откровенно, устал.

После обеда на дороге к морю нас встретила Наташа. Глаза у неё были грустные. Она ждала от меня на прощанье нежных слов, обещаний, поцелуя. Я дал ей свой домашний телефон, сказал: «Будешь в Москве, звони». Повернулся и пошёл с ребятами на море.

На пляже мы напоили бродячую собаку сладкой газированной водой из бутылки. Собаки здесь все добрые, ласковые. Читали «Обломова», учили «Графа Нулина». Сегодня море было особенно красиво. Солнце светило так, как это изображено на старинных картинах. Где библейская тема, Иерусалим, Царство Божие. Здесь повсюду разлита красота.

Вечером по телевизору смотрел спектакль Малого театра «Достигаев и другие». Постановка Бориса Бабочкина. Он же играл Достигаева. Перед сном любовались звёздами. Они как сказочные цветы на тёмном бархате. Через три дня будем зябнуть в Москве. Трудно будет представить себе, что где-то так тепло и так ласково солнце. Пили чай с мандаринами, — вкусно.

День отъезда, тревожно на душе. После завтрака пошли с Женькой на почту, получить сто рублей по переводу. Не сразу, но получили. Купались и загорали, фотографировались вместе с рыжим щенком.

После пляжа сдавали книги, лежаки, бельё, платили деньги и собирались к отправке. Директор дома отдыха на прощанье шутил. Говорил, что в баскетбольной команде города Тбилиси мне самое место. Сфотографировались возле главного корпуса под пальмой и пошли на автобус. Остановилось сразу два. Хотели сесть в «Икарус», но передумав сели в идущий следом за ним «Львовский».

Приехав в Батуми, быстро добрались до вокзала. Сдали вещи в камеру хранения и пошли на рынок за заказанными для меня сапожками. Тот, кто обещал сапоги, разводил руками. Просил подойти к нему завтра. Мы купили виноград, помидоры, инжир и собирались идти на вокзал. Но тут появились другие сапожники. Они стали смотреть на мою ногу и попросили подождать. Ждали в подворотне в компании с хромым человеком. Наконец появился его друг, принёс сапожки сорок четвёртого размера. Я померил, решил брать. Просили сто двадцать рублей, сторговались на ста.

На вокзале целый час ждали поезда. В тринадцатом вагоне чувствовали себя хорошо, до того момента, пока не случилось несчастье. Наш поезд задавил, а точнее сказать, переехал человека. Человек из города Куйбышева.

Несчастный на полустанке хотел пролезть под нашим вагоном, а поезд в этот момент возьми, да и тронься.

Спать я ложился в стеснённом расположении духа.

Ночью, то и дело просыпаясь, я видел сидящего рядом со мной человека. Он так просидел всю ночь, ехал без билета. Дал проводнику деньги и тот его пустил в вагон. Завтракали китайской тушёнкой, хлебом, чаем, помидорами и виноградом. Толя приходил и ел с нами. Ночью его продуло и едва мы заканчивали трапезу, он убегал и ложился в свою разложенную постель. После завтрака стало скучно. Кое-как дождались обеда. В вагоне ресторане нас накормили щами и недоваренной картошкой.

Познакомились с ленинградцем, ехавшем рядом с нами. На вид ему года двадцать четыре Он три года назад бросил заниматься штангой. Интересуется религиями, имеет свой устойчивый взгляд на мир, на происходящее в нём. Давно я не встречал такого собеседника. Мы его посадили за свой стол, стали поить, кормить, спорить. Спорили до станции Иловайская. Там вышли все на перрон и проводили Толю. Чувствовалась уже и прохлада и сырость.