Встретился с Таниным мужем, Володей Андриановым. Он опустил глаза и поздоровался со мной нехотя. Видимо, Питерский ему уже рассказал о моей вчерашней выходке.

После работы я поехал в ГИТИС, встретился с Витей. Он повёл меня на «умные разговоры». В подвале, переоборудованном их любимцем, учителем эстетики Михаилом Борисовичем Зыковым, проходила беседа.

Говорили то обо всём понемногу, то много ни о чём. Мы высидели положеное время и пошли в кафе. Кафе закрыли, так как было уже девять часов. Я предложил Вите пойти в ресторан «Арбат».

Швейцар нас не пускал, шутил, говорил: «Нет ничего: ни питья, ни еды». Я подошёл к официантам, стоящим в компании, заложив руки за спину и попросил обслужить нас. Откликнулся один, остальные остались безучастными.

Взяв пятьдесят рублей вперед, он кивком головы дал добро гардеробщику. Нас раздели. Официант провёл в зал и накрыл стол на двадцать пять рублей. Сервировали стол быстро, мы даже успели посмотреть эстрадную программу.

В ресторане «Арбат» тем и хорошо, что есть эстрада. В ресторане было много проституток и гостей с Кавказа. Тех, что днём торгуют на рынке.

Сводник хотел подсадить к нам девиц, мы отказались. Выпили водки, послушали песни и по свежему снегу пошли к метро.

Снег хлопьями падал с неба. Всё шёл и шёл.

Спал, как мёртвый. Даже не просыпался ночью для того, чтобы воды попить. Что почти всегда случается со мной, когда выпью.

На работе военные долго не могли отыскать ключи, но всё же открыли Лабораторный корпус вовремя.

Провёл комсомольское собрание. Второе по счёту за время моего секретарствования. Комсомолка Марина Мóрина просила оставить её ещё на два года в комсомоле. Мы пошли ей навстречу.

Звонил Бочаров, её начальник, ругал меня за собрание в рабочее время. Я обозлился не из-за того, что он на меня кричал, а на себя. Из-за того, что приходится общаться с такими вот Бочаровыми, которых я в грош не ставлю.

После работы поехал в ГИТИС. Витя взял мне в читальном зале книгу Михаила Рощина «Южная ветка». Я её с большим интересом читал.

Андрей Звягинцев просил у всех десять рублей, до стипендии, — ни у кого нет денег. Я ему дал взаймы. Андрей смотрел на меня, как на благодетеля. Поделился со мной апельсином.

Дима Журавлёв всё время спрашивает: «Как дела?». Я отмалчиваюсь.

Сегодня впервые за четыре дня вместо снега с неба шёл дождь. Дороги скользкие и опасные — лёд и вода.

В метро спал, видимо от перемены погоды. Видел, как многие держались за сердце.

Смотрел Ленинградские «Новости». Читал до двух часов ночи.

Опять прислали из военкомата повестку. Хотят видеть меня с характеристиками, вроде как для учёта. Ходил в обед по магазинам, купил солдатам тортов на сто ртов. Четыре торта по их просьбе взял.

Настроение невесёлое, но при этом я всем говорил комплементы. Старухи на работе заискивают, а сами у Толи спрашивают, чего он сидит, ничего не делает. Дали заработную плату пятьдесят пять рублей. Я со старой ведомостью бегал, собирал деньги с комсомольцев. Они жмутся, взносы платить не желают. Как дети малые, жалуются, что маленькая получка и мне следовало бы с них деньги собирать пятого числа. Такие заковыристые придумывают жалобы и отговорки, что хоть в тетрадь записывай. В последнее время я совсем не пишу, — нет творческого духа, порыва. Отговариваюсь тем, что душа моя в узилище, в рабстве. А как известно, соловей в клетке не поёт.

Сегодня на занятия театром пришли только двое, — я и Артём. То есть те люди, которые обязательны. А из возможных и желаемых не было никого.

Мы с пользой провели время. Артём рассказал, как сдавал научный коммунизм. Педагоги вертелись, но всё же поставили ему «тройку».

