Пошёл сдавать комсомольские взносы. Таня, сильно похудевшая, взяла деньги и стала что-то рассказывать, «охмурять» меня. Я посидел, смиренно её послушал, а потом встал и ушёл.

Ходил в магазин. Попросил у новой продавщицы пончик. Сказал: «Дайте бедному студенту бесплатно». Продавщица испытующе на меня посмотрела, посыпала пончик сахарной пудрой и протянула его мне. Добрая душа. Разумеется, я за пончики заплатил.

Толя с Валерой приходили на Лабораторный, чинили лифт. Я спрятался и не показывал нос из каморки. В шестнадцать часов пошёл на занятия в театральный кружок.

Сидели мы в кабинете у Тани, дождались Артёма. Он пришёл мрачнее тучи. Сказал, что у сына обнаружили грыжу. Жена прилетает завтра. Занятий не было.

Приехав домой, я стал собираться к Женьке в комиссионку. Но вспомнил, что сегодня по телевизору фильм «Бриллиантовая рука». Картину смотрел с удовольствием. Миронов и Папанов — мои кумиры. Люблю их.

После фильма звонил Женьке, он завтра будет работать.

Перед сном читал, спать лёг поздно.

Утром встал не поздно и не рано. Как стали дворники ломами с крыши сосульки сбивать, так и проснулся. Позавтракав, поехал в «Дом книги» и купил тринадцать томов сочинений Владимира Маяковского. Без первого тома продали.

Витя из Волжска сегодня уехал, я проводил его до Казанского вокзала. Возвращаясь, помог девушке с тяжёлой сумкой. Сегодня я и бабушку переводил через дорогу, и денег дал на проезд незнакомцу, и объяснил непонятливому грузину, как попасть в Большой театр.

В автобусе встретился с одноклассницей Ольгой Мягковой и её женихом. Она нас познакомила.

Вечером поехал в театр на Малой Бронной, где совсем ещё недавно главрежем был Витин мастер Евгений Лазарев. В театре я смотрел «Женитьбу» Гоголя, в постановке Анатолия Эфроса. Подколёсина и Качкарёва играли два неизвестных мне актёра. Играли не очень, только они двое и выбивались из ансамбля гениальных актёров. Говорят, при Эфросе эти роли исполняли артисты Волков и Смирнитский, и тогда было что-то. Но я смотрел то, что осталось от спектакля. Хорошо играла Каменкова. Лев Дуров был бесподобен. Броневой играл замечательно. Молодого актёра Кузнецова видел в эпизоде. Выскочил, крикнул что-то и исчез.

Режиссёрское решение бесподобно. Я ждал чудес, но чтобы таких. Эфрос сделал из скучной пьесы весёлую вещь. Впрочем, и пьеса весёлая, меня с толку сбивает грустный фильм, который я имел неосторожность посмотреть.

По дороге домой встретил Лену Голубеву и её жениха. Дома захватил кусочек интервью с Евгением Евстигнеевым. У него недавно умерла жена.

Грустно стало, захотелось плакать. Уж не из-за Лены ли Голубевой? Нет, она мне не нужна. Но всё же, всё же.

Сообщили, что сегодня родился пятимиллионный житель Ленинграда. Проснулся я поздно, проспал даже «Утреннюю почту». Мама сказала, что приходила и будила меня. Я этого не помню, не слышал. Звонил Женьке. Он с девушкой, обещал позвонить сам, позже. После «Утренней почты», вместо вопросов-ответов показали художественный фильм. Это для меня приятная неожиданность. Тем более, что и фильм хороший «Флаги на башнях», о колонистах.

Посмотрев картину, стал читать Маяковского. Узнал для себя много нового.

Вчера по Ленинградской программе показали пятимиллионного жителя. Сегодня новорождённые, которые свой день рождения будут отмечать раз в четыре года.

На работу приехал рано. По дороге зашёл в аптеку, поинтересовался, где моя подруга. Сообщили, что Ольгу перевели в другую аптеку. Дали адрес.

