Домой приехал расстроенный, позвонил Анне. Она меня как могла, утешала. Сказала, что изо всех сил желает, чтобы я поступил. Ну что ж, завтра постараемся в ГИТИСе охрипшим голосом что-то доказать.

Звонил Женьке, он сегодня первый день на работе в ЦУМе. Не понравилось ему там. Отец ходил в дружину, пришёл весёлый и отдохнувший. Катался в качестве дружинника на теплоходе по Москве-реке. Родители на субботу-воскресенье собираются ехать на дачу. А мы что-нибудь придумаем, может, в поход с ребятами пойдём. Какой замечательный отдых в лесу с палаткой!

С утра тяжело вставал. Поднявшись наконец, надел спортивную форму и вышел прогуляться. Гулял полтора часа, сходил к универмагу «Минск». Вернувшись, принял душ, поел, оделся и отправился в ГИТИС.

Приехав на час раньше, стал блуждать среди сдающих третий тур молодых людей. Много желающих и мало подающих надежды. Так мне показалось. Сказали, что второй тур перенесут, и будет он после третьего. Встретил вчерашних знакомых и пошёл вместе с ними в кафе. Вернувшись, обнаружил, что прошла только половина всех желающих сдать третий тур. Мог бы ещё погулять.

Встретил Витьку, он приехал узнать, как его дела. Я же так ничего и не дождался. Перенесли мой второй тур на завтра. Будет в десять часов утра. А сегодня с Витькой поехали провожать Генку Стручкова в Уфу с Казанского вокзала. Сначала искали поезд, потом Генку в нём. Генки в вагоне не оказалось. Подошёл перед самым отходом поезда.

Приехав домой, позвонил Ане. Сказал, что второй тур перенесли на завтра. Договорились, что как только я вернусь с прослушивания, так сразу позвоню, и мы условимся о встрече.

С утра встал, пробежался, выпил три сырых яйца и поехал в ГИТИС. Приехал раньше десяти часов. В институт никого не пускали, всё было закрыто. Я пошёл в кафе, но и оно с десяти. Поговорил с вчерашней знакомой, её «срезали» с третьего тура на курсе Евгения Лазарева. Сегодня она пришла пробоваться на курс к Голубовскому. Голова у меня с утра плохо соображала и как читать в таком состоянии, я не знал.

В десять часов пришёл Левертов, и я в составе пятёрки прошёл в зал со сценой. Педагог честно предупредил, что курс уже набран и только тот, у кого проявятся особенные краски, может на что-то рассчитывать. Читали все плохо. Я читал последним и выгодно отличался от предыдущих соискателей «красочного» места. Начал своё выступление посланием апостола Петра:

«Широк путь зде и угодный сласти творити, но горько будет в последний день, егда душа от тела разлучатися будет: блюдися от сих, человече, Царствия ради Божия».

Педагогам это понравилось. После чего читал дореволюционных поэтов из журнала «Сатирикон». Тоже понравилось. Стали просить, чтобы я прочитал всё, что готовил. Одним словом, увидели во мне те краски, недостающие на курсе, о которых Левертов говорил в предварительной речи. Я забыл про больное горло и показывал всё, что у меня было. Но всё же не так ярко, как того от меня ожидали. Что называется, «не выстрелил».

Меня искренно поблагодарили, как и всех остальных, и сказали «до свидания». Я думаю, что именно до свидания, а не прощай. Я всё ещё хочу поступить и учиться в театральном институте. Вышел из ГИТИСа в хорошем настроении, но через десять минут оно сменилось на минорное.

Приехав домой, позвонил Анне, и мы с ней говорили часа полтора. Договорились, что завтра встретимся.

А сегодня я гулял по Москве до двенадцати ночи. Был на Красной площади. Смотрел салют. Как оказалось, сегодня день открытия Игр Доброй Воли. В Москву приехало много китайцев, все со значками Мао Цзэдуна.

Встал в одиннадцать часов, посмотрел «Утреннюю почту». После чего переоделся в спортивную форму и пошёл, не торопясь, по большому кругу, чтобы окончательно отойти от сна.