Артём удивился хорошему ко мне отношению продавцов и кассиров в магазинах. А ведь я ему рассказывал, что ежедневно делаю обход в обеденное время и со всеми здороваюсь.

Позавтракав, поехал в ГИТИС, смотрел чтецкий конкурс. Из Витиной группы участвовали трое. Юра Черкасов, Серёжа Бутченко и Инга Шатова. Кроме них, ещё семь участников со второго курса. Режиссёрская группа, актёрское отделение.

Все в основном читали тот материал, с которым поступали в институт. Юра, Серёжа и Инга выступили хорошо. Их признали сильнейшей тройкой и четвёртого апреля они поедут в Ленинград на конкурс. После чтений мы с Витей отправились в «Дом медиков». Поели, попили, а затем зашли в гости к Кате Голубевой. У Кати были гости, точнее сказать, у её мужа. Я только сегодня узнал, что отец у Кати — профессор, а отец у её мужа — генерал, Герой Советского Союза.

Каприн и его друг, тоже врач, рассказали мне о том, как врачуют в Москве. После чаепития у Кати, мы с Витей зашли в кафе, что напротив Театра им. Маяковского. Там выпили ещё кофе, а затем Витя проводил меня до метро, а сам пошёл на репетицию.

Я поехал к Женьке в комиссионку. На работе его не оказалось. Созвонившись, встретились на станции метро «Щёлковская». В кинотеатре «Новороссийск» смотрели польский фильм «Анатомия любви». В зале мест свободных уйма, народа нет. Фильм оказался старый и нудный.

Встал с постели в одиннадцать часов. Умылся, поел, оделся. Всё это делал одновременно с просмотром «Утренней почты». К двенадцати часам был в условленном месте, на станции метро «Киевская». Меня уже ждали: Артём, Егор и его беременная жена. Через несколько минут мы вышли из вагона на станции метро «Измайловский парк».

Меня вели на выставку-продажу, которая там проводится каждое воскресение и обещает массу развлечений. Кроме всего прочего, там должен был продавать свои работы актёр Театра Комедии Константин. Увиденное меня поразило. Там было всё. И стеклянные стаканы с надписями: «Перестройка», «Ускорение», «Гласность». И матрёшки, и брелки. А главное, толпы людей. Пьяные и трезвые, русские и иностранцы. Много красивых, нарядных людей, — я остался доволен. Купил себе головоломку, — два никелированных гвоздя согнутых таким образом, что разъединить их практически невозможно. Надо знать секрет. Гвозди вместе с секретом продавались за рубль.

Егор с беременной женой были с нами недолго. Домой мы возвращались втроём. Я, Артём и актёр Костя. Несмотря на то, что он за дорого продал все свои картины, чего по его же признанию раньше никогда не случалось, Костя всю дорогу жаловался. Рассказывал о своих неудачах и о бедах сокурсников. А сокурсниками у него были: Игорь Костолевский, Татьяна Веденеева, Александр Абдулов и Ирина Алфёрова. Испортил настроение Артёму и мне. Я поехал к Борьке и у него за ужином выпил бутылку домашнего вина.

На работу ехал в битком набитом автобусе. На остановке видел Ольгу Мягкову. Она ёжилась на холодном ветру, сесть в автобус так и не смогла.

На Лабораторном спал вплоть до прихода Бориса. Приходил Валера, я встретил его, проводил и опять лёг спать. В обед купил всем всё, что просили, — и старушкам, и солдатам, и нашим пожилым ребятам. Звонила мама, сказала, что приехал двоюродный брат Саня Томах, с женой. Чтобы я был в курсе.

Ходил к Тане за ведомостями, она встретила меня на пороге своего кабинета. С суровым взором и ведомостями в руках. Я молча их взял и ушёл к себе. Написал заявление на отпуск с четвёртого апреля, с понедельника.

После работы сидел и ждал всех тех, кто обещал ходить в театральную студию. Не пришли. Ни Голубева, обещавшая по телефону, ни другие, включая Галину Ганчо. Артём тоже не пришёл. Оказывается, сам Юрий Иванович звонил ему и разрешил не приходить ввиду намечающегося вечера артиста Аристарха Ливанова.