Жизнь не стоит на месте, всё меняется. Появляются и пропадают люди. Я же ощущаю себя стоящим в болоте, которое меня всё сильнее засасывает. Надо менять свою жизнь, уходить с этой работы.

Как комсорга отдела, меня с самого утра вызвали «судить» электриков, подавших заявления об увольнении. Шантажируя начальство, они пытались увеличить себе зарплату. Задавались глупые вопросы, электрики давали глупые ответы. Всё это походило на плохой спектакль, в котором мне была отведена роль декорации.

Вечером в кабинете у Тани собрались все «театралы». Ни у кого из пришедших не оказалось книги Зощенко. Мы снова поговорили и разошлись.

Мы с Артёмом вместе ехали на девяносто первом автобусе. Я поделился своими мыслями. Сказал: «Не хочу быть актёром. Если поступлю этой весной в театральный институт, то буду так же притворяться артистом, как сейчас притворяюсь электромехаником по лифтам. Хочется быть, а не казаться. Жить, пусть трудной, но своей жизнью. Я мечтаю написать роман».

«Замечательно то, что ты сейчас сказал, — неожиданно поддержал меня Артём, — Садись и пиши. Поставь себе цель написать роман. И — в путь. Задача трудная, но ты будешь жить так, как хочешь. Не обманывая других, а главное, себя. А что может быть дороже этого?».

Артём пригласил меня в субботу на репетицию в свой театр.

Дал Тане книгу Богомолова, попросил прочитать рассказ «Первая любовь». Я всё-таки хочу поставить его на нашей сцене.

Играли с Борисом в карты. Игра помогает убить время. В шестнадцать часов явился в Танин кабинет, был общий сбор секретарей комсомола и членов комитета. Находясь в хорошем настроении, я шутил, смеялся. И вдруг услышав очередную фальшь, я не смог сдержаться, — стал кричать, ругаться матом и выбежал из кабинета. Воцарилась мёртвая тишина.

Нет больше сил лгать, притворяться, вести двойную жизнь.

В семь тридцать я был уже на работе. Попробовал прилечь поспать, — не вышло. Люди застряли в лифте. Я один, ключа нет. Звонил Валере, на триста пятый объект. Но получилось, что выпустил сам.

Толя женится в субботу и от страха перед столь ответственным поступком, каждый день пьёт. Живёт у будущей жены и очень рад, что она не ругает его за беспробудное пьянство. Толя — алкоголик. Не может жить без спирта и его запои, без которых он робок и труслив, длятся неделями.

Сегодня с крыши девятиэтажного дома упали на землю два молодых парня, кровельщики, им было по двадцать пять лет. Я видел их в булочной-кондитерской, даже перебросился с ними двумя-тремя шутками.

Об этом трагическом событии поведала нам Татьяна Григорьевна Семёнова, подробно рассказавшая нам биографию и одного и другого погибшего. Она знает тысячу страшных историй и готова рассказывать их бесконечно.

После работы поехал в ГИТИС, друзей не нашёл. Игорь Степанов сказал, что Вити и Юры нет в институте, а Сыч с Журавлёвым пошли в «Мелодию» за пластинкой Сергея Рахманинова «Ночное бдение».

Дома прочитал главу из романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» и лёг спать.

На Лабораторном с утра застряли люди в лифте. Из четырёх машин работает только одна. Снова в одиночку я выпускал людей из лифта.

Наступил день, которого так долго ждали. Толя отдал приказ мыть соляркой шахты лифтов. Я сходил за спецовкой, которая сидит на мне, как на клоуне. Штаны короткие до неприличия, а куртка велика. Выгляжу, как Чарли Чаплин в роли бездомного бродяги. Словом, переоделись с Борькой, налили в ведро солярки и принялись за дело.

Толя приказал вымыть две шахты. Вымыли одну. Работали легко и с удовольствием. Это не пятнадцать этажей вымыть, а всего лишь пять.

Толя с Колей в это время пили спирт и напились до последней крайности. Звонили к нам на Лабораторный и по телефону давали указания. Я молча выслушивал и вежливо отвечал: «Хорошо, будет выполнено». А на самом деле мы, не торопясь, обедали и играли в карты.