Встретил учителя. Забрал у Анны Яковлевны книгу и в подробностях рассказал ей о своём вчерашнем походе в ГИТИС.

В девятнадцать тридцать встретился с Анной у магазина «Минск».

Аня пришла, немного запоздав, как и полагается молодым девушкам приходить на первое свидание. Направились в еловый лес, известный у нас под названием «Девятый километр» или дача Сталина. По дороге к нам пристала чёрная собачонка и провожала нас до лавочки, на которую мы присели.

Я ей рассказал про армию, смешные эпизоды из своей рабочей жизни. На тот момент, когда прилетели комары и стали нас прогонять, мы как раз вдоволь наговорились. Я её проводил до подъезда. Прогулка получилась содержательной, но не достаточно душевной. Не могу выкинуть из головы Таню. Да и чего греха таить, провал в театральных училищах давал о себе знать. Ощущение несостоятельности угнетало.

Домой вернулся в неважном настроении. Апатия подбирается, надо работать. Завтра в библиотеке выходной день, а жаль.

Встал в одиннадцать утра, нарядился в спортивный костюм и вышел на улицу. Жара обдала с ног до головы, но я не стал подниматься и переодеваться в более лёгкую форму одежды, побежал по большому кругу. Изрядно вспотел, но после контрастного душа и хорошего завтрака почувствовал облегчение в теле. Взяв гитару, стал наигрывать и напевать песенку про русалку, которую написал три дня назад.

Затем поехал к Женьке в ЦУМ. Встретившись, пошли вместе обедать в столовую для персонала. Я взял только салат и шоколад с чаем. Ни к чему другому душа не лежала. Пообедав, зашли в студенческий штаб, поговорили с командирами. Но они чего-то застеснялись меня и разбежались. Остались мы втроём. Я, Женька и молодая студентка, рисовавшая стенгазету. После перерыва другу нужно было становиться к прилавку и стоять до шести вечера. А я решил в это время съездить в общежитие ГИТИСа. Узнать, уехал ли первый курс домой. А точнее, Юля Силаева. Вахтёр мне сказал, что она уже дома. Вернувшись в ЦУМ, встретил Андрея Шеставицкого с Женькиного курса. Андрей, «сбитый лётчик», перевёлся из авиационного военно-воздушного училища в торговый институт. Он с завистью в голосе рассказал мне о родственнике, работающем в морге. О том, какие большие деньги этот родственник получает. Я терпел его разговоры до тех пор, пока у Женьки не закончился рабочий день. Оставив Андрея со своими мечтами о лучшей жизни, мы с другом отправились в кино.

В «Зарядье» не попали. У касс народ толпился и гудел, как потревоженные пчёлы в улье. Заехали в пельменную на Добрынинскую, там заправились и пошли в кинотеатр «Ударник» на фильм «Выйти замуж за капитана». Скучная картина.

Спать лёг в три часа ночи.

Встал рано, в одних спортивных трусах пробежался по большому кругу. После душа и завтрака поехал за картошкой на Овощной базар, что на станции метро «Добрынинская». Базар открывается в десять. Я приехал в двадцать минут одиннадцатого. Передо мной в очереди стояло пятнадцать человек. Я был последним, кому досталась картошка. По сорок копеек за килограмм и ту нигде в Москве не найдёшь.

Сходил в аптеку, купил зубную пасту и зубную щётку. Вернувшись домой, побренчал на гитаре и перекусив, пошёл в библиотеку. Провёл там шесть часов за чтением Маяковского.

Звонил Борьке, нам так и не дали побеседовать. Телефон стоит в родительской комнате, а мама с папой разговаривали чересчур громко.

Звонил Аркадий, его завтра призывают в армию. Просил подъехать утром к Киевскому военкомату. Я ему продиктовал свой индекс, адрес он знает.

По совету друзей начал полоскать горло холодной водой. Сразу как-то с голосом лучше стало. Может, это самовнушение?

Встал полседьмого. Поел и поехал к Киевскому военкомату к станции метро «Кутузовская». Аркадия провожали в армию отец с матерью, дедушка с бабушкой, я, да ещё один его техникумовский приятель.